нас мало кто знает, но именно вы в настоящее время возглавляете клан Дир. Хотите, я продолжу?
– Было бы любопытно услышать, – произнес Мерриман, слегка кивнув.
– Для всех главой клана является ваш старший брат... Но он уже третий год лежит парализованным. Во время одного из конфликтов с кланом Дарод пуля перебила ему позвоночник, и нет никаких шансов на исцеление. Поэтому власть перешла к вам, как к прямому наследнику и младшему брату. Кое-что мне известно и о вас.
– Любопытно, и что же?
– В двадцать лет вы возглавили несколько семей, они образуют рер.
– Именно так, – согласился Мерриман.
– Еще через пять лет вы встали во главе колена, это образование из нескольких реров. Пошел уже седьмой год, как вы вождь племени, это образование из нескольких родов. Новость о том, что вы избраны вождем племени, застала вас в Брюсселе.
– В этом городе очень обширная сомалийская диаспора.
– Мне это известно. У меня есть основания полагать, что вы давали инструкции своим переговорщикам. А чтобы вас никто не заподозрил в чем-то противозаконном, вы даже взяли европейское имя Брайс Мерриман, но настоящее ваше имя Джефри Джельтмен. Ваши сокурсники даже не подозревают, насколько вы влиятельный человек у себя на родине.
Хозяин дома делано рассмеялся.
– Вы очень мужественный человек. Впрочем, другой вряд ли появился бы в Сомали. Может, вы скажете, чем я занимался еще?
– Если вам будет угодно, – кивнул Джон Эйрос. – Вашего брата Максуди, главу клана, очень беспокоит усиливающееся влияние клана Дарод. И вы договорились с представителями других кланов выступить вместе, чтобы ослабить влияние людей Дарод. А затем на вашего брата было совершено покушение, он просто чудом остался в живых. Его ранение еще более ослабило ваши позиции. А ведь при вашем отце Сокра Шейх Дахир ваш клан считался сильнейшим в государстве. Так вот, у вас появляется реальная возможность не только упрочить свои позиции, но и потеснить враждебный клан и как следует посчитаться с обидчиками вашего брата.
– Не ожидал. Оказывается, вы очень хорошо подготовились к нашему разговору. Вам известны такие вещи, о которых даже не подозревают многие мои вожди. Это делает честь вашей разведке. Сразу видно, что я беседую с человеком серьезным и весьма компетентным. Знаете, я принимаю ваше предложение. Пусть так и будет. Мне будет очень приятно иметь с вами дело, – протянул Брайс Мерриман ладонь.
Джон Эйрос сдержанно пожал протянутую руку, в этот раз пальцы хозяина дома показались ему слегка прохладными.
– В дальнейшем вы будете поддерживать контакт с Митхуном Мунком. Вся ответственность за эту операцию ложится на его плечи. Он будет курировать вас, пока вы находитесь на территории Сомали.
Джон невольно повернулся в сторону Мунка, сидевшего чуть поодаль: спина по-прежнему прямая, а мощные руки, сложенные на груди, указывали на его безоговорочную покорность хозяину. За все время разговора он даже не шелохнулся, оставалось только удивляться, каким образом ему удается сохранять прямую осанку. Уголки губ слегка дрогнули, что должно было означать расположение. Может, в их среде принято сидеть неподвижно в присутствии хозяина?
– Под каким флагом пойдет китайское судно? – спросил Джефри Джельтмен.
– Пока еще не могу сказать точно, но скорее всего, под филиппинским. Там очень много китайских заводов.
– Хорошо. Договорились.
Митхун Мунк поднялся неожиданно легко, распрямившись в свой немалый рост, и Джон вновь почувствовал себя в его присутствии подростком.
Следовало бы избавляться от этого неприятного чувства.
– Пойдемте, – весело произнес Мунк. – Уверен, что вам здесь очень понравится. – Увлекая Джона по коридору, он продолжал: – Самое главное, что у вас будет крыша над головой. Я тут как-то беседовал с двумя журналистами, приехавшими из Франции, так они мне сказали, что никогда не спят в своих номерах.
– Что же их смущает?
– Всегда есть вероятность того, что придут какие-нибудь люди с автоматами в руках и уведут в неизвестном направлении. А на крыше гостиницы имеется хотя бы какая-то возможность спрятаться или, в крайнем случае, убежать. Ха-ха! Вот такая она – сомалийская реальность.
Дождавшись, пока за гостем закроется дверь, Джефри Джельтмен поднялся, пересек зал и открыл дверцу, находившуюся в конце оранжереи.
В небольшой комнате, стены которой были выкрашены в белый цвет, отчего она выглядела невероятно просторной, у окна стояла высокая кровать, на которой поверх мягких покрывал лежал чернобородый мужчина лет сорока пяти. Он был одет в светлую длинную рубашку и шаровары. Его глаза неподвижно смотрели в потолок.
Остановившись у двери, Джефри почтительно поклонился, приложив правую руку к груди, и голосом, полным покорности, спросил:
– Максуди, я тебя не потревожил?
– Проходи, Джефри, я тебя ждал, – произнес мужчина, сверкнув белыми зубами.
– Как ты себя чувствуешь, Максуди?
– Как может чувствовать себя человек, у которого перебит позвоночник, – вяло улыбнулся старший брат. – Не хочу сказать, что мне хуже, но, кажется, я уже привыкаю к своему физическому недугу. Мне даже порой начинает казаться, что человек, который когда-то прогуливался по саду, был всего лишь мой бледный двойник.
– Сегодня я звонил в Германию, там очень хорошие специалисты. Они обещали сделать все возможное, чтобы поставить тебя на ноги.
Джефри Джельтмен подошел к кровати и сел на стул, стоявший подле нее.
– Не надо меня успокаивать, брат; видно, моя немощь нужна Аллаху. Ты же знаешь, что мы обращались к лучшим хирургам Америки и Европы, но все они только разводят руками. Придется смириться... Но я не стану от этого слабее.
– Но все-таки...
– Оставим этот разговор, – нахмурился старший брат, – если Аллаху будет угодно, я обязательно поднимусь, а если нет, так не стоит сетовать на судьбу. Я внимательно слушал ваш разговор. – Веки Максуди смежились, чтобы уже в следующую секунду распахнуться вновь, заставив глаза вспыхнуть огнем страсти. Это только внешне могло показаться, что он оставался невозмутим, в действительности в его неподвижном иссушенном теле бушевал ураган.
– И что ты на это скажешь? – с некоторым волнением спросил Джефри, слегка подавшись вперед, будто опасался пропустить нечто очень важное.
– Я не доверяю этому Джону Эйросу, – проговорил Максуди столь же печальным голосом. Сила огня, плескавшаяся в глубине его зрачков, никак не соответствовала его тихому голосу с размеренными интонациями. – И совсем не потому, что он белый. Когда долго находишься без движения, невольно становишься более внимательным и начинаешь замечать то, на что прежде не обращал никакого внимания. И сразу начинаешь понимать, когда человек лжет, а когда говорит правду. Мне не понравились его интонации. Такое впечатление, что он что-то скрывает от нас. Я бы хотел знать о нем все!
– Наши друзья в Лондоне перепроверят все его связи. Если он не тот человек, за которого себя выдает… что ж, он будет виноват сам в этом.
– Я вот что подумал, брат: будет лучше, если бы он достался Юсуфу Ахмеду. О том, что у нас гостит человек из английской разведки, тот должен узнать как бы случайно. Кто-то из твоих людей обмолвится об этом перед людьми из рода Дарод, а уж они сумеют донести его слова до ушей хозяина. Если он все-таки тот человек, за которого себя выдает, и действительно хочет нанести ущерб китайцам, не помешав при этом нам заработать, тогда у Юсуфа Ахмеда мы потребуем свою долю. Если же у него имеется какой-то свой план, то пускай тогда с ним разбирается сам Юсуф Ахмед.
– Ты как всегда мудр, брат. Так и поступим.
