В общем, прений, можно сказать, не было. Все только «присоединялись» и приветствовали доморощенные представители национальных групп. Декрет о мире без всяких поправок был поставлен на голосование и принят единогласно. И тут можно было отметить несомненный подъем настроения. Долгие овации сменились пением «Интернационала». Затем снова приветствовали Ленина, кричали «ура», бросали вверх шапки. Пропели похоронный марш в память жертв войны. И снова рукоплескали, кричали, бросали шапки.
Весь президиум во главе с Лениным стоял и пел с возбужденными, одухотворенными лицами и горящими глазами. Но интереснее была делегатская масса. Ее настроение начинало основательно крепнуть. Переворот шел так гладко, как большинство не ожидало; он уже казался завершенным. Сознание его успеха распространялось, «интерполировалось» и на его результаты. Массы проникались верой, что все будет хорошо и дальше. Они начинали убеждаться в близости мира, земли и хлеба. И они даже начинали чувствовать в своей душе некоторую готовность активно постоять за свои вновь приобретенные блага и права. Рукоплескали, кричали «ура», бросали вверх шапки… Но я не верил в победы, в успех, в «правомерность», в историческую миссию большевистской власти. Сидя в задних рядах, я смотрел на это торжество с довольно тяжелыми чувствами. Как бы я хотел присоединиться к нему, слиться в едином чувстве и настроении с этой массой и ее вождями! Но не мог…
На очереди следующий вопрос – о
Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа. Помещичьи земли, равно как и удельные, монастырские, церковные, со всем инвентарем и постройками переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов впредь до Учредительного собрания. Порча конфискуемого считается тяжким преступлением. Уездные Советы принимают меры учета и охраны всего конфискуемого имущества. Для руководства при осуществлении этих мер должен служить крестьянский наказ, составленный на основании 242 местных крестьянских наказов редакцией «Известий крестьянского ЦИК».
Этот крестьянский наказ, составленный эсеровскими деятелями, представляет собой не что иное, как изложение эсеровской аграрной программы. Основные ее положения сводятся к следующему. Всякая земельная собственность, не исключая мелкокрестьянской, отменяется в России навсегда, и все земли в границах государства становятся достоянием всего народа. Земельный оборот на рынке уничтожается во всех формах и видах (купля, аренда, залог). Земля переходит в пользование трудящихся на ней. Хозяйства и те земельные недра, за которыми будет признано особое значение, переходят в непосредственное пользование государства. Усадебные и городские земли остаются в пользовании бывших владельцев, но земельная рента конфискуется в виде налога. Весь инвентарь конфискованных земель переходит в пользование государства или общин в зависимости от его значения.
Право пользования землей получают все граждане государства при условии ее обработки собственными силами семьи. Наемный труд не допускается. Землепользование должно быть уравнительным, то есть земля распределяется между трудящимися по трудовой или потребительной норме. Земельный фонд подлежит периодическим переделам – в зависимости от прироста населения и изменения в приемах сельского хозяйства. Основное ядро надела при этом остается неприкосновенным. Из малоземельных районов в многоземельные государство организует переселение…
Затем, в противоречии с пунктом первым самого декрета, наказ гласит: земли рядовых казаков и рядовых крестьян не конфискуются. И наконец, дважды упоминается о том, что в окончательной форме и во всем объеме вопрос о земле может решить только Учредительное собрание.
Я лично с самого начала моей общественно-литературной деятельности был определенным сторонником этой эсеровской аграрной программы, сформулированной Вихляевым в 1905 году. Такие мои взгляды считались признаком путаницы в моей голове, и эта эсеровщина вызывала иронию и недоумение среди моих единомышленников, «последовательных марксистов». Я, однако, до сих пор стою на своем. И утверждаю, что именно в таком виде возможна и рациональна социалистическая аграрная программа в России.
Эта программа устанавливает основы мелкобуржуазного строя в деревне. Но иного и не может быть в нашей стране. С другой же стороны, эта программа сохраняет в деревне возможный максимум элементов социализма, поскольку отрицает частную земельную собственность. Это дает в руки пролетариата огромный козырь при борьбе с реакционным классом мелких хозяйчиков. Вместе с тем эта программа идет по линии законов аграрной эволюции. И наконец, она обеспечивает условия развития производительных сил в деревне. Социалистические же формы сельскохозяйственного производства могут быть реализованы (по Марксу) только
Однако, чтобы признать рациональными основы эсеровской аграрной программы, необходимо ее очистить от утопических и реакционных примесей, придающих ей совершенно абсурдный и довольно безграмотный вид. В изложенном наказе такие примеси налицо. Этот наказ пытается
Земельную собственность можно оторвать от хозяйственных форм. Это известно всякому из практики буржуазного строя. Но нельзя декретом
Кстати сказать, первую в моей жизни печатную работу (в приложении к № 75 подпольной «Революционной России», 15 сентября 1905 года) я посвятил именно разоблачению эсеровских утопий – отменить законами аренду и наемный труд… Теперь Ленин во главе своей «марксистской» партии полностью воскресил и проводит в жизнь эту допотопную эсеровщину. Для Ленина семнадцатого года это только цветочки, только робкое начало. Ягодки начнутся тогда, когда Коммунистическая партия начнет сокрушать декретами сплошь все основы товарно-капиталистического строя; когда полицейским воздействием, отменами, запрещениями и всяческими разгромами она станет творить социалистический строй…
Тогда, в октябре, еще была пресса. И досталось же Ленину от эсеров за этот дневной грабеж! Эсеры кричали: хорош марксист, травивший нас 15 лет за нашу мелкобуржуазность и ненаучность с высоты своего величия и осуществивший нашу программу, едва захватив власть! А Ленин огрызался: хороша партия, которую надо было прогнать от власти, чтобы осуществить ее программу!.. Все это было немножко не по существу, а скорее как между соседками на базаре. Это было дешево, но очень мило, тем более что обе стороны были правы.
Сейчас, 26 октября, Ленин очень интересно комментировал – также в «послеcловии» – оглашенный Декрет о земле.
– Здесь раздаются голоса, что наказ и самый декрет составлен эсерами. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен? Как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были не согласны. Жизнь – лучший учитель, и она укажет, кто прав. Пусть крестьяне с одного конца, а мы с другого будем разрешать этот вопрос. Жизнь заставит нас сблизиться в общем потоке революционного творчества… Мы должны следовать за жизнью, мы должны предоставить полную свободу творчества народным массам… Мы верим, что крестьянство лучше нас сумеет правильно разрешить вопрос. В духе ли нашем, в духе ли эсеров – не в этом суть. Суть в том, чтобы крестьянство получило твердую уверенность, что помещиков больше нет в деревне, и пусть крестьяне сами решают все вопросы, пусть сами они устраивают свою жизнь.
«Народные массы», слушая главу «демократического правительства», были в полном восторге. Долго не смолкала новая овация… Но слова Ленина действительно интересны и важны. Кто хочет понять дух политики Советской власти в первый период ее деятельности, тот обязательно должен усвоить и запомнить эти слова.
Очень странно, что по Декрету о земле не последовало
