давности «Дэнновэр», сотрясаясь мелкой дрожью, попыхивал паровым агрегатом. За рулем, дымя трубкой, сидел гном довольно пожилого возраста и с равнодушной миной на бородатой физиономии ожидал, когда клиент немного оклемается от вида столь древнего раритета на колесах и наконец-то «клюнет». Поскольку других таксомоторов поблизости не наблюдалось, бородач был спокоен, словно удав, загипнотизировавший своим взглядом кролика, ибо наверняка знал, что жертва от него никуда не ускользнет.
Нужно отдать должное выдержке нашего героя. Он довольно быстро пришел в себя и, подойдя поближе, обратился к водителю:
– Э... Доброе утро, уважаемый!
– Привет, служивый! – услышал он в ответ грубый бас таксиста. – Куда надыть? Садись, вмиг подбросим.
– А это, – Зенон опасливо указал рукой на обшарпанный капот локомобиля, – в состоянии проехать хотя бы сотню метров?
– Не боись, паря! Мой «Крылатый Дракон» лишь с виду такой неприглядный. Залазь! Прокачу с ветерком. Не пожалеешь. Он хоть и старый, но не уступит современным тачкам. Я на нем в пятьдесят шестом континентальный Кубок Кленового Листа в легкую выиграл...
– Извиняюсь, уважаемый... э...
– Торвальд, зови меня Торвальд или дядюшка Торвальд. – Общительный гном широко улыбнулся, продемонстрировав юноше два ряда прокуренных до черноты зубов. – Меня в городе почитай всякая собака знает. А тебя-то, сынок, как кличут?
Зенон, в свою очередь, представился, а заодно поведал горному карлику о цели своего визита в Кряжск.
– Так тебе нужно в самый центр, дорогой ты мой, – еще шире ухмыльнулся гном. – Пешкодралом туда далековато будет. Залазь, паря, не боись, с ветерком подбросим и лишнего не возьмем – заплатишь точно по счетчику!
– А сколько примерно это будет? – поинтересовался Зенон.
– Марка серебром!
Цена показалась молодому человеку вполне приемлемой, и, поскольку иного выхода у него не было, он не без внутреннего содрогания уселся рядом с водителем, предварительно закинув свой небогатый скарб на заднее сиденье. Сразу же после этого древнее, как его владелец, транспортное средство, занявшее лет сто назад первое место на каких-то континентальных гонках, пару раз чихнуло, еще сильнее затряслось и... заглохло.
– Вот стервь падучая! – смачно обругал своего железного коня дядюшка Торвальд. – Еще вчерась хотел поменять саламандру, да руки как-то не дошли. Погодь, паря, чуток. Щас мы с ей разберемся. Машинка хоть и не новая – вмиг домчит куда надыть.
С этими словами гном покинул водительское кресло и, подойдя к капоту, сноровисто откинул крышку. Покопавшись минут десять в недрах локомобиля, он радостно воскликнул:
– Жива, падла, растуды ее в каюк! Щас немного увеличим подачу пара в котлы, и можно ехать.
И действительно, стоило только гному вновь вернуться на прежнее место, машина, как ни странно, завелась и, мелко подрагивая всем корпусом, тронулась с места...
Кряжск оказался пыльным провинциальным городишкой, широкой полосой раскинувшимся вдоль побережья весьма обширного озера Кугультык, что в переводе с орочьего означает «бездонное». Издревле этот пресноводный водоем служил источником пропитания для различных племен, обитавших в этих местах. Десятки пород промысловых рыб, ракообразные, водоросли, из которых до сих пор извлекают весьма ценный пурпурный краситель, жемчуг пресноводных моллюсков – вот небольшой перечень того, чем одаривает окрестных жителей озеро Кугультык. В наше время основным товаром, которое производит местная промышленность, является речной жемчуг, выращиваемый на специальных фермах. Также знаменитый кугультыкский омуль пряного посола, десятки тысяч бочек которого ежегодно отправляются по железной дороге во все концы необъятной Рутании и за ее пределы. Сам Кряжск едва ли не превосходит многомиллионный Царьград по площади, хоть и насчитывает всего-то около сотни тысяч жителей. Это оттого, что столь популярное в столице многоэтажное строительство жилых зданий сюда еще не докатилось. Поэтому предприимчивые кряжцы не только живут в частных домах, но позволяют себе иметь в черте города приличных размеров приусадебные участки, за счет которых обеспечивают свои потребности в овощах и фруктах, а также яйцах, молоке и мясе. Мало того, излишки сельскохозяйственного производства свозятся на местные рынки, где с радостью раскупаются ушлыми снабженцами артелей золотодобытчиков, охотников и лесорубов, ведущих постоянный или сезонный промысел в Синих горах. Все это, включая массу подробностей, кои мы опустили по причине их малой значимости, между делом поведал молодому человеку словоохотливый водитель.
Обещание таксиста «домчать вмиг» растянулось на целых сорок минут, а могло бы занять еще больше времени, если бы Зенон Мэйлори не обратил внимания на то, что они уже в третий раз проезжают мимо одного и того же трактира. Затем по другим приметам он понял, что ушлый водитель, выражаясь профессиональным языком незаконопослушных граждан, «разводит клиента на бабло». Пришлось Зенону внятно и со знанием дела растолковать излишне предприимчивому водиле, какими статьями уголовного кодекса в данный момент тот пытается манкировать и какими неприятными последствиями могут грозить ему эти его «милые шалости». Как только до мозгов дядюшки Торвальда дошло, что его маленькая хитрость не является секретом для другой заинтересованной стороны, локомобиль на первом же перекрестке свернул вправо и через пять минут «Крылатый Дракон» подъехал к парадному подъезду полицейской управы.
Несмотря на то что на счетчике таксомотора не «накапало» и половины вышеозначенной суммы, Зенон все-таки вручил дядюшке Торвальду ранее оговоренную марку серебром.
– Это тебе за экскурсию по городу, – отмахнулся от протянутой сдачи юноша и, подхватив чемодан и сумку с вещами, напоследок сказал: – Ну, бывай, уважаемый Торвальд! Не обессудь, но теперь я лично стану за тобой приглядывать, и, ежели чего... Короче, сам понимаешь.
Пробубнив в ответ что-то невразумительное, гном утопил педаль акселератора до пола так, что древнее транспортное средство рвануло с места, подобно застоявшемуся в стойле резвому скакуну.
Отпустив такси, Зенон поставил чемодан на вымощенную все той же гранитной брусчаткой мостовую и огляделся вокруг.
Трехэтажное, облицованное каким-то камнем серого цвета здание полицейской управы Кряжска фасадом выходило на главную площадь, именуемую Площадью Согласия, абсолютно пустынную в столь ранний час. Нетрудно догадаться, что это место было сосредоточием административной жизни города, поскольку здесь же находились здания мэрии, торговой палаты, главного фискального управления и, конечно же, резиденция генерал-губернатора, а также прочие госучреждения. В центре площади, в окружении четырех действующих фонтанов, на гранитном постаменте высотой в рост человека возвышалось трехметровое бронзовое изваяние какого-то мужчины в полном боевом облачении древнего витязя. Поза воина представляла собой весьма динамичное зрелище: он был весь в поступательном порыве, высоко над головой вознесено широкое лезвие двуручного меча – вот-вот опустится на голову невидимого врага. Дополнительную динамику статуе придавал заброшенный за спину щит, который как бы парил в воздухе, явно не поспевая за своим хозяином. Скульптурное изображение произвело положительное впечатление на нашего героя, и он минут пять простоял столбом, не отрывая взгляда от работы неведомого мастера. Единственным, что резало глаз и здорово мешало во всей полноте оценить масштабность замысла художника, были характерные следы жизнедеятельности пернатых на плечах, груди и голове бронзового воина. Зенону даже захотелось вытащить из кобуры табельный «ПП» и пару раз пальнуть в сторону гулькающей неподалеку стае сизарей. Но молодой человек все-таки удержался от ребяческой выходки – не хватало, чтобы его с самого первого дня зачислили в безнадежные шалопаи.
Однако очень скоро Зенон вспомнил о своем гражданском и профессиональном долге. Юноша подхватил чемодан и сумку и твердой уверенной походкой военного человека проследовал к парадному входу строения, обозначенного соответствующей табличкой с номером двенадцать, иными словами, к зданию полицейского управления губернского города Кряжска.
Кроме дежурного офицера – лысеющего мужчины лет сорока в погонах капитана, караульного КПЗ и трех заспанных рядовых полицейских Зенон Мэйлори там никого не обнаружил. Часовой, устроившись на стуле рядом с обитой железом дверью камеры предварительного заключения, спал самым бессовестным
