– …и девушки связывают себе колени шелковым поясом, перед тем как принять яд. – Низкий бас отца.
– Я не совсем поняла, зачем? По-моему, колени – это последнее, о чем думает девушка, перед тем как принять смерть. – Мягкое сопрано матери.
– Это малоприятная подробность, – объяснял Элиен. – Смерть от синего аконита – тяжелая смерть. Оттого-то она в таком почете в Синем Алустрале. Там считают, что чем тяжелее смерть – тем легче посмертие. Отравиться змеиным ядом может даже ребенок. А вот несчастный, принявший синий аконит, бьется в судорогах, истекает зловонными жидкостями, а на губах у него выступает голубая пена. Невозможно владеть собой после того, как ты проглотил зернышко этого яда. Невозможно, разумеется, и принять достойную умершего позу. Девушки выходят из положения, связывая себе колени. Сколь бы ни были жестоки судороги, а ноги все равно останутся плотно сведенными. И вид у покойницы целомудренный и благообразный…
– Странные люди в этом Синем Алустрале, – задумчиво произнесла Гаэт.
– И не говори, – согласился с женой Элиен.
В этот момент Элай наступил на скрипучую половицу.
Значит, таиться больше нельзя. Элай нарочито громко постучал в приоткрытую дверь.
– Войдите! – потребовал Элиен.
В отличие от Элая он знал, слишком хорошо знал, что будет дальше.
Элай очень старался казаться сдержанным. Всю дорогу до дому он только и делал, что обдумывал рассказ, подбирая наиболее впечатляющие риторические фигуры. И все равно повесть о бездарной ловле бешеных в осеннюю пору налимов, гибели Вады и собственном спасении вышла короткой и сбивчивой.
«Эх, неблагодарный это труд – выкидывать из песен слова!» – подумал Элай.
А ведь поневоле ему пришлось заниматься именно этим. И хотя он утаил от родителей сущие пустяки, и отец, и мать, кажется, умудрились почувствовать фальшь.
«Уж больно отец хмурится…»
Затем Элиен донимал Элая вопросами, а Гаэт охала и ахала, воздавая хвалу судьбе, которая сберегла от напасти их единственного сына.
А когда позвали в трапезную на обед, Элай, сочтя момент наиболее удачным, сказал:
– Отец, мне тяжело оставаться в Орине после всего, что произошло сегодня.
– Вот как?
– Именно так. Лишь путешествие способно излечить меня от того холода, в который ввергло мою душу прикосновение черного крыла птицы смерти… – прибавил Элай.
Элиен испытующе воззрился на сына. Гаэт вздернула брови.
– И потому я прошу твоего и материного благословения на путешествие в Синий Алустрал.
– В Синий Алустрал! Не может быть! – истерично всплеснула руками Гаэт, изо всех сил стараясь казаться рассудительной матерью, которой даже в голову не приходит ущемлять в правах своего взрослого сына. – Какое совпадение! До твоего прихода мы как раз прохаживались тут по алустральским нравам.
Элиен кивнул. Мол, действительно прохаживались.
Теперь просьба сына показалась ему не такой сумасбродной, как в прошлый раз.
«В прошлый раз…» Элиен загадочно улыбнулся. «Ну что же. Алустрал так Алустрал, в конце концов!»
Нужно было, однако, соблюдать правила игры. Ни Элаю, ни Гаэт до поры до времени не следует знать, откуда вернулся он сегодняшним утром и сколь страшную ношу принес он из будущего. Элиен сомкнул брови и небесталанно изобразил отчее изумление:
– Но почему Алустрал? Почему не Харрена? Не Варан?
– Там процветают воинские искусства. Герфегест Конгетлар – знаменитый воин. Может быть, знаменитейший из всех воинов, искусству которых не требуется подспорье в виде магии или молитвы. Мне не найти лучшей школы… И эти Игрища… как их…
– …Игрища Альбатросов, – подсказал Элиен.
– Ну да, Альбатросов… Разве есть для молодого воина зрелище более желанное?
«Увы, сынок, ты не понимаешь, как много истины в твоих лживых выкладках, изобретенных второпях для того, чтобы скрыть настоящую цель твоего путешествия – встречу с госпожой Харманой…» – вот о чем промолчал тогда Элиен, говоря:
– Меня радует строй твоих мыслей, любезный Элай. Тебе, похоже, и впрямь пришло время повидать Синеву Алустрала!
– Спасибо тебе, отец. Спасибо! – просиял Элай, покровительственно обнимая за плечи перепуганную неожиданными планами сына Гаэт.
– Синий Алустрал – замечательное место. И, пожалуй, мы отправимся туда вместе, – добавил Элиен с загадочной улыбкой. – Герфегест уже несколько лет зовет меня быть почетным гостем на Игрищах Альбатросов. А я, словно норный крот, лепечу ему в ответ что-то про неотложные государственные дела… Да и Шет окс Лагин, пожалуй, не откажется проведать старых друзей!
– Хозяин! Хозяин! Пора вставать! – Продолжительные деликатничанья не привели к желанному результату и вестовой изо всех сил тряхнул Тай-Кевра за плечо.
– А не пошел бы ты Хуммеру срам сосать… – захрипел было спросонья Тай-Кевр, но, продрав глаза, в которых неспешно проступало осмысленное выражение, замолчал. – А, это ты… Спасибо, что все-таки добудился.
– Рад стараться! – Вестовой приложил кулак к груди – туда, где сердце. Точнее, не к груди, а на пол- ладони от груди – как того требовали морские традиции Пелнов.
Тай-Кевр не стал задавать вестовому вопросов вроде «Ну как?» или «Что там флот Гамелинов?». Он просто оделся, перепоясался мечом, набросил на плечи шерстяной плащ и поспешил на палубу.
Уже рассвело, но солнце еще пряталось где-то за наг-нараонскими скалами, окружавшими бухту с трех сторон. Син неподвижным изваянием застыла на мостике.
«Но кто это рядом с ней? Что за люди? Почему на них плащи с гербами Гамелинов?»
Тай-Кевр осмотрелся и невольно ахнул.
«Память Лорнуома» была зажата с двух сторон черными файелантами Гамелинов! Расчехленные стрелометы, лучники в отменных тяжелопехотных панцирях…
– Благородный Тай-Кевр? – Голос показался главе Дома Пелнов на удивление знакомым, разве что приглушенным железной маской…
– Что? – Тай-Кевр нервно обернулся.
– Рад видеть тебя в добром здравии! – дружелюбно сказал Герфегест, поднимая наличник.
В этом дружелюбном тоне Тай-Кевру послышался убийственный сарказм, превосходящий границы мыслимого.
– Я… я… – начал Тай-Кевр, растерянно озираясь. Три часа назад он заснул в зловещей, но притягательной сказке о сокрушительной гибели Гамелинов, а проснулся в сущем кошмаре, где уже трижды умерщвленный в мыслях Герфегест явился к нему собственной персоной и жизнелюбиво ухмыляется, вновь воплощая собой власть и силу. – Я… я тоже…
– …Ты тоже рад видеть меня, – помог Тай-Кевру Герфегест, – в добром здравии. Верно?
– Верно…
– Благодарю за любезность, Тай-Кевр. И прошу тебя подписать эту грамоту.
Герфегест протянул Хозяину Пелнов лист отменной бумаги с угольно-черными лебедями в левом верхнем углу. Тай-Кевр оторопело взял грамоту и прочел, проговаривая слова себе под нос:
Удостоверившись, что Тай-Кевр ознакомился с грамотой, Герфегест
