Корин сидел, уютно расположившись в кресле Хранителя, и с интересом осматривался по сторонам, стараясь запечатлеть в памяти все детали интерьера. Он впервые попал в комнату за Центральным залом, в святая святых Храма: множество разнокалиберных дисплеев, громоздкий пульт управления, примитивное печатающее устройство… Но самым любопытным была видеокарта Майоры, данная в круговой развертке. Кстати, весьма несовершенная — на ней не хватало трех архипелагов вблизи полярного круга. «Но почему очертания материков непрерывно дрожат? — размышлял Игорь, рассматривая карту. — Неужто это отображение постоянных изменений береговых линий, так характерных для Майоры? Поразительно!.. Такую видеокарту невозможно создать без системы искусственных спутников, — но разве примитивная цивилизация этой планеты достигла столь высокого технического уровня? Загадки, сплошные загадки…»
Игорь взглянул на часы в рукаве «зубра» — своего массивного скафандра с встроенным в него стабилизатором пространства и времени, или иначе — провремени. Без такого стабилизатора здесь, на Майоре, он и минуты не смог бы пробыть. «Интересно, — подумал Игорь, — подозревают ли аборигены, что их организмы обладают уникальной способностью существовать в условиях чудовищных колебаний напряженности провременного поля? Вряд ли… Не удивляются же они своему поразительному умению одним прыжком преодолевать любую из бесчисленных трещин, густой паутиной опутывающих всю планету! Не люди, а птицы… и вместе с тем настолько человекоподобны, что порой, общаясь с ними подолгу, перестаешь замечать их серебристую кожу, гибкие полупрозрачные конечности, двойные веки и небольшие крылья-перепонки…»
В зал боком вошел грузный отец Габар в своем обычном темно-коричневом комбинезоне с каймой золотистых полос. В руках, непропорционально тонких и вместе с тем очень сильных, он держал большую стеклянную чашу, наполненную до краев голубой водой. Когда Хранитель поставил чашу на стол, Корин увидел плавающее в ней зеленоватое кольцо — нет, кольцеобразное живое существо. Оно ритмично то сжималось в плоский диск, то стремительно разворачивалось, вплотную прикасаясь к стенкам сосуда.
— Это молодой борг, — сказал Габар, вытирая влажные руки о балахон. — Car-рыболов вчера нашел его в сетях среди рыбы и принес специально тебе в подарок. Хорош?
— Борг? — с сомнением произнес Игорь. Он вспомнил виденную однажды с космозонда сцену: двухсотметровое живое кольцо всплыло из глубин прямо посреди стада шоров — морских млекопитающих, похожих на земных китов. Бедные шоры оказались спрессованы в единую кровавую массу за какие-то две- три секунды!
Габар усмехнулся, взял со стола обрезок металлической трубки и медленно опустил ее в воду. Крошечный борг замер и еще теснее прижался к прозрачным стенкам… Последовал хлопок — и в воздухе засверкал голубой фонтан, окатив Корина с головы до ног. Через мгновение борг понял, что ошибся, и выпустил трубку из своих объятий. Пораженный землянин увидел, что один ее конец смят, как будто побывал под ударом молота.
— Борг необычайно живуч, — посмеиваясь сказал Габар и поднес Игорю сосуд с мирно плавающим зеленым кольцом. — Быть может, ты сумеешь привезти его на свою планету и там вырастишь в каком- нибудь обширном пруду. Однако, — добавил Хранитель, усаживаясь рядом со стойкой дисплеев на круглом стуле, — не советую никому в этом пруду купаться…
Корин с благодарностью наклонил голову. Что ж, с помощью Габара зоологическое отделение станции постоянно пополняется все новыми и новыми трофеями. Чего нельзя сказать о других отделах…
— Спасибо, Габар, вы нам очень помогаете… Увы, но мне нечем вас порадовать, — со вздохом произнес Игорь, доставая из бокового ранца скафандра ворох бумаг. — Наши прогнозисты обещают второй весенний Скачок не позднее чем к завтрашнему вечеру. (Габар вскинул голову, тревожно блестя глазами.) Да, ситуация, к сожалению, резко изменилась! Сейчас Ветер Перемен проходит над северными областями Черного материка, недалеко от экватора, и вызывает там чудовищные изменения. Одну скалистую гряду, например, перенесло почти на триста лиг, а на ее месте появилось огромное озеро — пока мы не установили откуда. Да что там озеро — все известные нам поселения попросту разметало по территории почти в тысячу квадратных лиг! Впервые здесь, на Майоре, я видел такое страшное зрелище… Вы должны благодарить судьбу, Габар, что ваше селение находится в средних широтах!
Хранитель, казалось, не слушал землянина. Он сидел, облокотившись на пульт, и размышлял, полузакрыв глаза. Корин с жалостью подумал: «А ведь нелегко сейчас старику! Именно его усилиями здесь, на побережье, поддерживалась относительно стабильная жизнь. Нигде больше в этих широтах нет другого селения со своей школой, клубом и библиотекой с двумя сотнями книг на тридцати различных языках — к сожалению, давно забытых. Нигде нет и таких развитых промыслов. К примеру, местная плетеная посуда поражает своим изяществом. А как тщательно и любовно культивируется контакт с плодоносящими растениями! Именно контакт, а не простое выращивание. Каким-то пока неведомым способом деревенские женщины умеют попросить растения дать урожай раньше положенного срока, предупредить о внезапно надвигающихся холодах или засухе. Конечно, все это — жалкие осколки некогда процветавшей культуры, но Я таких едва тлеющих очагов цивилизации на Майоре пока обнаружено немного. И почти все находятся здесь, в средних широтах, где, по сравнению с экватором, Скачки действуют не столь губительно и климат значительно мягче, чем в приполярных районах».
Но сейчас и эта слабая искорка могла погаснуть, и земляне не в силах помочь…
Старик сидел еще некоторое время, обхватив голову руками, затем встрепенулся и грустно посмотрел на Корина.
— Мне нужна твоя помощь, Игорь. Или хотя бы просто совет. Мне некого больше просить…
Габар поднялся и, не оборачиваясь, сгорбившись, пошел в другой конец зала к массивной стойке с овальным дисплеем. Остановившись, он набрал на пульте управления нужную команду, а затем сделал резкий шаг в сторону Стойка с дисплеем неожиданно выдвинулась вперед, открывая за собой темный проем в стене.
Несколько минут они спускались по гулкой лестнице в подпол, опираясь на тонкие перила. Габар держал перед собой ветвь светящегося кустарника, а Корин включил на всю мощь нашлемный фонарь, но его ослепительный луч утонул во мраке. Еще некоторое время они шли, полусогнувшись, по широкому коридору. С неровного потолка стекали многочисленные струйки воды и образовывали глубокие лужи в выбоинах пола. Наконец потолок стал подниматься, мгла чуть рассеялась, и они вышли в большой зал, вырубленный в скальном основании Храма.
Корин обвел помещение лучом фонаря и изумленно присвистнул: все пространство вокруг было заставлено десятками странных машин. Огромные, почерневшие от сырости металлические цилиндры с коническими раструбами на концах лежали рядами, опутанные сетью толстых кабелей. В центре зала стояли кристаллические деревья, на ребристые ветви которых были нанизаны сотни золотистых дисков. Вся эта система жила какой-то своей жизнью: по деревьям сверху вниз пробегали пульсирующие синие огоньки, цилиндры время от времени издавали вибрирующий гул, затем все гасло и стихало — и снова вспыхивали огни, и снова раздавался шум…
Хранитель обернулся к землянину, и тот заметил, как в полумраке блеснули глаза старика.
— Ты не раз говорил, Игорь, что в деревне должна существовать машина, которую ты именуешь стабилизатором провремени. Да, такой механизм существует, и он перед тобой.
Землянин был ошеломлен. Он оказался совершенно не подготовлен к такому повороту событий. Прошел почти год со времени его первой высадки на побережье Льдистого моря, и все это время старик тщательно уклонялся от любых разговоров об устройстве Храма. Он даже не подпускал землян к вычислительным машинам, встроенным в стены здания: мол, это не понравится богине Судьбы. И вот сейчас, когда рядом нет никого из технарей станции, Габар неожиданно приводит его к тайной святыне Храма! И кого — простого косморазведчика, имеющего о физике провремени самое смутное представление…
Корин сделал несколько шагов к цилиндрам — его привлекло заметное различие в их работе. Одни то и дело издавали мощное гудение, а другие…
Словно догадавшись о его мыслях, Габар хрипло сказал, тяжело дыша от влажного, спертого воздуха:
— Этим устройствам по крайней мере пятьсот лет… Я, к сожалению, очень мало понимаю в технике, но и мне ясно, что из тридцати энергоемкостей вышла из строя почти половина. Те, кто устанавливал под Храмом машины, не учли, что со временем подземные воды прорвутся в пещеру сквозь расщелины в
