Муравьев протер опухшее от алкоголя и бессонницы лицо влажной салфеткой — на щетине остались бумажные волокна. Да, они с Антиповым договорились подержать императора в неведении — но жандарму-то небось красную рыбу не шлют. А ведь с раннего утра так и подмывает: войти в спальню и доложить владельцу шелковой пижамы — им удалось определить внешность похитителя костей… или, вернее сказать, похитительницы. Вон она, на мониторе… файл, присланный из Интерпола — нечеткое, но вполне различимое изображение девушки у бензоколонки. Фиолетовый плащ, бледное лицо… ни дать ни взять — валькирия, обсмотревшаяся фильмов ужасов. Она приезжает, ставит машину на парковочку… а возвращается с кладбищенской тропинки с каким-то свертком. Хоть толстяк-жандарм по натуре изрядная сволочь, но надо отдать ему должное: он первый предположил, что грабитель могил — баба.
Свидетели с парижского рейса, получив фото на просмотр, разошлись во мнениях… один сказал — да, та пассажирка, «движения похожи», другой не опознал вовсе, ибо на лице девушки был платок. Но это не принципиально. Двух таких совпадений быть не может, в преступлениях точно замешан, как принято выражаться на казенном языке, «индивидуум женского пола». Индивидуума по Интерполу объявили в тайный розыск — утечка на ТВ нежелательна, похитительницу костей этим можно спугнуть. Зная девку в лицо, имеется шанс схватить ее при налете… правда, хрен его знает, к чьему гробу она придет в следующий раз.
Мотивы действий девушки, а также возможный заказчик похищений Муравьева не сильно волновали — арестуют, сразу все выложит. А вот вторая догадка Антипова куда важнее… кто-то в высших сферах — ее тайный помощник. В Париже девица шла через VIP- зал, предъявила паспорт на имя министра-посланника, во избежание досмотра личных вещей. Плюс для верности подкупили пилота рейса: тот включил ее имя в полетный лист — в самый последний момент. Функциями такой власти обладают лишь ДВА ЧЕЛОВЕКА из ближайшего окружения августа. И оба полные государевы фавориты — настолько круты, что даже имена-то их произносить страшно.
…Полицейский патологоанатом — тот, что производил вскрытие профессора Мельникова, — бесследно исчез. Очевидно, это он вложил мозг обратно в голову покойника, а потом доставил труп к Чичмаркову в офис. З а ч е м доктор это сделал? Непонятно, но другое объяснение явления мертвеца на Тверской вряд ли подходит. Алиса и Федор к приезду казачьего спецназа были в стельку пьяны, несли полную чушь — дескать, профессор пришел в офис самолично, убил сначала слугу Чичмаркова, а потом уж и самого купца. Дело даже не в абсурдности заявления, за время карьеры Муравьев наслушался всякого. В любом случае, если на миг допустить правоту Каледина, патологоанатом не действовал по собственной инициативе — скорее всего, он подкуплен либо запуган. Благодаря похищению праха Джексона расследование сдвинулось с мертвой точки… теперь у них имеется фото девушки. Он отправил снимок через MMS на телефон Каледина, но тот не ответил… мобильный был выключен. Спецприказом Федору даны полномочия товарища министра[29], соответствующие документы, бумага от корпуса жандармов… Фиг угадаешь, где он сейчас — но с эдакой «ксивой» хоть в спальню государей входи без стука. Протянув руку к телефону, директор полиции нажал кнопку связи с дежурным офицером МВД.
— Здравия желаю, ваше превосходительство! — радостно проревел динамик.
— Каледин сообщение для меня оставлял? — спросил Муравьев.
— Никак нет! — отрапортовал дежурный. — Федор Аркадьич обращался только в аппаратное управление — чтобы послали факс в Бутырский тюремный замок. Он собирался срочно, прямо-таки сию минуту, тудыть наведаться.
— В Бутырки? — всерьез удивился Муравьев. — И по какому поводу?
— Желает встретиться с заключенным Мишей Хабельским, ваше превосходительство, — бодро отчеканил дежурный. — Согласно картотеке-с, 10 лет назад этот зэк проходил в деле о ритуальных убийствах секты «Самеди». Хабельскому потом государь виселицу заменил одиночным заключением. Ну, мы отправили бумагу коменданту тюрьмы, тот распорядился пропустить. Стены там толстые, может мобильник глушат. Прикажете позвонить в Бутырки, чтоб его благородие к телефону позвали?
— Нет-нет, братец, — поспешно сказал Муравьев. — Спасибо, я подожду.
Он вновь углубился в мысли по поводу двух фигур из окружения августа. Любая ошибка могла стоить ему должности — выдернут из кабинета с корнем, вместе с эполетами.
…Когда через час Муравьев отложил в сторону лист, исчерканный ручкой, директор полиции уже точно знал, что именно ему следует делать.
Глава девятая
ХОЗЯИН КЛАДБИЩА
Комендант тюрьмы остановился перед одиночной камерой, шумно вздохнул и вытер платком пот со лба. Полковник собаку съел на тюремной службе и отлично соображал — даже если начальство приехало не с проверкой, хорошего ожидать не приходится. И добро бы один офицер, а то еще с какой-то баронессой из Центра князя Сеславинского… Даст потом интервью газетам об условиях содержания, слушай звонки да оправдывайся. Свалились, подлые, будто снег на голову — еле успел меню обеда переписать.
— Сударыня, как пообщаетесь, — подобострастно сказал он, глядя в глаза Алисе, — может, останетесь откушать-с? У нас сегодня превосходная баранина. Возьмите визиточку, мы и сайт свой имеем… обмен баннерами с «Лефортово». Особенно вот этот — «Настучи на соседа» — лично я делал-с.
— Сударыня на диете, — вмешался Каледин, его шея была замотана черным платком — схожий платок, но только пурпурный в горошек, красовался на шее Алисы. — Ценю ваше гостеприимство, полковник… но было б лучше, прекрати вы впустую тратить время. Просто откройте эту чертову дверь!
Комендант поспешно загремел ключами — камера отворилась. Каледин отметил про себя, что все в рамках его представлений: обычный «каменный мешок»… три на четыре метра, даже скорее карцер — «одиночки» в Бутырке редкость. Окон, разумеется, нет, из мебели (если так можно выразиться) — унитаз и узкая койка, шириной едва ли не с доску. Зэк разместился на топчане, прислонив спину к стенке — лежать днем запрещалось режимом. Пятидесятилетний крепыш с хорошо развитыми, торчащими из-под майки мышцами, выбритой головой, по непонятному капризу на коже, обтянувшей шишковатый череп, уцелели только седые виски. Он приподнял круглые очки а-ля Поттер, вглядываясь в Каледина. Его веки дрогнули.
— Оставьте нас, — сухо сказал Федор коменданту. — Это тайный разговор.
Тот откровенно замялся, переступив с ноги на ногу.
— Эээээ… — с недоверием протянул полковник, оценивая мускулы заключенного. — Сударь, он у нас считается опасным. Пышет оптимизмом — ни единой попытки самоубийства, но зато дважды нападал на охранников. Одному перекусил вену и пытался пить кровь. А вы тут с дамой-с. Не прикажете ли, господин хороший — прислать на всякий случай караульного?
— О, они, вообще-то, родственные души, — заявил Каледин. — Дама сама из кого хочешь кровь выпьет. Не волнуйтесь, полковник, опасность нам не грозит.
Снаружи лязгнули замки — начальник тюрьмы исчез. Зэк не смотрел на Алису, и ее это удивляло. Десять лет в одиночке без девичьего внимания даже самого закоренелого женоненавистника сведут с ума. Недавно газета «Имперiя» опубликовала сенсацию — убийца Джона Леннона взял себе в любовники камерного таракана, а потом раздавил его в приступе ревности. Здесь же камера девственно чиста — и с блохой-то не слюбишься.
Каледин и заключенный не сводили друг с друга глаз.
— Любуешься? — осведомился Каледин. — Представляю, о чем ты сейчас думаешь. Наверное, уже представил — я предложу принести телевизор?
Голос его звучал сдавленно, каждое слово отзывалось в горле иглами боли.
Заключенный заинтересованно приподнял левую бровь.
