– Вкратце у нас неожиданная неприятность произошла. Называется эзоши.
– Ничего себе! – отозвался Иванов встревоженно. – И где они?
– Уже нигде. А совсем недавно их была полная реакторная.
– Отбились?
– С Божьей помощью. Но это было нелегко сделать – даже с ней…
– Еще бы… Эзоши… Элита элит! С агрегатами реактора все в порядке?
– Вроде как.
– За это – низкий поклон тебе и твои ребятам, Лев. А вот в диспетчерской обошлось без эзошей. Масленников уже полчаса над приборами ворожит и обещания обещает. Собственно, первые результаты он уже получил. Ему удалось дешифровать ключи внутренних каналов связи Х-ворот. Сейчас я тебе эти ключи солью. Они не такие и длинные. Примерно десять мегабитов каждый – в наших стандартах если.
– И что мне с ними делать?
– Отдашь Лейкину. Он разберется.
– Тогда жду.
Кирбитьев, который, естественно, слышал наш с Ивановым разговор, переключил аппаратуру связи в режим записи особо важной информации. Несколько секунд – и Кирбитьев закивал мне, мол, получено.
– Принято, товарищ Иванов! – отрапортовал я.
– Тогда бывай здоров. И надеюсь встретить тебя уже майором, Лев.
«Майором, хм… Хорошо бы не посмертно…»
Я некстати вспомнил странную, с точки зрения русского офицера, японскую традицию: особо отличившихся героев, погибших в бою, повышать в звании посмертно.
Мы донесли до Лейкина наш цифровой груз. Тот достал двадцатикилограммовый чемодан – это было устройство, конвертирующее человеческий информационный формат в чоругский. Один разъем чемодана Лейкин подключил к чоругскому пульту, другой – к скафандру Кирбитьева. Медленным ручейком данные потекли из Кирбитьева внутрь чоругской машины.
– Масленников на связи! – вдруг разнеслось по реакторной.
– Сильвестр Константинович? С вами Лейкин говорит! Ну как вы там?
– Хуже было только во время сдачи кандминимума, Шура, – усмехнулся Масленников. – Кстати, пока не забыл. Те протоколы с заседания ученого совета, о которых ты просил, лежат в нижнем ящике моего стола… Три дня пытался вспомнить, и вот, надо же, вспомнил! Когда вернемся, зайдешь к Маришеньке, она тебе выдаст!
– Спасибо, Сильвестр Константинович.
«Вот смешные, – подумал я, невольный слушатель этого разговора. – Тут вообще непонятно, будем ли живы завтра… А они о каких-то протоколах заседаний пекутся».
Стоило мне на минуту отвлечься, как Масленников и Лейкин принялись обсуждать некую аспирантскую работу, очень, очень многообещающую…
Я счел себя обязанным вмешаться:
– Извините, конечно, уважаемые товарищи… Но время не ждет!
– Ах да! – спохватился Масленников.
– Все верно, – вздохнул Лейкин.
– Итак, Шура, вы, насколько я вижу, заблокировали всю автоматику управления Х-воротами.
– Могу обратно разблокировать, – поспешно ввернул Лейкин.
– Не нужно. Будем работать только через ручное управление. Иначе, боюсь, чоруги получат еще одну возможность вклиниться в управляющие контуры. Как бы не было беды.
– Резонно.
– К сожалению, у нас нет времени на эксперименты. Все у нас должно получиться с первого раза. Сейчас я скажу Иванову, чтобы он запускал к Х-воротам первый корабль. Вы готовы?
– Практически…
Переговоры с Ивановым подняли Масленникову тонус. Он стал говорить вдвое быстрее.
– Значит, так, первым пойдет фрегат «Удалой». Это значит, что бросковая масса люксогена составит тонну двести. А потребная энергия… должна быть… – Масленников явно что-то подсчитывал, – должна, значит, составлять… ну скажем, два тераватта.
– Угу.
– Я дам обратный отсчет. И когда я скажу «ноль», вы, дорогой Шура, подадите эти самые два тераватта на люксогеновый дюар.
– Ясно!
– Три… два… один… ноль!
С каждым словом Масленникова Лейкин перебрасывал на пульте один из непривычно крупных, похожих на открывалку для пива, желтых рычагов. А при слове «ноль» вдруг резко опустился на четвереньки и нажал обеими по-пианистски растопыренными пятернями четыре педали одновременно («Оно и понятно, что педалей четыре… У чоругов-то четыре ноги, а не две», – запоздало сообразил я.).
Вдруг раздался негромкий хлопок, а вслед за ним откуда-то из-под пола захрипела омерзительная, немелодическая какофония, в которой я не сразу признал чоругскую музыку.
Отыграв пять тактов, музыка стихла.
– Что это было? – спросил я Лейкина.
– Стандартное оповещение о том, что Х-переход благополучно состоялся.
– Могу себе представить, какая мерзость полилась бы нам в уши, если бы Х-переход состоялся неудачно…
– А я не могу, – серьезно сказал Лейкин.
Тем временем за шутками-прибаутками я совершенно пропустил мимо сознания эпохальность произошедшего. А ведь, если подумать, нужно бы аплодировать стоя! Только что мы, земляне, воспользовались инопланетными Х-воротами для своих корыстных земных нужд и тем самым прорвали Х- блокаду! Забавно, при этом я совершенно не задумывался и над таким, казалось бы, лежащим на поверхности вопросом: где же оказался фрегат «Удалой» после манипуляций Лейкина и Масленникова?
Из системы Макран-то он, конечно, улетел… А вот куда прилетел? Уж не прямиком ли в рачью столицу? Товарищ Иванов, конечно, об этом задумывался. Поэтому, как я узнал позднее, притершись к борту «Удалого», синхронный Х-переход с фрегатом совершили также два «Орлана». И вот, примерно через полминуты, один из них снова вынырнул из наших Х-ворот, вернувшись в систему Макран. Его пилот сообщил о том, что все нормально и можно проводить всю эскадру.
Прошло полчаса.
За это время мы с Лейкиным успели прокачать через Х-ворота целый героический зоопарк – линкор- авианосец «Суворов», линкор «Белоруссия», фрегаты «Новгород Великий», «Беспощадный», «Неустрашимый», танкодесантные корабли «Леонов», «Ольшанский», «Рубан», люксогеновый танкер «Таганрог» и шесть клонских вымпелов во главе с линкором «Кавад».
С каждым боевым звездолетом синхронно совершали Х?прыжки от пяти до десяти разномастных гражданских посудин: яхты и катера, рейсовые планетолеты и контейнеровозы. А в паре с фрегатом «Рахбар» прыгнул тот самый круизный лайнер «Одесса», гордость гражданского космофлота Синанджа, я сразу узнал его величаво-горбатый абрис…
Оставался арьергард: крепость «Шаррукин-23», которую волочили буксиры «Барс» и «Орхидея», а с ними Х-крейсер «Ключевский» и вооруженная яхта «Зор». С крепостью также шла большая группа истребителей барража «Гриф».
Чоруги, судя по радиообмену, встретили это величественное шествие с неожиданным равнодушием.
Никто больше не нападал. И даже не пытался.
Но почему?
Вначале я «грешил» на Х-крейсер «Ключевский». Он-де испугал рассудительных и трусоватых чоругов своей способностью стремительно погружаться и всплывать в самом неожиданном месте. Не столько даже испугал, сколько смутил их чувствительные умы.
Как выяснилось уже значительно позднее из разговора с товарищем Ивановым, это предположение было верным. Но было и еще одно обоснование чоругской апатии. Дело в том, что целью всех действий
