оказалось в руках врага. А потом ведь существует еще миф о великом государстве. Германия будет непобедимой до тех самых пор, пока у нее будет Копье судьбы.
– Кажется, я начинаю понимать, – усмехнулся Савва Платонович. – Они считают, что вместо копии к ним попало настоящее копье, а вы не желаете убеждать их в обратном.
– Вот именно. Копье судьбы должно остаться в России.
– Хм… Интересная получается ситуация, – впервые улыбнулся за время разговора Савва Петрович. – Австрийцы считают, что в Хоффсбургском музее находится настоящее копье. Американцы тоже уверены, что обладают подлинником. Теперь вот и немцы убеждены, что заполучили настоящее Копье Лонгина, однако в действительности настоящее копье будет находиться в России.
– Получается, что так, – улыбнулся в ответ майор. – Завтра копье передадут Президенту.
– А теперь я прошу, оставьте меня, – сказал генерал-полковник. – Мне нужно о многом подумать.
– Хорошо, – поднялся майор, – только прошу вас размышлять не очень много. У вас практически не осталось времени.
– Я знаю.
Некоторое время генерал-полковник сидел непо-движно, сцепив пальцы в замок, и угрюмо посматривал на початую бутылку бренди, стоящую в центре. Приговорить бы ее, родимую, с тоски за один присест, да вот полегчает ли от этого, вот вопрос! Во дворе заурчал двигатель автомобиля – отъезжал майор. Вот кому сейчас действительно хорошо, выполнил служебную задачу и теперь, довольный собой, отбывает восвояси. Стоило позавидовать.
Генерал-полковник колебался минуту, а потом решительно поднял телефонную трубку и набрал номер.
– Всеволод? – бодрым голосом спросил он.
– Савва Платонович? – прозвучал удивленный голос на том конце провода.
– Верно, узнал, – отвечал Саторпин.
– У вас ко мне какое-то дело? – Вопрос прозвучал слегка обеспокоенно, и это Саторпину не понравилось.
– Имеется, дорогой, – столь же бодро отвечал генерал Саторпин. – Бросай сейчас все и приезжай ко мне.
– Я не могу, Савва Платонович, очень нужная встреча, я должен быть…
– Послушай, Сева, – слегка раздраженно отвечал генерал. – Я к тебе часто обращаюсь?
– Нет, но…
– Вот именно, что не часто. Могу напомнить, за последние полгода – всего лишь первый звонок, и если я тебе позвонил, значит, это действительно очень важно. Ты ведь большой человек, можешь что-нибудь придумать, так что бросай все и приезжай ко мне.
В трубке повисло напряженное молчание. Казалось, что через провода напружиненная тишь перебралась в кабинет генерала. Еще пройдет каких-нибудь пара минут, и липкое безмолвие цепкими пальцами вцепится за горло. Взявшись за ворот, Савва Платонович рванул рубаху, освобождаясь от удушливости. На пол полетели пуговицы, игриво заколотившись.
Так и помереть можно.
– Хорошо, Савва Платонович, скоро буду у вас, – проговорил Сева. – Ждите.
Положив трубку, Савва Платонович лишь усмехнулся. Странно представить, если бы Михайлов не появился. Всеволод Емельянович был заместителем начальника службы охраны Президента. Собственно, именно с его помощью Сева оказался в столь значительном месте. На такие должности просто так не попадают. Кроме комплекса личных качеств и безукоризненной биографии, что встречается не столь уж и часто, как принято думать, требуется еще колоссальная поддержка со стороны. У Всеволода она имелась, а потому он сравнительно быстро был принят в команду, миновав при этом обычные препятствия. Если человеку, пришедшему со стороны, требовалось доказывать свою благонадежность несколько месяцев кряду, то Всеволоду Михайлову потребовалось на это всего лишь несколько недель. Причем через три года он стал одной из ключевых фигур в охране Президента, и Савва Платонович был уверен, что эта не последняя ступень в его карьере.
Как ни крути, но Михайлов был его должник. Разумеется, люди, добившиеся какого-то высокого положения, впоследствии часто оказываются неблагодарными и с легкостью забывают своих прежних покровителей. Но Всеволод был изготовлен из иного теста и никогда бы не позабыл человека, который помог ему пробиться в жизни. Иному Савва Платонович даже бы не подсобил.
Саторпину прекрасно было известно, что в это время в Кремле Президент встречался с главой Европарламента. По-другому, это была готовность номер один, а уж на заместителей в таком случае выпадет двойная нагрузка, и все-таки Михайлов сумел подобрать какую-то подходящую причину, чтобы отъехать со службы и мчаться через весь город к Савве Платоновичу. По большому счету, это могло стоить ему карьеры, но, судя по всему, столь неприятная перспектива Михайлова не пугала. Парень прекрасно знал, что не пропадет в любой жизненной ситуации, а если доведется уйти в коммерческую структуру, так даже выиграет в финансовом плане.
Уже через час «Лендровер» Всеволода подъехал к воротам особняка, длинно просигналив. Савва Платонович подошел к окну. Охранник, стоявший на входе, приветливо кивнул подъехавшему гостю и ткнул пальцем в пульт управления. Ворота, гулко вздрогнув, принялись медленно расходиться. Въехав во двор, Михайлов широко распахнул дверцу и, спрыгнув на брусчатку, заторопился в дом. Всеволод был точной копией своего деда: столь же стремителен, худощав и, надо думать, его так же любили женщины. Гусар, одним словом! Оставалось дивиться могучей силе природы, умеющей лепить столь аналогичные экземпляры. Постучавшись в дверь кабинета, он терпеливо дождался разрешения Саторпина, после чего вошел такой же пружинистой походкой, даже взглядом не показав своего неудовольствия. Воспитание, етит твою!… Ничего не скажешь.
– Извини, что оторвал тебя от дела, – виновато произнес Саторпин и затопал навстречу гостю, радушно выставив руку. – Но сам понимаешь, если бы не крайняя нужда, я бы ни за что на такое не отважился. Садись, – указал Савва Платонович на глубокое кресло, а когда тот разместился, весело поинтересовался: – Ну как, тебе удобно?
– Вполне, – сдержанно отозвался Михайлов.
– Кажется, сейчас идут переговоры с председателем Европарламента?
Кончики губ Михайлова дрогнули:
– Да. С ним приехала целая свита. Потом поедут смотреть достопримечательности, я должен быть с ними.
Савва Платонович понимающе кивнул:
– Не беспокойся, я тебя надолго не задержу. Начну с главного. – Вытащив из кармана небольшой позолоченный ключ, он протянул его Михайлову: – Держи!
– Что это такое? – взяв ключ, невольно удивился Всеволод.
– Это ключ от ячейки банковского сейфа. Банк называется «Московит», а номер ячейки написан на ключе. Тридцать третий.
– Только зачем он мне? Объясните, Савва Платонович, – удивился Михайлов еще более.
– Сейчас объясню, – терпеливо отвечал Саторпин. – Это ключ на предъявителя, не удивляйся, там есть такая услуга. Служащие банка тоже об этом предупреждены, чтобы не получилось недоразумений. Мало ли чего! А потом я знал, что наш разговор рано или поздно состоится. Это был только вопрос времени… И вот видишь, я не ошибся. Завтра постарайся выбрать свободную минуту и возьми из ячейки то, что там имеется.
– Савва Платонович, только зачем мне это нужно?
– А ты не перебивай, дослушай до конца, – в голосе генерала послышалась строгость. Все-таки к этому парню он был по-отечески привязан. – То, что там находится, мне не принадлежит, не должно оно принадлежать и тебе.
Михайлов с интересом глянул на ключ.
– Хм, кому же тогда оно принадлежит?
– Извини меня за пафосное слово, но эта вещь принадлежит России. Ты откроешь ящик и передашь эту вещь Президенту. Ты же имеешь к нему доступ как его непосредственная охрана.
