– Что за подарок?
– Подумай. Раз ты так хорошо знаешь Шекспира, то обратись к его старшему брату. Он тебе подскажет.
– Какой брат? У Шекспира не было брата. Почему ты несешь всякую ересь вместо того, чтобы все сразу рассказать?
– Так нельзя. Я ведь все-таки не из твоего мира. У меня тоже есть свои тайны. За них ты должен платить кровью. Не своей, не бойся! Но подарок не забудь. Только я сомневаюсь, что ты придешь.
– Конечно, не приду.
– Ладно, мне пора, – отец двинулся опять к той кровати, с которой он встал. – Если все-таки надумаешь, то приходи на то место, где тебя встретил вербовщик.
– Какой вербовщик? Я никакого вербовщика не видел! Постой, папа! Куда ты? Ты еще не все сказал.
– До свидания, Сережа. Очень рад был тебя видеть. Мне так надоели незнакомые и чужие люди.
Сказав эти слова, отец пошел к кровати. Сергей попытался остановить его, но его руки прошли сквозь воздух. Только в эту секунду он понял, что с ним происходит невероятная мистификация. Но даже теперь он не испугался, хотя никогда до этого не имел дела с духами умерших людей. Ему все это казалось просто сном. Во сне обычно подобных вещей не боишься. Страшно бывает только, когда проснешься.
– Папа! – Серей не хотел кричать это, но слово вырвалось само собой.
Отец оглянулся. Сергей хотел броситься к нему, но как это обычно бывает во сне, не смог сдвинуться с места. Отец еще раз улыбнулся, но не остановился. Он подошел к кровати и опять на нее улегся. Отвернулся к стене.
У Сергея от такого к нему пренебрежения вдруг защемило обидой сердце. Он чуть не заплакал. А потом он разозлился и в свою очередь, отвернувшись от родителя, пошел к подруге и остальным. Подошел к койке, на которой все еще изрыгал фонтаны воды Димка, и снова вцепился в холодную металлическую спинку. И снова ему захотелось вырвать, потому что он опять увидел Димку, а под ним огромный таз всякого дерьма. Люди рядом почему-то шевелились медленно как в кино, когда показывают замедленные кадры. И что они говорят, Сергей тоже не мог до сих пор расслышать. И вообще вокруг было так сумрачно, словно на него одели темные очки. Но лампочки все горели исправно.
Дурной сон наяву. Только почему он все прекрасно видит и даже лучше чем как обычно. В глаза бросаются самые мельчайшие детали. И в нос бьет аромат выблеванного зимнего салата.
Сергей закрыл глаза и перестал дышать, чтобы хоть немного не ощущать этих противных и одуряющих запахов.
Когда он вновь открыл глаза, то увидел, что в палате, где он находился, стало светлее. Через секунду он явственно услышал человеческие голоса. Димкин вопль. Из него вытащили зонд, и он захлебывался от остатков воды, рыданий и слез. В тон ему подвывал парень с соседней койки.
Сергей посмотрел на свои руки. Они побелели, так крепко он вцепился в спинку кровати. Он встретил недоуменный взгляд Вали.
– Что с тобой? – спросила она. – Тебе плохо? Ты чуть не упал.
– Ты уверена, что я не падал?
– Да нет, ты все время стоял здесь. Только побледнел сильно, когда из Димки пошло, да еще закрыл глаза. Не надо было тебе идти с нами.
Сергей ей не ответил. Он оторвался от спинки, за которую все еще держался, и пошел к той кровати, на которой спал его отец.
Тот там и находился, но когда Сергей с силой стянул с него одеяло, он увидел совершенно незнакомого седого мужчину в полосатой больничной пижаме. Тот спал и на бесцеремонные действия Сергея даже не пошевелился. Молодой человек растерянно замер на месте.
– Чертовщина какая-то! – пробормотал он сам себе.
Мужик в пижаме открыл один глаз и посмотрел на Сергея. Сергей на него. Глаз был голубой. Он смотрел на Сергея, и тому показалось, что мужик смотрит на него с хитрецой, словно ему было что-то известно. Он даже подумал, что этот больной сейчас тоже будет над ним смеяться, как тот умирающий старик.
Сергей повернулся и медленно отошел прочь.
Димка был весь мокрый и без трусов, и Валя вытирала его простыней, которую сняла с кровати, на которой его промывали. Сергей подошел к ней. Ему было плохо. Ноги почти не слушались его, хотелось присесть. Но он не дал себе расслабиться и стал помогать Вале одевать мальчика. Тот уже немного успокоился, перестал плакать и только всхлипывал и вздрагивал. Когда он был одет и встал на ноги, то не смог сделать и шага, так его трясло и пошатывало. Пришлось Сергею взять ребенка на руки и понести его словно младенца через всю больницу к выходу.
Улица встретила их вечерней прохладой. Сергей несколько раз глубоко вздохнул и сразу почувствовал себя лучше. Все, что случилось с ним только что в больнице, показалось ему простым бредом выпившего человека, который попал в обстановку невероятной духоты, да еще одаренного буйной фантазией и развитым образным мышлением.
От троллейбусной остановки Больницу Скорой Помощи отделяла лесополоса. Когда они ступили на тропинку, усыпанную прошлогодними листьями, Сергею послышался чей-то смех. Нехороший такой смех. Словно кто-то чему-то радовался. Чему-то очень нехорошему. Точно также смеялся тот мерзкий старик.
– Ты слышишь? – спросил он Валю.
– Что?
– Ты ничего не слышала?
– Нет. Я ничего не слышала.
