слишком какой-то задумчивый, а я не люблю, когда он такой. Поэтому я решил срочно отвлечь его от печальных мыслей. Да и на самом деле, я очень устал и проголодался.
Дима вспомнил, что он старший, завертел головой, что-то увидел и сказал:
– Ладно, вон магазин. Там наверняка есть кафетерий. Пойдем, зайдем.
Мы зашли в магазин. Так действительно оказался кафетерий, и мы взяли себе по чашке черного кофе, хот-дог и пирожное.
Через пять минут я почувствовал себя человеком и даже стал болтать ногами под столом.
– Все-таки день прошел не зря, – сказал я Диме. – Папу мы пока не нашли, зато отыскали бабушку и дедушку.
– А на фиг они нам такие? – ухмыльнулся Дима.
– Ну не знаю. Все равно, теперь мы их хоть в лицо будем знать и по именам. Видал, какая у них квартира? Вот бы нам такую?
– Размечтался. А больше ты ничего не хочешь?
– Хочу. Много чего хочу и много о чем мечтаю. А что, за мечты денег не берут.
Тут опять зазвонил телефон. Дима поднес трубку к уху и раздался мамин голос, такой громкий, что даже я каждое слово услышал.
– Дима! Где вы находитесь? Сейчас же отвечай! Почему вы ушли со двора? Мне сейчас позвонила на работу Ирина Николаевна. Она уверяет, что вы только что были у нее. Скажи, это правда? Леша с тобой?
Вопросы сыпались один за другим, Дима даже не успевал на них отвечать.
– Я сейчас же еду домой. Чтобы к моему приезду вы уже были дома. Понятно?
Голос у мамы был очень сердитый и, может, мне показалось, какой-то несчастный.
– Мама на нас рассердилась? – спросил я.
Диму угрюмо кивнул.
– Ой, – я испугался, – а она нас не побьет?
– Пусть бьет, – ответил мой брат. – Ты не бойся. Я тебя ей бить не дам. Ты ведь тут не при чем. Это все я. Вот пусть меня и наказывает. Я теперь любую порку стерплю. А отца искать не перестану.
– Нет уж! Я с тобой под ремень лягу. В этот раз я за шкафом сидеть не буду. – Сказал я так, а потом мне не по себе стало. Что-то у меня по спине поползло. Холодное и липкое. Я всхлипнул: – Вот они чем закончились твои права человека. Как всыпет нам мамка по первое число. А уж она точно всыпет. Теперь она знает, что мы одни по городу шляемся. Эти противные дед с бабкой нас заложили. Нафиг мы к ним пошли?
– Во-первых, с чего ты решил, что нас мама обязательно будет бить? Она же сказала, что никогда больше этого делать не будет. А наша мама человек слова! – уверенно и без всякого страха сказал Дима. – А во-вторых, запомни, бороться за права человека очень нелегко. Некоторые за них даже погибают или в тюрьмах сидят. Цепями себя к дворцам диктаторов приковывают. И все равно борются. А ты хочешь, чтобы тебе все сразу и просто так на золотом блюде?
– Цепями? – спросил я. – А зачем цепями?
– Не знаю. Но читал, что так делают. А что, Леха, может и нам попробовать себя куда-нибудь цепями приковать? К дому бабушки Ирины. И плакат напишем, что наши права нарушены.
Мы развеселились. Допили кофе и побежали домой.
Мама была уже дома и металась по квартире как разъяренная тигрица. Когда нас увидела, она даже зарычала. Мы быстро, как настоящие солдаты, разделись и прошмыгнули в комнату. Мама даже ничего сказать не успела. Мы хотели спрятаться у себя за шкафом, но мама как крикнет:
– Куда прячетесь? Быстро подойдите ко мне!
Мы подошли к маме, встали перед ней и опустили головы. На всякий случай, я взял Диму за руку. «Вот теперь, – подумал я, – она нас действительно выпорет».
Но Димка был прав. Мама нас бить не собиралась. У нее и в мыслях этого не было. Но уж как она на нас заругалась! Даже нехорошими словами нас обозвала. Это за то, что мы одни в город ушли. А мы стояли и молчали, как партизаны на допросе. А чего говорить? Нас ведь ни о чем и не спрашивают.
Наконец у мамы весь запас злости закончился.
– Что вам там было нужно? И каким образом вы вдруг оказались на улице Гагарина? – воскликнула она напоследок и вдруг о чем-то задумалась и замолчала. Потом устало села на диван.
– Я ничего не понимаю, – всхлипнула она, – вам что, плохо со мной?
Мы бросились к ней, сели с разных сторон и крепко ее обняли:
– Нет, нам с тобой хорошо, – сказал я. – Очень хорошо. Мы тебя любим.
– Зачем же вы тогда пошли к нему?
– К кому? – спросил я и тут же понял, что сморозил глупость.
– К отцу, – сказала мама. – Зачем он вам вдруг понадобился? Он о вас и не вспоминает, а вы что готовы перед ним унижаться и выпрашивать минуточку внимания?
– Никто унижаться перед ним не собирается, – сказал Дима. – Мы просто хотели с ним поговорить.
У мамы глаза округлились. Она уставилась на Диму, как будто увидала его впервые в жизни.
– Это что еще такое? Объясни!
– Чего объяснять, нечего тут объяснять. Почему только ты одна должна о нас заботиться? А он что же не при чем? Бросил двух детей и живет себе? А ты одна за всех отдувайся? Работай с утра до ночи и тяни эту лямку? Так нечестно!
Мама вдруг выпрямилась, и лицо у нее стало строгое и сердитое:
– Я не поняла. Дима, ты, что у отца денег собрался просить?
– Почему денег? – удивился Дима. – Разве забота это только деньги?
– А чего ты хочешь?
– Чтобы он к нам с Лешей приходил хотя бы иногда и играл с нами. Правда, Леха?
Я кивнул.
Мама почему-то горько усмехнулась.
– Если он наш отец, то должен о нас заботиться, – продолжал Дима. – Ми имеем на это право. Так в конвенции о правах ребенка написано.
– Опять эти права человека! – воскликнула мама. – Дима, ты на них помешался?
– Почему помешался? Я просто о них узнал вот и все. А вам наверно очень удобно, когда мы ничего не знаем. Да?
– Кто это мы? И кто это вы? – спросила мама.
– Вы это взрослые, – спокойно объяснил Дима, – а мы это дети.
Мама неожиданно обняла Диму и прижала его к себе.
– Господи, Дима, ты у меня уже оказывается, совсем большой.
Мне не понравилось, что мама обнимает только одного Диму, и я тут же протиснулся под ее руку тоже, чтобы она и меня обнимала. И получилось, что она обнимает нас обоих.
– Бедные вы мои сыночки, – сказала тогда мама, по очереди нас целуя. – Захотели к папочке. Только папочке до вас и дела нет. Он о вас даже не думает. И не вспоминает. Ему и так хорошо. Никто ему не нужен.
– А вот нам он нужен, – воскликнул Дима. – Пусть он о нас не вспоминает.
– Неправда, – сказал я, – так не бывает. Наверно он про нас иногда вспоминает.
– Если бы, – вздохнула мама и немного помолчав, продолжила: – Я встретила его позавчера на улице. Он шел со своим другом. Был очень весел, но когда увидел меня, то сразу стал кислым. Обычно мы делаем вид, что не знаем друг друга и расходимся, как ни в чем, ни бывало. Но в этот раз я к нему подошла и заговорила с ним. Спросила, как у него дела, как жизнь. В общем, как обычно при случайной встрече. Игорь тоже меня спрашивал. Как работа, как дела. Но он ни разу не спросил про вас. Не задал ни одного вопроса. Даже не поинтересовался. Хотя бы из вежливости. Как будто вас просто нет на свете. Мне даже показалось, что он и в самом деле о вас не помнит. То есть не делает, вид, что не помнит, а в самом деле считает, что у него нет никаких детей.
Мне было неприятно такое слышать, и я голову опустил и стал ковырять ногой ковер на полу и крутить пуговку на диване. Дима тоже помрачнел.
