громким треском разлетелась пополам, и мы оказались в открытом космосе.
Без скафандров!
Мой мозг сработал еще быстрее, спроецировав формулу си же минус оптима два дробь три на эквивалент цитрона, тонкая синяя пленка окружила нас легким сиянием и спасла от воздействия смертельных космических лучей радиационных волн и мощного температурного воздействия. Мы были словно в скафандре. Вот только запаса воздуха этот скафандр был лишен.
Сейчас мы погибнем мучительной смертью от удушья. Жить нам осталось не больше двух минут.
Вот и все!
Может быть лучше было сгореть в звездолете? Во всяком случае, так было бы быстрее. Я поймал прощальный взгляд подруги и привлек ее к себе. Движения у нас были плавные и замедленные, словно у пловцов, которые находятся на морской глубине. И это неудивительно, потому что мы оказались в состоянии невесомости. Мы медленно парили в безвоздушном пространстве, под нами была Земля, над нами было солнце, потом наоборот. И звезды, звезды, звезды вокруг. Мириады звезд. Не знаю почему, но мне так захотелось поцеловать Наташу. На прощанье. Теперь все, что раньше мешало мне и сковывало, завязывало язык, отступило прочь. Скоро мы умрем. Какие тут могут быть условности?
Наташа и сама все прекрасно понимала. Она грустно улыбнулась, обняла меня одной рукой, другой погладила по волосам, наши взгляды встретились, губы соприкоснулись…
«Прощай, любимая! – подумал я напоследок. Мысли мои замелькали калейдоскопом. – Любовь моя! Да, любовь! Потому что я люблю тебя! Жаль, что здесь нельзя говорить, а то бы я обязательно сказал тебе это вслух. И ты бы меня услышала. Я так люблю тебя, что даже не боюсь смерти, когда ты рядом. Одно только разбивает мне сердце. Ты тоже умрешь. А я ничего не могу сделать, чтобы этого не случилось. Ведь ты должны жить!»
Наташины глаза, до этого томно закрытые, вдруг распахнулись и как-то странно уставились на меня. И вдруг!
«Я тоже люблю тебя, Сережка! Боже мой! Как же я тебя люблю! И ты дурачок, этого не хочешь замечать!»
Ее голос! Да-да! Наташин голос. Отчетливо и ясно прозвучал в моей голове. Я даже не понял, что произошло, а когда понял, то не смог сразу поверить. Разве такое возможно?
«Ты? – изумился я. – Ты слышишь мои мысли?»
Наташа тоже удивленно округлила глаза и неуверенно кивнула.
«И ты, – я сделал паузу, и мысленно стал заикаться, – ты слышала, что я подумал?»
Наташа кивнула опять.
«И ты, – продолжил я наш мысленный диалог, – ты в самом деле меня того…»
Наташа отпрянула от меня, и ее губы растянулись в улыбке:
«Да, я все слышала, – ее голос вновь зазвучал в моей голове, и это была самая прекрасная музыка из слов. – Ты любишь меня! Наконец-то ты в этом признался. А то я думала, что никогда не дождусь от тебя этих слов».
«А ты? – завопил я. – Ты? Ты любишь меня?»
Вместо ответа она опять поцеловала меня.
«Да! Да! Да! – звенел ее голос. – Люблю! Люблю! Люблю!»
От счастья у меня закружилась голова. Я закрыл глаза и стал проваливаться куда-то вниз, потом взлетел вверх. Так вот оказывается, что такое счастье!
Не знаю, сколько мы целовались. Как вдруг меня осенила мысль, которая всерьез испугала меня.
«Постой, а почему мы не умираем? Прошло столько времени, куда больше двух минут, мы давным-давно должны были задохнуться».
Наташа пожала плечами.
«Мне и так хорошо, – подумала она. – Воздух вроде бы и не нужен. Особенно, когда я с тобой целуюсь».
Надо же, оказывается, что мой организм сам собой перестроился на существование в безвоздушном вакууме и легкие начали вырабатывать кислород из собственных резервов, выкачивая его из крови и перерабатывая скопившиеся в организме шлаки. Интересный метаболизм. Мало того, запасов этих было столько, что я без нужды для себя, мог поделиться ими и с Наташей. Как хорошо, что мы вовремя начали целоваться. Иначе она могла бы погибнуть.
Наташины руки вцепились в мои плечи так сильно, что я почувствовал боль.
«Послушай! – раздался строгий голос. – А ты случаем не наврал мне?»
Я даже испугался:
«О чем? О чем я мог наврать тебе?»
«О том, что ты меня любишь? Может ты просто все выдумал, чтобы поцеловать меня и спасти от удушья. А никакой любви нет?»
Она смотрела на меня так, что я испугался еще сильнее. А вдруг она мне не поверит?
«Я люблю тебя! Наташенька! Я люблю! Честное слово!»
Можно было подумать, что я оправдываюсь. Но она поверила мне. Руки ее разжались и стали нежно гладить меня. Наташа блаженно вздохнула и с покорностью лесной лани прижалась к моей груди. Я тоже облегченно вздохнул, затем испугался, что ей может не хватить воздуха и снова стал ее целовать. Нет, все-таки ситуация располагает. Целовать и согревать Наташу теперь не только моя привилегия
