планировали, но из-за смены расписания Габриэля все перемешалось: тот не смог приехать в архив, где хранились секретные досье. У Варфоломея тоже имелся туда допуск, но Калашников передумал: сначала было решено отправиться в библиотеку, где Алексей три часа штудировал различную литературу и завис в WiFi Интернете, тщательно просматривая медицинские сайты. В итоге он попросил хранителя, пожилого ангела с седыми усами, отксерокопировать ему информацию из новейшего медицинского справочника. Перечитав ксерокопию, штабс-капитан просветлел лицом. Когда Малинин осведомился о причинах подобного просветления, Калашников игриво щелкнул его по носу и ничего не сказал. Захватили с собой они не только это – после просмотра определенных библейских текстов Алексея крайне заинтересовало издание одной из редчайших книг, переведенной на французский язык, ко всему прочему, ее очень активно рекламировал хранитель: «Возьмите – не пожалеете». Против такой горячей рекомендации Калашников устоять не смог – он знал, что любое подобное издание в
Пришельцы вошли в приемную эксцентрично построенной виллы Эстериана, и им почтительно поклонился темнолицый слуга. Здесь курились сандаловые благовония, висели гирлянды цветов, стояли бронзовые статуи танцующих индуистских богов со множеством рук, украшенных браслетами. Над мраморными стенами отлично поработала рука резчика, изобразив сцены из индийского эпоса, в том числе и фривольное обращение Шивы с четырьмя пастушками. В одно из окон, интересуясь гостями, просунул голову пегий теленок – коровы в индуизме считаются священными животными, а потому вокруг виллы их бродило не менее двух десятков, с безразличным видом щипавших сочную траву.
– У нас очередной случай дежа вю, – взгрустнул Дмитрий, присаживаясь на инструктированный перламутром стул.
– Незадолго до исчезновения – или, если быть точнее, до своей смерти от гриппа, Эстериан брал в руки пульт управления домашним кинотеатром. Видимо, это была судорога. На телеке закреплена цифровая видеокамера: полагаю, Эстериан просматривал записи из отпуска. Скорее всего, он перепутал кнопки при нажиме, камера включилась и записала все происходившее в комнате. Должен сказать, что никакой ясности это не вносит.
Царевич нажал кнопку на пульте. Все трое (Варфоломей с охраной остался снаружи) молча просмотрели мутную видеозапись неважного качества, сделанную с очень близкого расстояния. Камера бесстрастно зафиксировала, как Эстериан корчится возле телевизора, хватаясь за шею – пытается встать, снова падает, его лицо наливается пунцовой краской. Через три минуты конвульсий он недвижимо лежит на полу – вероятно, уже мертв. Но проходит несколько секунд – и очертания трупа начинают меняться. Сначала он как будто разлагается: на боках проступают темные пятна, кожа становится прозрачной, словно стеклянной – видна сеть опутывающих туловище кровеносных сосудов, кармашек сердца, печень и желудок. Резкая, яркая вспышка – и тела нет. На пленке заметно, что в воздухе висит столбик серебристой пыли, который завивается на манер смерча. Еще одна вспышка – и серебристая пыль пропадает. Теперь комната пуста – только закутанная в хитон девушка в телевизоре с пластмассовой улыбкой, отражаясь в большом зеркале на соседней стене, о чем-то вещает.
– Вот видишь? – выключив камеру, расстроенно произнес царевич. – И сколько же все это будет продолжаться? Самое обидное, что в Раю начались брожения: праведники нервничают, газеты игнорируют происшествие. Ужасно, что такое происходит в момент, когда выборы на носу.
– Неужели у вас существуют выборы? – поразился Малинин.
– Конечно, – высокомерно ответил Дмитрий. – Мы, чай, не в Саудовской Аравии живем. Каждые пятьсот лет свободное волеизъявление праведников. Это у вас в Аду подавление свобод, а у нас демократия.
– И много кандидатов? – полюбопытствовал Малинин.
– Только один вообще-то, – смутился царевич. – Да и какой смысл другим выдвигаться, если рейтинг у Голоса уже пять тысяч лет – сто процентов? Это глупо и не нужно никому. Кампания всегда проводится по всем правилам, включая политическую рекламу. Вот в чем загвоздка, исчезновения ангелов, конечно, на рейтинг Голоса не повлияют, но сам факт неприятен.
– Толку-то на самом деле с этих выборов, – хмыкнул Малинин. – Если победитель заранее известен и никаких соперников у него не существует.
– У вас и таких выборов нет, – осадил его царевич. – И много ли ты в реале знаешь таких храбрецов, что решатся силами с Голосом помериться за управление Раем? Один вот попытался и навеки заработал имидж козла.
– Вы закончили? – с плохо скрываемым раздражением вмешался в разговор Калашников. – Или еще полдня будете об избирательных технологиях дискутировать? Забыли, ради чего вообще мы здесь находимся?
Спорщики одновременно замолчали, тупо уставившись в блестящий пол.
– Как я понимаю, наружная камера наблюдения у дома опять ничего не сумела заснять? – спросил Калашников с довольно уверенным видом.
Царевич Дмитрий обреченно кивнул.
– Ну-с, тогда я вполне могу озвучить вам информацию, которую я «слил» Габриэлю по телефону из библиотеки, – торжественно заявил Калашников. – Итак, вы видели, что покойный ангел боролся с кем-то невидимым, и этот кто-то, судя по красному от натуги лицу убитого, его вроде как душил?
Обоюдное молчание Дмитрия и Малинина означало, что они согласны.
– Так вот, в том-то и проблема, – торжествовал Калашников. – В момент убийства в этой комнате совершенно никого не было. Эстериан вовсе не сражался с невидимым противником… он сражался с самим собой.
Лица слушателей застыли, как у восковых фигур в музее. Калашников не спеша развернул серый лист, отксерокопированный в библиотеке.
– Спецом для вас, господа, – сказал он. – Это выдержка из «Медицинского вестника», номер за август. «Симптомы птичьего гриппа один в один напоминают знаменитую “испанку”. Этот гриппозный штамм, свирепствовавший в 1918 г. в США и Европе, при отсутствии простейших антибиотиков истребил 20 млн человек. “Испанка” убивала человека за рекордно короткое время – иногда заразившийся пассажир садился на первую станцию метро в Нью-Йорке, а на конечную приезжал уже труп. Штамм птичьего гриппа H5N1, обладающий всеми признаками “испанки”, на деле много хуже ее, ибо склонен мутировать. К исходу двадцати четырех часов после заражения человек находится при смерти: температура тела больного поднимается до 41,5 градуса, что обеспечивает начало сильнейшего бреда и красочных галлюцинаций».
Калашников закончил читать и победно взглянул на Дмитрия с Малининым.
Те с трудом удерживались на ногах, медленно осознавая услышанное.
– Ничего себе, – присвистнул царевич. – Так, оказывается, это все глюки?
– Именно, мой юный друг, – сказал Калашников, протягивая Дмитрию отксерокопированный листок. – Странное поведение перед смертью и непонятные фразы погибших были вызваны их горячечным бредом – они находились в агонии. Мы не знаем, кто являлся им в галлюцинациях в этот момент, но видения явно были ужасными – достаточно взглянуть на лицо Эстериана. Так что к ним никто не проникал – их отравили дистанционно.
– Потрясающе, – выдохнул царевич. – Можно автограф? Вы гений.
На Малинина он больше не обращал никакого внимания.
– Легко быть гением при отсутствии конкуренции, – поломался Калашников, хотя искренний восторг ребенка был ему приятен. – Жалко, что эту запись мы получили только сейчас – это сняло бы многие ранние вопросы. Теперь, если не возражаете, я хотел бы осмотреть виллу – мне желательно понять, где именно ангелы заразились вирусом. Возможно, ловушки были расставлены заранее, еще до появления камер
