Так всерьез полагал Штурман, весьма приблизительно разбиравшийся в исторической хронологии в силу того, что в школе всегда предпочитал истории химию.
«Мадонна в камуфляже», — определился наконец Юл, обычно не слишком-то склонный впадать в романтику и прочий сентиментализм. Но другого сравнения у него просто не было, равно как и иллюзий по поводу этого редкого существа.
Именно существа!
Все восторги и сомнения, возникавшие при созерцании мадонны в камуфляже, моментально развенчивались множественными серебряными точками на кончиках ее пальцев. Их Штурман разглядел сразу, едва она протянула руку, чтобы безбоязненно коснуться его щеки. Увы, она была человеком вполне современным, и к тому же — истинной обитательницей Пятизонья.
Имплантаты Юла тут же нервно полыхнули в мозг адреналином острой опасности.
— Ишь ты, — пробормотала женщина.
Ее голос был низким, чуть хрипловатым — такие нередко нравятся мужчинам решительным и темпераментным. Но едва Штурман поймал ее взгляд, как моментально почувствовал себя вялым и никчемным импотентом.
Укротительница скоргов смотрела на него, не мигая, холодным змеиным взором.
В глубине ее темных блестящих глаз, наверное, можно было утонуть быстрее, нежели в здешних болотах. А потом на самом дне ее зрачков мрачно полыхнули две темно-багровые вспышки.
У людей, в отличие от кошек, никогда не светятся глаза.
Перед ним стояла женщина-сталтех.
Физиологические реакции тела Штурмана, как всегда в таких случаях, оказались быстрее работы мозга. В следующее мгновение Юл уже резко отступил на два шага, и его армган послушно донавелся незнакомке точно в грудь.
Плазмомет Штурман перебросил в левую руку. В ближнем бою он не так поворотист, как его легкий и компактный «панцеркнаке».
— Ну-ну, не балуй, — предупредила Юла женщина своим умопомрачительным контральто. — Если бы я хотела, давно бы уже подстрелила тебя, словно куропатку, из засады.
Два складных импульсных излучателя, как по команде, развернулись от ее предплечий, вскочили ей в руки и застыли, хищно нацелившись сталкеру прямо в лоб.
Юл явственно почувствовал, как над его бровями ожили и запульсировали две ледяные точки. Это его имплантаты моментально рассчитали обе директрисы направлений возможного огня противника и настоятельно советовали покинуть зону обстрела. И чем скорей, тем здоровее будешь!
Легко сказать — покинуть.
Вокруг Юла уже кипели серебряные волны скоргов, готовых в любой миг кинуться на него и внедриться в ступни, щиколотки, колени…
О маршруте их дальнейших восхождений Юл, как мужчина вполне репродуктивного возраста, предпочел не думать. И решил безотлагательно приступить к переговорам, поскольку уже много лет твердо придерживался доктрины кунг-фу: предотвращенный бой — выигранный бой.
«Странно… Она определенно сталтех… Но в то же время не производит впечатления существа, лишенного воли и, соответственно, выполняющего волю чужую. Так разве бывает со сталтехами?»
Но начинать с таких сложных вопросов, конечно, было нельзя.
Штурман начал с простого:
— Это ты захватила моих людей? — пустил он пробный шар.
— А ты у них, стало быть, главный?
В ее глазах сейчас не было иронии — только искреннее любопытство, смешанное с легкой толикой раздражения. Ядерный коктейль эмоций, из которого такая женщина в любой миг может войти в состояние слепой, бездушной ярости берсерка.
И такая женщина, и такой сталтех тоже, между прочим.
Механизмы поведения сталтехов вообще плохо изучены, а уж технолюдей, обладавших такой степенью свободы воли, как эта (пожалуй, вплоть до полного самоопределения, как обычный homo sapiens) — в особенности.
— А ты — главная у этих? — Штурман указал пальцем за плечо, где дрожали в нетерпении орды вечно голодных, жаждущих завладеть телом-носителем скоргов.
— У меня с ними взаимная любовь, — кивнула мадонна в камуфляже. — Как вы проникли в мою локацию? Только не говори, что тебе ее маркер указал, ладно?
— Думай, что хочешь, но меня и вправду вывел сюда маркер, — пожал плечами Штурман.
— Это невозможно, — холодно произнесла она. — Мою локацию не показывают маркеры. Нужен входной операционный код, а тебе его никогда не подобрать.
— Как же мы здесь в таком случае оказались? — резонно возразил Юл. — Мы попали сюда, того не желая. Как знать, может, у тебя сегодня день открытых дверей?
— Запомни, а еще лучше заруби себе на носу: уже три часа, как я не понимаю шуток, — ледяным тоном предупредила женщина-сталтех.
И выразительно покачала обоими излучателями, рукояти которых удобно покоились в ее ладонях, защищенных металлизированными перчатками с трогательными, но совершенно неуместными для столь грозной боевой экипировки цветочками, вышитыми фосфоресцирующей даже при дневном свете оптонитью. Штурман представил, как должны они светиться во тьме, когда эта очаровательная мегера разгуливает по ночам вдоль болот или возделывает плантации своих скоргоносящих автонов. И его едва не одолел приступ истерического смеха.
— Тогда прими этот факт серьезно, с самым трагическим выражением лица.
— А ты затейник, — заметила женщина-вамп.
— Не больший затейник, чем тот, кто был тут три часа назад, — нагло усмехнулся прямо в лицо сталтеху Штурман. — Очевидно, судьба его незавидна?
На сей раз женщина промолчала. Тогда Штурман решил поскорей развить наступление, видя, что лицо сталтеха буквально каменеет на глазах.
— Все просто. Мы идем по следу одного человека. В силу этого наши маркеры постоянно настроены на координаты последнего гиперскачка. Мы буквально наступаем ему на пятки, поэтому успевали всякий раз взять след. И судя по тому, что мы здесь, — мы сейчас говорим об одном и том же мужчине. Ведь это он обидел тебя и натворил тут всяких дел? Я сужу об этом по твоей ярости, красавица… Так что, назовешь его имя? Или лучше, чтобы это сделал я?
Она молча смотрела на него, в ее глазах тихо стыл лед.
— Это Перси Красавчик? Змеепоклонник? — настаивал Юл.
— Да… Перси… Персик, будь он проклят, — прошептала женщина-сталтех в ответ, очевидно, не желая произносить в полный голос это имя. На лице ее застыла смесь сладострастия и горестного негодования.
— Он жив?
— К сожалению, да… Но я поклялась, что ни один мужчина более не нарушит мой покой! Те же, кто отважится на это, будут наказаны… Сурово наказаны!
Юл помолчал.
«Похоже, мои люди попали под это самое суровое наказание… Как говорит в таких случаях народная мудрость, из огня да в полымя».
— Что с моими товарищами? — спросил он наконец.
— С товарищами? Ничего особенного… Все в рамках традиций Пятизонья… Кстати, меня зовут Кира, — отрекомендовалась женщина-сталтех, облизывая свои чувственные, пухлые губы.
— Приятно познакомиться… Кира… А я Никто по прозвищу Никак, — изо всех сил пытаясь побороть скованность, сказал Юл. — Я действительно польщен… Такая встреча в таком скверном месте… И все же, милая Кира… Мне очень нужно знать, что случилось с моими боевыми товарищами! Я — их командир… И в некотором роде за них отвечаю!
— Командир… Отвечаешь… — мечтательно повторяла Кира, словно бы пробуя эти слова на вкус. — Если ты действительно хочешь знать, что с твоими товарищами, тогда пойдем, — и Кира вдруг
