улыбнулась. – Я первая!
Думаете я впал в отчаяние? Правильно думаете. До самой ночи я был в полном отрубе. Ничего не видел, ничего не слышал, что происходит вокруг. Наташа и Стелла хлопотали вокруг меня, что-то говорили, успокаивали, пытались утешить. Гладили по голове. Хлопали по щекам. Хорошо, что хоть Флоры среди них не было. Она убежала на праздник по случаю завтрашнего дня. Всю ночь амазонки пели песни, плясали, прославляли Супермужчину, то есть меня, и желали ему, то есть мне, удачи. А Супермужчина сидел в это время в хижине на полу в полуобморочном состоянии и молил бога помочь ему. Глядя на меня, расстроился и Геркулес. Видимо, все-таки он на меня рассчитывал. С чего бы это? Ах да! Я же его вылечил после удара Стеллы. Видимо он тогда в меня и поверил. А зря. Нашел в кого! Так, что мы оба с ним сидели вялые, как засохшие огурцы.
– В конце концов, вас же не убьют! – пролепетала Наташа, в очередной раз, гладя меня по голове. – Мы вон, нашего кота тоже кастрировали. Он после этого даже красивее стал. Пушистый такой, ленивый… а ласковый!
Геркулес зарыдал, а я сжал зубы. По щекам моим тоже текли слезы. Мой олимпийский друг хоть имел в своей жизни женщин, и, судя по его рассказам, не мало, даже с богинями спал. А я? Я же девственник! Ублюдок! Для кого ты себя берег? Почему был таким целомудренным? Все принцессу ждал? Чмо болотное! Уральский следопыт! Вот теперь завтра у тебя будут такие принцессы!
Мои девицы в это время тоже расклеились. Стелла молча сидела в углу, обхватив руками колени и уставившись в одну точку. Это тебе не из бластера палить! Наташа пыталась прилечь на соломе и тихо сквозь всхлипы бормотала:
– Папа! Папочка! Забери меня отсюда! Пожалуйста, приедь и забери! – Ну, прямо как маленькая девочка, которую родители насильно запихнули на все лето в санаторий, где лечат почки.
Приедет за ней ее папочка! Жди! Дожидайся! На Мерсе приедет. На шестисотом. Прилетит, стоит только позвонить ему по мобильнику, и он тут как тут. Делов-то! На три рубля. Где твой сотовый? Позвони мне, позвони! Позвони мне ради бога! Через годы пролети, голос тихий и далекий.
Телефон! Телефон! Телефончик! Але! Это воркута? Ах, нет? Магадан! Извините!
Вдруг в голове моей что-то блеснуло. Вспомнилось кое-что. Опять блеснуло. Теперь сверкнуло. Вспыхнуло молнией. Блин! Как я сразу не догадался? Вот он наш путь к спасению. Телефон! Телефончик! Телефоня! Телефонушка! Как хорошо, что тебя изобрели люди. Кто, кстати? Не помню, хоть убей. А, ладно! Это же не передача «О, счастливчик»! Главное, как прекрасно, что нашлись идиоты, которые придумали с твоей помощью откалывать такие фишки.
– Наташка! Девочка моя! Мы спасены!
Я схватил мою подружку, обнял ее, крепко, прикрепко, поцеловал в щеку, а потом в губы. Как-то само собой получилось. А ладно, кто меня сейчас видит? Главное, что Флоры помидоры рядом нет, и она меня не видит, а то бы точно взревновала бы. Тогда, пиши, пропало. Ревнивые женщины способны сокрушить самые смелые планы и грандиозные проекты.
Наташа посмотрела на меня с жалостью:
– Ты помешался? Сереженька, не надо так из-за ерунды!
Слыхали? Ерунда! Для них это ерунда! Им не страшно терять то, чего у них нет. Ну да, женщинам этого никогда не понять.
– Ни фига я не помешался. Просто завтра, после обеда я так оттрахаю весь этот веселый бабский коллектив, что они потом всю жизнь меня помнить будут. Всех, до одной. За исключением тех, конечно, кому еще нет шестнадцати. Кстати, если вы хотите, тоже можете в этом поучаствовать. Я не жадный.
Стелла и Наташа посмотрели на меня недоверчиво. В их глазах так и читался вынесенный мне диагноз буйного помешательства на нервной почве. В глазах Геркулеса вспыхнула надежда. Вот кто настоящий мой друг! Он верит в меня, и я не должен обмануть его надежды.
– Мужайся, мой гераклоподобный друг! – похлопал я его по плечу. – Тебя не постигнет страшная судьба царевича Кориандра. Ты еще познаешь не мало женщин в своей жизни, и богини вновь будут трепетать под твоими могучими и ласковыми руками.
Геркулес радостно разрыдался, и мы с ним обнялись, как братья.
Всю ночь я спал как убитый. Нет, честно. Спал. Спал как сурок и даже видел сны. Целую площадь женщин, чьи взоры устремлены ко мне.
Утром нас разбудила почтительная тишина. Служанки Флоры накрыли роскошный стол, но я не стал наедаться. С набитым пузом нечего делать на сексуальном фронте. Еще Гиппократ говорил, что хороший едок, в постели может хорошо только храпеть. Зато вина я выпил. И недурственное у них оказалось вино, скажу я вам! Красное, словно кровь, терпкое, с приятной освежающей кислинкой.
Первый вопрос, который задали мне жаждущие и изнывающие от нетерпения амазонки, был:
– Когда?
– Как только, так сразу! – ответил я.
Они почтительно склонили передо мной головы и покорно удалились.
– Если ты решил смошенничать и тянуть время, – сказала мне Стелла, – то тем хуже будет для тебя, Адал Атрейосс.
– Да-да! – подтвердил Геркулес. – Никто не умеет так искусно пытать, как эти фурии. И не надейся, что они тебя убьют сразу. Нет, ты будешь мучиться и очень долго.
Вот уж не думал, что наш олимпийский чемпион может быть таким оратором. Он просто застращал мою бедную особу. Чтобы меня действительно не начала бить дрожь, я отмахнулся от него обеими руками.
– Если я не смогу этого сделать, то и жизнь не имеет смысла.
Настало время обеда. Жара в воздухе стояла страшная, но во дворце у Флоры было свежо и прохладно. Мои спутники заметно нервничали. Особенно Геркулес. Я его понимал. За стенами нашего пристанища воздух накалялся. По мере приближения сладостного часа амазонки стали терять терпение. Почти все население города собралось на ближайших улицах, и их страстные импульсы проникали к нам даже сквозь
