разочарования, что это был всего лишь сон.
Прежде подобной кровожадности Юрьев в себе не замечал. Для него всегда оставалось главным в точности исполнить заказ, и любую пулю, отправленную не по адресу, он считал непростительным браком. Следовательно, в его подсознании вместе с пересадкой сердца произошли какие-то глубинные изменения. И что самое страшное, они не законсервировались, а продолжали интенсивно прогрессировать, проваливая его психику в еще большую пропасть.
Юрьев посмотрел на листок бумаги, где был написан адрес. Все точно! Именно тот самый дом, который и был ему нужен. На него никто не обращал внимания. Обыкновенный мужчина лет пятидесяти. У подъезда сидели три старухи. Вот уж кому есть до всего дело! Стараясь не встречаться с ними взглядом, Сержант прошел в дом.
Четыре этажа дались ему с некоторым усилием. Юрьев еще раз с грустью отметил, что теперь он не тот, что прежде, а потому следовало бы поберечься. Неожиданно Сержант осознал, что волнуется, и с раздражением подумал, что прежде подобного состояния он не испытывал. Разве только перед самым сложным выстрелом.
Глубоко вздохнув, Юрьев с трудом унял сердцебиение и уверенно надавил на кнопку звонка. Ему открыла миловидная девушка лет двадцати – двадцати двух. В глазах настороженность и любопытство одновременно.
– Вам кого?
Голос у девушки оказался резковатым, что не очень-то вязалось с ее мягкой внешностью. И это Сержанту не понравилось.
– Мне Резеду Валееву.
– Это я, – сказала девушка удивленно. – А вы, собственно, по какому делу?
Сержанту достаточно было одного взгляда, чтобы понять: перед ним очень настороженный и закрытый человек, способный подметить каждую мелочь и почувствовать любую фальшь. Для откровенного разговора следовало расположить девушку к себе, а кроме вежливых манер, полагалось иметь еще и симпатичный вид. Именно поэтому он надел свой лучший костюм и был очень доволен собственной прозорливостью.
Сержант доброжелательно улыбнулся. Столь ценного собеседника следовало расположить к себе сразу.
– Меня зовут Василий Федорович, – легко соврал Сержант. – Знаете, вы очень похожи на своего брата… Такая же видная!
С женщиной лучше начинать разговор с комплимента. Во всяком случае, доброе слово никогда не повредит. Резеда даже не улыбнулась и продолжала выжидательно разглядывать гостя. Сержант молчал, широко улыбаясь.
– Простите, а вы кто будете? – резковато спросила девушка.
– Дело в том, что во мне… сердце вашего брата, – подобрал наконец Сержант нужное слово. Он заметил, как в этот момент Резеда, побледнев, прикусила нижнюю губу. – Вы мне позволите пройти?
Девушка слегка отстранилась и растерянно сказала:
– Да… пожалуйста.
Сержант уверенно прошел в комнату. Услышал, как щелкнул за спиной замок и, повернувшись, смущенно улыбнулся:
– Вы живете одна?
– Да, – как-то не совсем уверенно кивнула Резеда.
– Понимаю, – вздохнул Сержант и обвел комнату коротким взглядом. Ни перекошенных гардин, ни сломанных шпингалетов. Мужчины здесь все-таки бывают.
– Вот вы, значит, какой. – На этот раз ее красивые губки печально дрогнули.
Сержант невольно поморщился:
– А какой я должен быть, по-вашему?
– Ну-у, как вам сказать… Просто нам сообщили, что сердце брата достанется молодому парню, – неопределенно пожала она плечами.
Сержант выглядел слегка смущенным:
– Честно говоря, я ничего об этом не знаю… Просто наши данные совпали по всем параметрам. И врачи приняли решение о пересадке.
– Вам, наверное, тяжело стоять… Проходите, пожалуйста. Садитесь.
– Вы меня прямо за развалину какую-то принимаете. Стоять мне не тяжело, но от вашего предложения не откажусь.
После того как Сержант устроился в кресле, Резеда поинтересовалась:
– Так о чем вы хотели спросить меня?
Сержант развел руками, как бы показывая, насколько неловко он себя чувствует, после чего сказал:
– Я бы хотел поговорить о вашем брате.
– Так я вас слушаю, – в голосе девушки прозвучало едва заметное раздражение.
Где-то Сержант ее понимал. Перед ней сидел человек, в груди которого билось сердце ее брата, а на могиле брата уже давно лежал тяжелый камень.
– Вы были дружны со своим братом?
Лицо девушки неожиданно окаменело. Некоторое время она смотрела прямо перед собой, затем сфокусировала свой взгляд на широких ладонях Сержанта и сказала, четко выговаривая каждое слово:
– К сожалению, нет!
– Кхм… Вот как… Видно, он был очень хороший человек, потому что его сердце бьется во мне, как родное, – припустил Сержант сочувствия в голос.
Плечи девушки распрямились, и она слегка подалась вперед. В уголках глаз у нее блеснули слезы.
– Да, он был хороший человек… Но, к сожалению, в последнее время мы с ним мало общались.
– Вы, наверное, жалеете об этом?
– Да. Когда человек находится рядом, то нам кажется, что мы еще успеем побыть с ним, что все наверстаем. А его уже больше нет… И понимаешь, что уже ничего нельзя вернуть. – Резеда смахнула набежавшую слезу.
– Я чувствую себя очень обязанным Тимуру. Мне бы хотелось как можно больше узнать о нем. Вы могли бы мне рассказать?
– Что именно вас интересует? – Резеда неожиданно подобралась, сделавшись как-то официальней, и это очень не понравилось Юрьеву.
Сержант располагающе улыбнулся:
– Я, например, слышал, что он занимался лыжами. Потом биатлоном.
Резеда неожиданно отрицательно покачала головой:
– Это не так.
Из уст Сержанта невольно вырвалось восклицание:
– Вот как? А у меня совершенно другие сведения. Но он же занимался каким-то спортом? Во всяком случае, так мне сказали врачи.
– Вы уверены, что желаете знать правду…
– Это единственное, чего я больше всего хочу!
– …о том сердце… что бьется у вас в груди? – с некоторым вызовом спросила Резеда.
Степан выглядел заметно смущенным и, подобрав нужную тональность, ответил:
– Был бы вам очень признателен. Собственно, я за этим и пришел сюда.
В глазах Резеды вспыхнула какая-то решимость. Возможно, что он начинал ее слегка раздражать, и она уже отыскала способ, чтобы сполна расквитаться за свое разочарование.
Сержант продолжал невинно улыбаться.
– Так вот, в действительности он был не биатлонист, а самый настоящий боевик! – негромко, но очень четко выделяя каждое слово, заговорила Резеда.
– Продолжайте.
– Полтора года он служил на Северном Кавказе, попал там в заложники. Через неделю его сослуживцев
