Ты узнал мужчину на пленке? – Герасим промолчал. Незнакомец, не дождавшись ответа, продолжил: – Насколько мне известно, он игумен Печорского монастыря. Скажем так, он не совсем тот человек, за которого себя выдает.
– Как я могу доверять тебе, если совершенно ничего о тебе не знаю?
– У нас еще будет возможность познакомиться поближе. Но для начала хочу повторить, что этот человек совсем не тот, за кого он себя выдает. – Боровик сунул руку в карман и извлек конверт. – Здесь фотографии. Не желаешь взглянуть?
Святой взял пакет, вытряхнул его содержимое.
– Давайте присядем, – показал незнакомец взглядом на скамейку, неожиданно обратившись на «вы», – да и света там побольше, чтобы разглядывать.
Святой не стал возражать.
На первой фотографии красовался молодой мужчина, раздетый по пояс. Руки упирались в бока, чуть кривоватая улыбка делала его лицо почти злодейским. На груди наколка в виде парящего орла. Что-то в лице этого человека показалось Герасиму знакомым. Но вот что именно, какой-то ускользающий образ? Такое впечатление, что он уже встречался с ним однажды. Но вот где?
– Этого человека я уже видел, но какое отношение он имеет к нашему разговору?
– Самое что ни на есть непосредственное, – веки боровика сомкнулись. – Посмотрите повнимательнее, может быть, что-то заметите существенное?
Святой взял другую фотографию – на ней запечатлен все тот же парень, все тот же зловещий оскал. Похоже, что он демонстрировал неизвестному фотографу свою наколку. Что-то здесь было не так. Ну конечно, как же он не догадался сразу! Таких рисунков уже давно не накалывают. Выполнен примитивно, тушь кое-где даже размазана. Такое впечатление, что неизвестный художник очень торопился, асимметричными были даже крылья орла, небрежно разбросанные по сторонам. Наколка была выполнена в тот период, когда не было хороших мастеров, невозможно было отыскать тушь, и наколки приходилось делать с помощью сажи, угля, а некоторые страждущие умудрялись колоться даже собственной мочой. Такое новаторство всегда было чревато – наколки получались не особенно яркими, часто нарывали, а иных после подобной процедуры относили на погост. Святому даже показалось, что на рисунке он заметил след от нарыва, у самого клюва птицы.
– Фотография старая, – сказал Святой, продолжая рассматривать снимок. Тайна не цеплялась и ускользала от него, словно вода из сжимающейся ладони.
– Верно, – согласился незнакомец, – только осталось узнать, кто на ней изображен.
Где же он встречал точно такой же упрямый взгляд, от которого хотелось поежиться или рассказать всю правду, как если бы ты был на исповеди…
– Не может быть! – невольно ахнул Герасим.
С фотографии на него смотрел игумен Печорского монастыря в молодости. Здесь ему было не более двадцати пяти лет, и, судя по наколкам, он причислял себя к отрицалам, был блатным и имел немалый авторитет. Жизнь изрядно потрепала игумена, но так и не сумела погасить его взгляда, который по- прежнему был прям и пронзителен.
– Вижу, что вы его узнали, – мягко забрал фотографии из рук Святого боровик. – Отец Яков совсем не тот человек, за которого себя выдает. Он жестокий, алчный, очень беспощадный, никому не прощает обид и, естественно, не остановится ни перед чем, если кто-то стоит у него на пути. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Вы о сегодняшних выстрелах?
– Вы угадали. Не окажись я рядом, мы с вами не разговаривали бы сегодня. Просто так получилось, что я уже давно наблюдаю за этим человеком и научился предугадывать его действия. Я только не знал, когда именно он решит убрать вас и через кого это сделает… Проанализировал, крепко подумал и, как видите, не ошибся.
– Он действительно был блатным?
– Да, – кивнул боровик, спрятав фотографии. – Если бы вы знали его подлинную биографию, то у вас на ладонях от удивления выросли бы волосы. Но об этом как-нибудь потом.
– Что вам надо?
– Мне нужно достать этого старика. У меня к нему свой интерес.
– Деньги?
– Ах вот вы о чем. Нет, хотя подозреваю, что он весьма состоятельный человек. У меня есть предположение, что в его монастыре хранилась кое-какая наличность, не так ли?
Глаза незнакомца неожиданно застыли. Святой уверенно выдержал немигающий взгляд.
– Похоже, у вас очень хорошие информаторы.
– Все очень просто, я хорошо плачу им.
– Мне трудно вам верить.
– Вы хотите получить от меня еще одно доказательство? – Боровик неожиданно задумался, отчего его лицо слегка сморщилось. – Пожалуйста! – неожиданно бодро произнес он. – Кажется, у вас сегодня были неприятности? – Святой молчал. – Так вот, зайдите в соседний дом и поднимитесь в тридцать пятую квартиру, там вы найдете еще одно доказательство моего расположения к вам. – И, заметив нерешительность Герасима, поторопил: – Я подожду вас здесь. И вот еще что, не надо звонить, дверь открыта.
Тридцать пятая квартира оказалась на самом верху – восьмой этаж. Как и говорил боровик, дверь была открыта, надо было слегка толкнуть ее. Полумрак квартиры встретил Герасима зловещей тишиной. Только в самом дальнем углу комнаты слабо мерцал зеленый ночник, отбрасывая болотные блики на потолок. Где-то в смежной комнате звонко тикал будильник, каждым поспешным ударом напоминая о быстротечности времени.
Святой вытащил «беретту» и осторожно прошел в глубину комнаты. Окна были плотно зашторены, и, присмотревшись, Герасим увидел, что под шторами одного из окон что-то есть. По очертаниям – человек, Святой различал плечи, голову, тот сидел на стуле и через плотную ткань наблюдал за каждым его движением. Несколько секунд, показавшиеся ему вечностью, Герасим ждал выстрела, напрочь позабыв о «беретте», а когда понял, что выстрела не последует, рывком отдернул тяжелую штору и увидел сидящего на стуле человека. Тот был мертв. Его тело слегка сползло вниз, упершись коленями в батарею, голова запрокинулась, а руки безвольно свесились вниз, едва не касаясь кончиками пальцев пола. Волосы на затылке слиплись от крови, на полу – небольшая красная лужица. Рядом с ним, аккуратно прислоненная к стене, стояла снайперская винтовка Драгунова с инфракрасным прицелом.
Человек с дырой в затылке был ему знаком. Дважды он видел его около своего дома, но как-то не придавал этому значения. Теперь волевое лицо снайпера превратилось в какую-то безобразную маску.
Святой посмотрел в окно – идеальная позиция для выстрела, странно, что он все-таки уцелел. В окне напротив показалась женская фигура. Оксана! Дрогнули шторы, и опять никого. Будто привиделось.
Неожиданно на улице зловеще брызнуло синим светом, провыла милицейская сирена и враз смолкла. Герасим увидел, как к дому подъехал микроавтобус. Дверь распахнулась, и шесть человек в пятнистой форме, угрожающе бряцая оружием, бросились к подъезду. Быстрый грамотный бег, как раз такой, чтобы не сбить дыхания.
Герасим невольно оцепенел от неприятной догадки: кто-то навел их на эту квартиру, и они, отрезая пути отступления, торопились сюда, чтобы захватить врасплох неведомого гостя.
В запасе у него оставалось минуты две. Святой отпрянул от окна, заметил на тумбочке флакон с туалетной водой, схватил его и влил в себя несколько глотков. Преодолел подступившую к горлу рвоту и бросился вниз по лестнице, успев заскочить на кухню и плеснуть на себя водой.
На лестнице грохали тяжелые ботинки: парни перепрыгивали сразу через пару ступенек. Тяжелое сопение слышно было даже на верхних этажах. Внизу что-то грохнуло, а следом раздалось злобное чертыхание – кажется, кто-то из парней не выдержал гонки и споткнулся на лестнице.
Герасим, свернувшись калачиком, лежал на лестничной площадке, уткнувшись лицом в стену. Старался не шевелиться, лишь тяжело дышал и похрапывал, как это случается с мертвецки упившимся человеком.
Топот приближался и напрягал нервы до предела. Еще мгновение, и, не выдержав, они лопнут.
