коллекция.
– Вот как, и что у вас есть?
Крючок был заброшен, осталось только осторожно потянуть леску, чтобы наживка не сорвалась.
– Кусок ткани с хитона преподобного Андрея, потом щепа из Гроба Господня…
– О! – уважительно протянул новый знакомый.
– …Кинжал Карла Великого, – принялся перечислять Экельн. – Затем крест, с которым Фридрих Барбаросса отправился в свой крестовый поход. Я уже не говорю о более мелких вещах, которые, впрочем, тоже стоили мне немалых денег.
– Даже одной из перечисленных святынь было бы достаточно, чтобы сказать: ваша коллекция бесценна, – сдержанно заметил Саторпин.
– О, да! – живо отозвался Экельн. – Но я, как и всякий коллекционер, стараюсь расширить свою коллекцию и не жалею для этого денег.
– А что бы вы сказали, если бы я вам предложил и вовсе уникальную вещь?
– Готов выслушать ваше предложение, – охотно отозвался Экельн, чуток подавшись вперед. – Это мощи какого-нибудь святого в золотой рамке? Я угадал?
Новый знакомый негромко рассмеялся, глянув в сторону. Банкет приближался к завершению, – официанты в ярко-красной униформе убирали со столов посуду.
– Не совсем. Но уверяю вас, что эта вещь значительно лучше мощей.
– Вот оно как, вы меня заинтриговали, молодой человек. Что же это может быть?
– Я бы вам предложил продолжить разговор за пределами этого здания, – загадочно сказал Саторпин.
Ланц Экельн весело рассмеялся:
– Боитесь, что нас подслушивают? А вы осторожный человек, меня это вполне устраивает. Что ж, пойдемте, прогуляемся.
Вышли на улицу. Не сговариваясь, направились в сторону небольшого, хорошо освещенного сквера. Скамью выбрали в глубине, вдали от случайных глаз.
– Так что вы мне можете предложить? – не скрывая нетерпения, спросил Ланц Экельн.
– Вещь настолько уникальна, что мне бы не хотелось говорить о ней, пока я не узнаю о вашей финансовой состоятельности.
– Ах, вот оно даже как, – не скрывая удивления, протянул Экельн, откинувшись на спинку скамейки. – Вижу, что вы действительно настроены очень серьезно. Вы что-нибудь слышали о компании «Строительные технологии Германии»?
– Разумеется.
– Так вот, у меня главный пакет акций этой компании, а это без малого шестьдесят процентов.
– Тогда вы вполне платежеспособный клиент, – усмехнувшись, сказал Саторпин.
– Давайте не будем терять время и сразу перейдем к делу, признаюсь, вы меня очень заинтриговали.
– Ну что ж, я не против… Я могу предложить вам Копье судьбы.
Брови Экельна невольно поползли вверх.
– Я не ослышался, вы сказали: Копье судьбы?
– Да, вы не ослышались, – спокойным тоном погасил удивление собеседника Саторпин.
– Но, насколько мне известно, Копье судьбы находится в Хоффсбургском музее.
– Смею вас уверить, что в Хоффсбургском музее всего лишь искусная подделка, и я могу вам это доказать, как только мы сговоримся о цене и я получу задаток.
– Вы смотрите далеко… Но кто вам поверит, что это не подделка?
– Вы хорошо знаете историю Копья судьбы?
Ланц Экельн лишь скривился. Вряд ли Саторпин мог по достоинству оценить его улыбку.
– Разумеется, я ведь немец.
– Тогда вам должно быть известно, что, прежде чем попасть в Хоффсбургский музей, Копье судьбы побывало у американцев.
– Конечно, по этому поводу даже была соответствующая экспертиза, и австрийцы признали, что копье подлинное. Вы хотите сказать, что американцы передали в Австрию искусную подделку? Я правильно вас понял?
– Неужели вы думаете, что американцы так легко расстанутся с такой ценнейшей находкой?
– Вы ставите меня в тупик. Конечно, американцы не та нация, чтобы расставаться с реликвиями подобного рода, но в данном случае копье просто уникальное, и вряд ли они смогли бы оставить его себе. Хотя, – Экельн на минуту задумался. – Кто его в действительности знает, как там было на самом деле.
– Тогда еще один вопрос. А вы не думаете о том, что это копье могли подменить прежде, чем оно попало в руки к американцам?
– Вы меня ставите в тупик. Но кто же это может быть?
– Я могу вам ответить на этот вопрос, но только после того, как мы договоримся о сумме.
– Вы меня заинтриговали. Вряд ли отыщется человек, который не хотел бы иметь у себя в коллекции Копье судьбы, а зная его историю… Хорошо, сколько вы хотите за это копье?
– Само по себе оно бесценно…
– Не нужно лишних слов, я без вас это знаю. Назовите лучше цену.
– Пять миллионов евро… Для этого копья это небольшая сумма.
– Но и не маленькая, – строго заметил Экельн. – Все деньги у меня в бизнесе.
– Вам решать, потому что я могу найти другого покупателя.
– Хорошо. Сколько дней вы мне даете на обдумывание вашего предложения?
– Дня два, не больше. Потом я уезжаю.
– Хорошо, – кивнул Ланц Экельн, спрятав за напускной хмуростью удовлетворение. – Я сообщу вам о своем решении. Но вот только как мне с вами связаться?
Сунув руку в карман пиджака, Саторпин вытащил визитку синего цвета.
– Пожалуйста, здесь телефоны, как меня можно найти.
Прочитав данные, Ланц Экельн одобрительно хмыкнул.
– Я свяжусь с вами через два дня. А теперь позвольте откланяться. – Кивнув на «Мерседес», стоявшей на углу улицы, добавил: – Меня уже ждут. Надо ехать.
– Я буду ждать вашего звонка, – проговорил в спину Саторпин.
– У меня к вам еще один вопрос… Поймите меня правильно, но я должен знать все.
– Задавайте.
– Зачем вы продаете это копье?
– Я бы его никогда не продал, если бы мне не были нужны деньги. Вас устраивает такой ответ?
– Вполне.
Кивнув на прощание, Ланц Экельн заторопился к машине. Настроение заметно улучшилось. Распахнув перед хозяином дверь, водитель живо поинтересовался:
– Куда вас, господин Экельн?
Плюхнувшись в кожаное кресло, Ланц Экельн добродушно улыбнувшись, пожелал:
– Давай вези к Хамидулле!
Когда машина отъехала на значительное расстояние, он вытащил мобильный телефон и набрал номер:
– Хамидулла?
– Я слушаю вас, Ланц, – сдержанно отвечал партнер.
Телефонные мембраны усиливали его восточный акцент.
– У меня к вам есть срочное дело, Хамидулла.
В ответ послышался лишь сдержанный смех:
– Вы говорите таким решительным тоном, как будто бы хотите отдать мне долг.
Экельн невольно поймал себя на раздражении. Странно, что при первой встрече этот нагловатый араб произвел на него благоприятное впечатление. В нем не было ничего, что могло бы нравиться: начиная от сухопарой внешности и до манер, с какими в приличном обществе не пускают даже на порог. Нужно быть
