задумчиво стал жевать. Жевал долго, потом проглотил прожеванное и откусил снова. Опять стал жевать. Казалось, что он полностью увлекся этим делом и уже ни о чем другом и не думает. Так он съел почти весь бутерброд.
Тут терпение у дочерей лопнуло и они закричали:
– Ну что вспомнил?
Папа вздрогнул:
– А, что? Ах, это вы? Чего я должен был вспомнить.
– Ну, свой сон!
– Ах, сон! – протянул папа и покачал головой. – Нет, не вспомнил.
И весело рассмеялся. Девочки поняли, что он так шутит над ними, и бросились на отца, схватили его и стали тормошить и дергать.
– Ах, ты такой-рассякой! А ну-ка сейчас же рассказывай нам свой сон!
– И правда, чего детей дразнишь, – вступилась за дочерей мама. – Рассказывай, если начал.
– Ладно! Ладно! – папа замахал руками. – Расскажу. Только отстаньте от меня.
Девочки с неохотой отстали от отца, вернулись на свои места и приготовились слушать.
– Значит так, – начал папа, – сниться мне, что вдруг я проснулся. Вокруг темнота, не видно ни души. Вообще ничего не видно. Главное, даже кнопка красная на телевизоре не горит. Очень я этому удивился. Что это такое, думаю. Неужели электричество отключилось, или телевизор сломался, или еще того хуже, кто-то в дом пролез и его утащил. Спрыгнул я на пол, подошел к столу, на ощупь главное, ведь не видно же ничего, а телевизора то и нет. Как не бывало. У меня сердце так в пятки и ушло. Ну, думаю, точно воры залезли. Но дальше еще смешнее. Вернулся я к кровати, и вдруг смотрю, а матери на ней нет. Куда подевалась, думаю? Подхожу к дивану, а вас там тоже нет.
Девочки слушали отца с открытыми ртами и расширенными от страха глазами. Даже мама и та замерла за столом. Карпухин главный, довольный таким вниманием продолжал:
– Тут мне совсем плохо стало. Стал я по дому метаться, как раненый зверь. Чуть не плачу. А что вы хотите, семью ведь потерял. Хоть и сон, а только прямо, как наяву. Выскочил я на улицу, смотрю и жигуля нашего тоже нет. Тут я немного успокоился. Понял, что не выдержали вы деревенской жизни и в город убежали. Очень я на вас за это обиделся. Брожу одинокий вдоль забора, и вдруг подходит ко мне старуха, страшная такая, ну точно Баба Яга. Зубами щелкает, рычит и прыгает. На меня значит, чтобы верхом усесться. Я ее с себя сбрасываю, а она снова прыгает. Я от нее, она за мной, ловкая, словно кошка, сильная. Я на нее кричу, гражданка, мол, что вы такое вытворяете, а она смеется, глазами сверкает и снова прыгает. Я значит убегаю. И страшно мне, просто жуть. Ночь ведь кругом. Луна светит. Очень все натурально. И вдруг я понял – старуха то меня к реке гонит, чтобы утопить в ней. Вот тут я и разозлился. Ах, ты дрянь такая! Сам на нее кинулся с кулаками и проснулся. Смотрю, дома лежу, рядом с родимой женой. Рядом на диване дочки сопят, телевизор на столе красной кнопкой мерцает. Только я час потом уснуть не мог. Так в душе жутко было. А ведь это, все ваши вчерашние байки, девчата. Про ведьму то.
Этими словами папа закончил рассказывать свой сон.
– Кошмар какой! – воскликнула мама. – Неужели такое может присниться?
– Приснилось, – ответил папа. – Да так, как будто все на самом деле было. У меня даже от воспоминаний об этом сне мурашки по коже бегут.
Аня и Маша молчали, только продолжали смотреть на отца большими от удивления глазами.
– Что притихли? – спросил их папа. – Испугались? Ну и напрасно. Это же сон! А во сне чего только может не привидиться. Если на все внимания обращать, то и жить не захочется.
– Папа, а ты веришь снам? – неожиданно спросила Аня.
– Нет.
– Совсем-совсем?
– Совсем не верю.
– А ты, мама?
– Что?
– Я спрашиваю, ты тоже не веришь снам?
Мама на мгновение задумалась.
– Вообще-то, смотря каким.
– Как это понять, смотря каким?
– Ну, разные сны бывают. Некоторые сбываются.
– Это какие же? – заинтересовались девочки.
– Ну, например, к болезням снится сырое мясо, или собака к встрече другу.
– А если снится свинья? – вдруг выпалила Аня.
– Свинья, это хорошо, это к богатству, – ответила мама.
– А если это черная свинья?
– Какая разница? – удивилась мама. – Свинья, она и есть свинья. А почему ты спрашиваешь?
– Да так, просто мне стало вдруг интересно.
