боевых условиях, сделать будет затруднительно, если не вооружить парня. И не обучить использовать оружие, конечно, герр оберлейтенант. Опять же, оформлен он в батальоне как кандидат в егеря.
Фон Берне издал неопределенный смешок.
— Законник… Обербеомтенмайстер бейм райхскригсгерихт[27] Фишер… Он у тебя под весом вооружения и амуниции не загнется, Ролле? Пять килограммов, не считая патронов и запасных обойм же. Ты б ему хоть карабин дал бы, что ли, всё на девятьсот грамм легче.
— Да куда ж ему карабин-то? — искренне изумился оберфельдфебель. — Он же с ним вровень длиной. Ну… не вровень, конечно, но неудобно будет парню. Слишком длинное это для него оружие.
— Ну смотри, — фон Берне погрозил своему командиру первого взвода пальцем. — Под твою ответственность. Если пацан себе что-нибудь нечаянно отстрелит, ты лучше отстрели себе то же самое. А потом себе же открути голову, нас с майором не дожидаясь.
— Не извольте сомневаться, герр оберлейтенант, — осклабился Фишер, почуяв, что буря прошла стороной. — Все будет в лучшем виде. Гудериан у меня еще образцово-показательным солдатом станет.
Командир роты усмехнулся и сделал уже пару шагов в сторону, как вдруг замер, повернулся к Фишеру и с нехорошим прищуром уставился на оберфельдфебеля.
— Ролле, скажи мне… Вот в наш батальон пробную партию в полторы сотни MP.41 прислали, в боевых условиях испытать, и мы вроде бы как все раздали по личному составу.
— Так точно, — ответил тот.
— Так ответь-ка мне, откуда взялся пистолет-пулемет для мальчика?
— Свой отдал, — совершенно искренне ответствовал Фишер. — Мне с карабином сподручнее как- то.
— А Зюсс про твою рокировку знает?
— Конечно, знает. Карабин я ведь у него себе брал.
— Тьфу! — только и нашелся что ответить фон Берне.
Меж тем Курт и Генка ни сном не духом не ведали о том, что в настоящий момент их непосредственный командир получает выволочку — иначе ни за что не пропустили бы такое зрелище. Курт дисциплинированно объяснял пареньку устройство и технические данные его нового, а если уж быть точным, то первого вооружения.
— Оружие это новое, экспериментальное… — начал Бюндель назидательным тоном, но потом фыркнул, и перешел на нормальный: — Это начальство так объясняет. Не такое уж оно и новое. Видал у офицеров MP.38 и MP.40?
— Ага, — кивнул Кудрин.
— Тоже не такая уж новинка. Модернизированные MP.36, с которыми еще в Испании воевали. — Оберягер запнулся на миг, припомнив, что воевали там и против русских тоже. — Вот, значит… А это — тот же самый MP.40, только приклад не складной, а деревянный. Считается, что так целиться удобнее.
— А на самом деле?
— А бог его знает, я из офицерского пистолета-пулемета никогда не стрелял, — пожал плечами Бюндель. — Что тут действительно новое, так это возможность стрелять не только очередями, но и одиночными выстрелами. Вот, видишь? Это переводчик режимов огня. Так — стрелять очередью, а так — одиночными.
— А как лучше? — простодушно поинтересовался Генка.
— И так, и эдак хреново, — поморщился Курт. — Дальше чем на пару сотен метров если и попадешь, то только с Божьей помощью.
— Бога нет, — ответил Генка.
— Он тебе сам это сказал? — хмыкнул оберягер, но мигом посерьезнел: — Отставить теософские диспуты. Приступаем к сборке-разборке оружия. Сначала надо отсоединить магазин…
Самсун (Турция), порт.
20 марта 1940 года, 12 часов 30 минут.
В порту воцарились настоящие безобразие и вакханалия. У причалов, на которые высаживались с транспортных судов русские танки, эвакуаторы, тягачи и прочая техника с их экипажами и мотострелками поддержки, слышались громкий русский и турецкий мат, изредка перемежаемый командами красных командиров. 95-я бригада легких танков шла на высадку в гавани, никоим образом для такой масштабной операции не приспособленной. На рейде скопилось большое количество транспортных кораблей, которые, при всем желании их капитанов, никак не могли встать к занятым их товарищами турецким пирсам, и являющихся лакомой добычей для англо-французской авиации. Случись в это время налет на Самсун, значительная часть транспортов отправилась бы на дно со всем своим грузом — не помогли бы ни румынские зенитчики остатков 16-й дивизии, ни зенитные пулеметы ДШК, вставших мористее «Голубого крейсера»[28] и эсминцев «Бодрый» и «Незаможник». К счастью для подчиненных полковника Банникова, летуны Новой Антанты высадку, что называется, «прощелкали».
Капитан-командор Раду Келтуяла, принявший командование дивизией после гибели Думитруеску, вышел из своего автомобиля и поглядел на выгружающуюся технику.
«Если это советские танки, то отдавать СССР Буковину без драки совершенно неразумно», — подумал он.
Собранная перед самой войной с миру по нитке, 95-я бригада была укомплектована танкетками Т-27 и танками Т-40, Т-37А, Т-38, а также небольшим количеством британских Vickers Mark I и Mk I, Matilda да старичков БТ-2.
Грозный, обком ВКП(б) Чечено-Ингушской АССР.
20 марта 1940 года, 12 часов 45 минут.
— Быков, скажите, вы дурак или предатель? — почти весело поинтересовался у секретаря обкома мужчина в форме капитана госбезопасности, помахивая в воздухе неким документом. — Вы когда вот это вот получили, почему не сигнализировали в органы?
— Да кто ж ожидал, что это не бред оскорбленного писаки-интеллигента? — воскликнул тот, к кому капитан обращался. — Он же журналист, писатель и поэт!
— Никто не ожидал, — согласился капитан. — Хотя по должности, вроде бы, вам положено ожидать. Ожидать, предполагать, докладывать! Когда вам это поступило? — он глянул на дату регистрации входящей корреспонденции. — О как. В январе.
Капитан прокашлялся и с выражением зачитал:
— Вот уже двадцать лет, как Советская власть ведет войну на уничтожение моего народа по частям — то как кулаков, то как мулл и «бандитов», то как «буржуазных националистов». Теперь я убедился, что война отныне ведется на истребление всего народа. Поэтому я решил встать во главе освободительной войны моего народа. Я слишком хорошо понимаю, что не только одной Чечено-Ингушетии, но даже и всему национальному Кавказу трудно будет освободиться от тяжелого ярма красного империализма, но фанатичная вера в справедливость и законная надежда на помощь свободолюбивых народов Кавказа и всего мира вдохновляют меня на этот в ваших глазах дерзкий и бессмысленный, а по моему убеждению единственно правильный исторический шаг. Храбрые финны доказывают сейчас, что великая рабовладельческая империя бессильна против маленького, но свободолюбивого народа. На Кавказе вы будете иметь вторую Финляндию, а за нами последуют и другие угнетенные народы.
Капитан внимательно поглядел на секретаря обкома.
— Вы, товарищ Быков, помните, в ответ на что Исраилов вам это письмо написал? Так я напомню — в ответ на предложение подать заявление на восстановление в ВКП(б). С чего это вдруг товарищи из «Крестьянской газеты» так за него ходатайствовали, что вместо десяти лет за контрреволюционную клевету он отсидел только год, это мы еще разберемся. Но вот это! — капитан потряс письмом в воздухе. — Почему я об этом письме узнаю только сейчас, когда банда Хасана Исраилова разрослась и обнаглела до такой степени, что разгромила идущую в Турцию колонну с оружием и боеприпасами?!! Быков, вы понимаете, что кровь советских солдат, не только та, которая уже пролилась, но и та, что еще не раз прольется, лежит на вашей совести? Да получи мы эту бумагу раньше, в январе, никакой «Особой партии
