сфокусировала зрение на том, что находилось прямо перед ней… комната с пошленькими розовыми обоями… бесформенный куль в углу (сверху накинуто покрывало с изображением оленей)… снятая с потолка люстра с тремя плафонами, большой чертеж на полу в виде идеального круга. Синие линии, проведенные мелом… странные знаки в виде рыб и черточек… черепа… сердца… и смешная бычья голова… с большими рогами и провалами на месте глаз.
Пять свечек стоят по краям чертежа. Они – необычного черного цвета.
ПЕЧАТЬ ЛУНЫ… Она смотрит на нее
Забившись на манер рыбки, выпавшей из аквариума, Алиса истошно завизжала, испытывая чувство утробного ужаса: так, должно быть, кричали все женщины, которые попадали сюда до нее. Ладони пронзила резкая боль – руки были раскинуты в стороны, подобно распятому Христу. Каждое запястье привязано к вбитым в потолок крючьям: она полностью обнажена (даже сережки вынуты из ушей), а ее сведенный от страха живот находится как раз над Печатью Луны… там, где венгерская графиня Елизавета Батори после исполнения ритуального танца в истоме примет кровавый душ…
Душ, брызжущий из артерий ЕЕ тела…
Послышался легкий стук тонких каблуков – в комнату вошла стройная девушка небольшого роста, с длинными волосами, упавшими на плечи: ее красивое лицо сохраняло сильную бледность – такую же, как и четыреста лет назад. Подняв голову вверх, она улыбнулась Алисе и весело рассмеялась.
– Ну почему вы все так визжите? Неужели ты думаешь – я не озаботилась здесь тем, чтобы приглушить звук? Ты что, совсем ничего не помнишь?
Алису накрыла тягучая волна воспоминаний… вот она, отказавшись от предложения словацкого таксиста переночевать в гостинице, едет в аэропорт Братиславы… берет там билет в первый класс на рейс в Москву… отдыхает в VIP-зале… летит на «Боинге», отчаянно зевая… чтобы убить время, просматривает на КПК флэшку Гудмэна с архивом по делу Потрошителя… выходит в зал прилета в «Шереметьево»… (старый граф когда-то спонсировал его постройку)… Каледин ее не встречает… растерянность… она набирает мобильный номер, по которому звонила из Словакии… молчание… Матерится… в растрепанных чувствах, ни на кого не глядя, выходит и садится в первое же попавшееся такси… водитель в черных очках и форменной фуражке поворачивается, чтобы спросить адрес …она вновь увлечена набором крохотных кнопок на телефоне… чувствует легкий укол в руку… поймала занозу? Кабина такси расплывается в черных пятнах…
И БОЛЬШЕ ОНА НЕ ПОМНИТ НИЧЕГО…
Сколько времени уже прошло? Пять часов? Десять? Сутки? Господи, каким образом Батори смогла ее вычислить? «Пасла» в зале прилета, переодетая как таксист, и оперативно подала ей машину. Еще когда Алиса училась на психолога, то на первом курсе знала специфическую особенность – человек, садясь в тачку, не смотрит на водителя… Вот и влипла… Бледное лицо девушки кажется ей таким знакомым… где она могла его видеть?
В зрачках Алисы, мигая ночными огнями, отразилась недавняя картина… Тверской бульвар… они с Калединым осматривают труп Сюзанны Виски… девушка, пытающаяся сфотографировать тело… городовой, закрывающий объектив фотоаппарата и выдирающий флэш-карту…
«Сатрап! – визжит девушка. – Отдай технику сейчас же, держиморда!»
…Да это же…
– Узнала? – поправила челку редакторша Юля Марсель, правильно истолковав вспыхнувший в глазах Алисы блеск. – Ну, отлично – вот и встретились. Ты едва не сорвала мне планы сравнением ДНК. Умная сучка.
Прикрыв веки, Алиса шепотом произнесла стихотворное выражение (где рифмовались слова «мать» и все другие, также заканчивавшиеся на «ть»), от которого у муттер завяли бы уши на манер осенних фиалок. Ну, конечно же, это она… одно и то же лицо, как на средневековых портретах Батори в Чахтицком замке… да и не только… на флэшке, презентованной сэром Гудмэном, черно-белая архивная фотография – «молоденькая владелица продуктовой лавки Элизабет Бэйтс»… Бог ты мой. Получается, в Лондоне она жила под своим настоящим именем. Все лондонские продуктовые лавки того времени торговали парным мясом – там она и научилась разделывать тела: ловко и быстро. Так, как резала внутренности свиней и овец, с улыбкой взвешивая свежие потроха покупателям.
– Молчишь? – огорчилась Юля и, сбросив туфли, босиком подошла к бесформенному кулю в углу. – А у меня для тебя сюрприз. Алле – гоп!
Покрывало слетело в сторону.
Открывшаяся картина заставила Алису понять – даже если тебя собираются принести в жертву и ты в панике полагаешь, что дела идут хуже некуда, не торопись так думать. Варианты «еще хуже» есть всегда, и в этом она только что убедилась лично. На стуле в углу комнаты сидел Каледин – его руки в браслетах наручников обхватывали деревянную спинку, запястья распухли и посинели. И без того робкая надежда на спасение полностью улетучилась. Федор поднял глаза к потолку и внимательно оглядел голую Алису. Он ничуть не возмутился происходящим, и это несколько покоробило жертву.
– Прекрасно выглядишь, дорогая, – поднял он брови, как во время приглашения на вальс во время ежегодного бала Дворянского собрания. – Наконец-то я имею шанс разглядеть тебя без трусов – впервые за два месяца.
Алиса в гневе раскрыла рот, но ответить на подобную наглость не успела.
– О, – расхохоталась Елизавета Батори, отцепляя от полосатого свитера бэйджик с эмблемой Главного канала и большими буквами «ЮЛИЯ МАРСЕЛЬ». – Сегодня тебе вообще лафа, господин офицер, – увидишь сразу двух голых баб: зрелище будет суперским, но недолгим. Когда я выпотрошу твою супругу и искупаюсь в ее крови, я сломаю тебе шею. Учти – девушка я не злая, но довели вы меня вдвоем до нервной дрожи. Бывало, сижу в телецентре на совещаниях и трясусь… скорее бы до вас добраться… Скажите честно, – она двумя пальцами взяла Каледина за подбородок и приподняла его лицо…– Это вы ко мне в Трехрублевском лесу киллера подсылали?
– Какого киллера? – недоуменно спросили Алиса с Калединым в унисон.
– Да никакого, – махнула она рукой. – Не вы так не вы. Уже неважно.
Она потянула через голову свитер, оставшись в красном лифчике.
– Ты куда Волина дела? – размеренным тоном поинтересовался Каледин.
– А тебе-то что? – фыркнула Елизавета, бросая одежду на пол. – У меня в гараже он лежит, твой Волин – там я его и закопала. Еще не забыл? Ты никому мой фоторобот переслать не успел, а посему главным подозреваемым остается именно он. Ты знаешь, мне его совсем не жалко – получил, что заслужил. Парнишка был до денег жадный и в постели, откровенно говоря, полнейшее чмо. Одна лишь польза с Сашки – он вас оперативно ТВ заложил. Иначе бы я так и не узнала, что вы мою ДНК втихую вычислили, сволочи.
– Волин был платным информатором ТВ, – ответил на немой вопрос Алисы Каледин. – Он сообщил им, что ты выяснила сходство ДНК убийц в Москве и Лондоне, а «пробить» наш адрес по Интернету оказалось плевым делом. Прошлой ночью Батори заявилась ко мне домой с хлороформом, отвезла сюда, а потом перехватила тебя в аэропорту: ты наговорила на автоответчик Волину: «первый же рейс из Словакии». Мобильник Сашки был у нее.
– Ты вообще подозрительно спокоен, – хихикнула Батори, расстегивая джинсы. – Интересно, сохранишь ли ты это состояние, когда я воткну нож в живот твоей жены? Не бойся, я не зверь. Она не почувствует боли, предварительно сделаю нужный укол. Думаю, ей и самой понравится.
– Это мы еще посмотрим, – с тем же ледяным спокойствием ответил Каледин.
– Надо же, какой ты крутой, – вновь расхохоталась Елизавета, стройными ногами переступая через черные штанины «варенок». – Но знаешь, не стоит думать, будто ты самый умный на белом свете. Волин мне в постельке уже давно все подробности про тебя выложил, в том числе и то, что ты можешь открывать наручники булавкой. Поэтому не волнуйся – я сломала механизм. Их теперь при желании и ключом не откроешь: только автогеном.
По лицу Каледина стало ясно – такого развития ситуации он никак не ожидал. Федор напряг кисти, стараясь освободиться от наручников, но его усилия оказались тщетными. Он запрыгал на сиденье стула с такой живостью, как будто находился верхом на резвом скакуне – однако эти движения принесли лишь сомнительный результат в виде содранной на запястьях кожи. В довершение всего наручники окончательно
