Андрей, Толя, Серёжа и я стояли на вездеходе у гроба. Жалко было смотреть сверху на кучку людей, медленно идущих за нами по глубокому снегу. У могилы — короткий митинг. Говорил сначала Савельев, потом начальник экспедиции Александр Гаврилович Дралкин. Казалось бы, человек этот — кремень, а когда говорил речь, заплакал и еле кончил. Потом мы сняли Валерку с вездехода и медленно вставили гроб в балок. Грохнул винтовочный залп, второй, третий… Прощай, наш Валерка. Мы будем вспоминать тебя в Москве, но здесь нам надо это делать реже. Прощай.
После обеда слегка отдохнули. Читал Паустовского «Далёкие годы». Потом снова аврал. Чистили крыши домов, чтобы меньше заливало талой водой.
После ужина, уже вечером, занимались перемоткой кабеля к моим термометрическим «косам». Так называются гирлянды электрических термометров, которые опускаются в скважину. Нижний термометр соединён с поверхностью несколькими проводами, следующий — ещё несколькими и так далее Поэтому тонкая на конце гирлянда становится все толще и толще к её «верхнему» концу, как девичья коса. Отсюда и название. Только сплетать косу длиной в полкилометра из десятков проводов — дело трудоёмкое. Надо на улице отмерить и обозначить колышками места, где будут термометры, а потом, взяв в руки ч или на палку катушку кабеля, ходить взад — вперёд так, чтобы с каждого места, где будет термометр, до конца косы, остающегося на поверхности, шло бы по четыре провода. Если учесть, что провода эти в косе должны быть надёжно сплетены, а длина косы может намного превышать сто метров, то понятно, сколько времени занимает «плетение» такой косы и как трудно это сделать без помощника. Но постоянного помощника у меня нет. Иногда мне помогал Юра Дурынин.
Заниматься теорией пока невозможно, страшная усталость. По вечерам мы обычно сидим в нашей комнате. Приходят гости, разговариваем, смеёмся. Идут хорошие задушевные беседы.
Сегодня погода хорошая, поэтому гоняли голубей На. крыше домика водителей есть голубятня с голубями из Москвы Голубям здесь плохо, им не на пользу дистиллированная вода. Плохо тут и цветам. Андрей привёз клубни гиацинтов и некоторых других цветов. Мы за ними ухаживаем, но они не цветут, бутонов нет, растёт только зелень. Человек тоже пьёт дистиллированную воду, но он выносливее всех растений и животных.
Вчера целый день авралили. Убрали из-под снега все оставшиеся ящики и перевезли мои катушки с кабелем. Работа тяжёлая, так как каждая из них весит около тонны. Да и найти ящики и катушки нелегко — их замела первая пурга, и на месте где они лежали, оказалось чистое поле. Ходим по нему с острыми длинными металлическими палками и тыкаем наугад, пока не наткнёмся на очередной ящик. Последние два дня на меня и на всех напала тоска. Каждый молчит. Об этом не принято здесь говорить, но нет-нет да кто- нибудь и вспомнит о любимой, что живёт одна в большом красивом городе.
Вчера я распустил себя мысленно и ворочался часов до трех ночи. Читал «Далёкие годы» Паустовского, но и тут не повезло — попал на главу об измене Любы.
Сегодня считали, сколько дней осталось до отъезда. Ещё много — больше трехсот С трехсот начнём вести счёт на оставшиеся дни.
Из Паустовского: «Ожидание счастливых дней иногда гораздо лучше этих дней». Хотелось бы быть счастливым.
Вечером было общее собрание, выбрали профком. Выступил Дралкин. Снова подивились его мягкости и человечности. Вдруг все почувствовали, что мы здесь одна семья. Что бы ни произошло, решать все проблемы только нам самим. Собрание шло в три приёма; в антрактах «крутили» кино.
Плохо со станцией Лазаревской. Там ураган, ветер до пятидесяти метров в секунду. Связи пока нет. Перед этим оттуда сообщили, что припай у них разломало. А ведь всем специалистам по льдам (в Арктике) казалось, что он так надёжен. Утонуло трое саней, грузы.
Сама станция стояла далеко от края плавучего (то есть шельфового) ледника, но по мере отколов огромных айсбергов край этот неожиданно быстро приближается. Экипаж, который там остался на зимовку (10 человек), сообщил, что их станцию уже покачивает. Но кто же знал, что так будет? Ведь это на их опыте будут учиться другие. Им же учиться было не у кого.
Полярный день подходит к концу. Уже довольно сносно видны наиболее яркие звезды и прямо над головой — Южный Крест. Он почти в зените. Сегодня, выйдя из кают-компании, Савельев вдруг указал на небо, где светилось голубым большое расплывчатое пятно. Оказалось, что это полярное сияние. Я вижу его первый раз и несколько разочарован. — Ничего, подождите до зимы — тогда оно будет во всей красе, — успокоил БАС.
Аэродром, пригодный для колёсных самолётов Ил-14, пока не годится для взлёта. Он засыпан пургой. Такой пурги ещё никогда не было в это время в Мирном. Есть опасность, что станция Восток будет недоукомплектована, ведь много грузов надо ещё довезти туда именно этими самолётами. Санно-тракторный поезд вышел наконец на станцию Пионерская, находящуюся примерно на полпути до станции Комсомольская.
Чего-то здесь, видимо, в воздухе не хватает. Казалось бы, в ясные безветренные дни — курорт, а дышится тяжело, работаешь с большим трудом, чем дома. Утром никак не проснёшься. Американцы называют это странное явление «антарктическим фактором». Ведь кормят здесь «как на убой». Да и витаминов хватает: яблок, лимонов, чеснока — сколько хочешь.
Вчера весь день делал косу с Юрой Дурыниным. Даже авралить вечером не пошли (ребята выгружали из самолёта буровой станок). Думали сегодня лететь на остров Дригальского, но завтра ожидают шторм, поэтому полет отложили. Снова видел полярное сияние — голубоватую, вертикально поставленную ленту над морем на севере. Мы видели его с Андреем, когда ночью крались за водой на снеготаялку камбуза. Да, крались. Дело в том, что водопровода здесь нет и каждый домик готовит себе воду для умывания и других нужд сам: ребята кладут в бочки, стоящие в тамбуре, куски снега и ждут, когда он растает Но на этот раз мы с Андреем забыли заготовить снег, и бочка наша была совершенно пуста.
Сегодня весь день работали на общем аврале посёлка. Работали все. Дралкин «вкалывал» наравне с нами. Откапывали из-под снега и увозили на склады оставшиеся ящики. Некоторые ящичные «жилы» пришлось вскрывать бульдозером. Почему мы не убрали их раньше? Никто, даже матёрые полярники, не ожидал, что такая погода может наступить в середине лета.
Работали (с перерывом на обед) до половины седьмого. Ужин был отменный: сёмга, перец, прекрасный ромштекс с горошком и сто граммов авральных «по широте». Вечером смотрели фильм «Чарли Чаплин».
