впрочем, было боязно.
Ротового отверстия в передней части туловища Штурман у своего противника не заметил.
Вероятно, как это принято у настоящих морских пиросом, питание — а точнее сказать, загрузка материала в механоида-червя — осуществлялось не через единый ротовой орган, а через множество маленьких ртов, составляющих колонию организмов. Но сейчас, надо полагать, рты эти были закрыты.
Сквозь полупрозрачные покровы просматривались нейроканалы управления и координации, образующие сетку без ярко выраженной иерархии.
«О-хо-хо, — покряхтел Штурман. — А как с энергией? Что же это, у Огнетела и центрального „Сердца зверя“ нет, что ли?»
Штурман поигрался режимами своих имплантатов.
«Если так? Ничего не видно…»
«А этак? И этак ни черта не видать…»
«А вот так? Ага! Есть».
Все-таки центральное «Сердце зверя» имелось. Оно находилось в нижней части брюшины и, судя по архитектуре силовой разводки, питало в первую очередь какую-то непрозрачную темную зону, расположенную ближе к хвосту исполина.
Что там находится, видно не было.
Оставалось лишь предположить, что те самые горнодобывающие агрегаты, при помощи которых Огнетел добывает цветные металлы.
Новые и новые массивы информации об исполинском черве-механоиде продолжали поступать от имплантатов в мозг сталкера, когда Огнетел ударил из двух бортовых лазеров в сосны, прямо над головой Юла.
«Запеленговал имплантаты, скотина».
Штурман никогда прежде не питал особенной неприязни ни к паукам, ни к червям, которых его обожаемая Пенни искренне считала самыми отвратительными созданиями на Земле, достойными исключительно немедленной смерти.
Но Огнетел был существом, порожденным осатаневшим техносом Пятизонья. И походил он больше не на червя, а на голубой турбопоезд с прозрачными стенами — такие когда-то выпускал завод в Мытищах — которому вдруг взбрело в кабину свиваться в кольца.
Эти кольца и вызвали неожиданно у Штурмана прилив неподдельного отвращения, плавно переходящего в ненависть.
Когда Огнетел взметнул вверх первое кольцо из своих самых тонких сегментов, расположенных в хвостовом отсеке, Юл был уже готов к атаке. Хвост механоида с низким гудением распрямился, словно высвобожденная пружина, и тяжело хлестнул, точно угодив в дерево, за которым притаился сталкер.
Удар был явно еще вполсилы, но с легкостью переломил сосновый ствол над головой Штурмана. Сталкер отскочил подальше и снова залег, осыпаемый градом ветвей, трухи и прошлогодней сосновой хвои.
Хвост выглядел наиболее уязвимой частью туловища Огнетела. Хотя бы потому, что его кончик можно было попробовать отрубить парой-тройкой метких выстрелов. Из чисто научного любопытства, чтобы узнать, как отреагирует колония на утрату нескольких концевых организмов.
Не откладывая в долгий ящик, Штурман тут же выпалил из армгана, целясь поближе к кончику хвоста.
Однако Огнетел вновь свил кольца, и луч ушел через одну из петель его туловища «в молоко».
Тогда Штурман, пока перезаряжался армган, выстрелил из плазмомета.
Навскидку, не надеясь, что попадет.
Однако плазма достигла цели и уничтожила как минимум один внешний организм.
В коже Огнетела теперь зияла рваная дыра, и он быстро выбросил из боков несколько полуметровых оптических отростков, чтобы оглядеть себя и визуально оценить масштаб разрушений.
Одновременно с этим по всему телу механоида прошел импульс сокращений, и зверь-синтет яростно взревел.
— Ага, судорога! Небось, не нравится? — зло усмехнулся Юл и уже прицельно выпустил струю плазмы в хвост противника.
Он опоздал с выстрелом на одну секунду.
Судорожный импульс волной докатился до поврежденного участка поверхности.
Откуда-то из недр Огнетела рванулся к свету странный организм, напоминающий ската, покрытого частыми железными чешуйками. Этот чешуйчатый скат запечатал своим телом пробоину.
При этом он выбросил по периметру корпуса десятки стальных крючков, которыми зацепился на соседние организмы, составлявшие внешние покровы Огнетела.
«Ремонтный бот! — ахнул Штурман. — Да, брат, такую колонию уделать будет нелегко…»
Плазма ударила в чешую ската и с шипением расплескалась по хвостовой части корпуса механоида, не в силах прожечь его панцирь.
— Эге… Да это никакое не железо. А как бы не вольфрам или типа того, — проворчал Штурман. — Выходит, тебя, сучий ты сын, ни осколочным, ни бронебойным не взять?
Огнетел в ответ выстрелил из имплантатированного головного импульсного орудия со снайперской точностью. На том месте, откуда только что бил из плазмомета сталкер, теперь зияла воронка, исходившая масляным дымом.
К счастью, Штурман подозревал нечто подобное и взял за правило постоянно перемещаться вдоль опушки, где его хоть как-то прикрывали деревья и хилый, желтушный кустарник.
Теперь он даже был благодарен судьбе, приведшей его именно в эту потаенную область Соснового Бора, где еще оставались живые деревья, в честь которых и назвали само место…
Еще два раза Штурман попал из плазмомета в лобовую часть механоида, не причинив противнику особых беспокойств. События развивались по уже известной схеме: гибель одного-двух суборганизмов, пробоина, явление скатообразного рембота.
В ответ Огнетел тоже дважды достал Юла из лазерных пушек.
И на том, если бы не помощь Киры, закончился бы жизненный путь матерого сталкера.
Но Штурман был поверх стандартного комбинезона облачен с головы до пят в невиданную броню.
Броню из скоргов.
Тысячи металлических насекомых, выполняя команды Киры, облепили Штурмана, сцепившись друг с другом в причудливую кольчугу. При этом, чтобы заполнить пробелы, которые кое-где оставались, умные смертоносные крошки держали каждый по маленькому кусочку жаропрочной фуллереновой углеткани.
Несколько минут возни, острая вонь каких-то особых клеящих ферментов, короткие микровспышки точечной плазменной сварки — и Штурман обнаружил себя заключенным в великолепно пригнанный, почти невесомый бронекостюм! Который внутри были армирован скоргами, а снаружи — обшит дьявольски прочным фуллереном, которому позавидовал бы любой допотопный кевлар!
Как выяснилось, эта броня спасала даже от десятимегаваттных боевых лазеров Огнетела. Ряды испорченных попаданием лазера скоргов легко восполнялись за счет резерва, который предусмотрительная Кира рассадила по всем карманам Штурмана.
Так что в некотором смысле шансы Штурмана и Огнетела были равными.
Огнетел был почти неуязвим благодаря модульной организации своего корпуса. Но и Штурмана сейчас защищала колония взаимозаменяемых организмов!
…Видя, что лазеры не причиняют Юлу заметного вреда, монстр решил раздавить надоедливую козявку. Могучим рывком он легко ввинтился в лес, круша кустарник и подминая под себя стволы молодых сосенок.
У Юла вдруг возникло устойчивое дежа вю. Где-то все это уже было… Только там, в Москвозоне, был поезд метрополитена… Зараженный скоргами, он обрел гибкость, вооружение и самое паршивое — твердое желание укокошить его, Юла, и старину Патрика…
И, как тогда, пришлось ему вспомнить все свои навыки опытного бегуна по пересеченной местности.
Имплантаты помогали как могли. Скорговая броня, к счастью, почти не мешала.
