Некоторое время Михаил и Герасим просто смотрели друг на друга. Будто поединщики перед схваткой. Святой заговорил первым:
– Так какие проблемы ломать будем… смотрящий? – приглушенно спросил он.
Вроде бы и сказано это было доброжелательно, даже с некоторым уважением в голосе. Смущала лишь заметная пауза перед словом «смотрящий». В любом другом случае подобной заминкой можно было бы пренебречь (мало ли?), но Чертанов понимал, что в стенах кичи ничего не происходит просто так. Любая интонация имеет четко выстроенный подтекст.
Это был вызов, на который следовало отвечать незамедлительно. И Чертанов, нащупав в кармане лезвие, сказал как можно спокойнее:
– Хм… А ты имеешь что-нибудь против смотрящего?
– Я-то нет, но вот другим может кое-что не понравиться. – Оглянувшись, Святой добавил: – Хочешь, раскину карты, как ты здесь оказался?
– Не утруждайся. Значит, нужда пришла.
– А не боишься, что тесемочку на кадыке затянут?
– Если и затянут, так только по твоей милости, – мрачно сказал Чертанов. – Тебе, впрочем, тоже тогда не жить, сам понимаешь. Вот такой он, расклад, – неторопливо сообщил Михаил, подмечая малейшие движения лицевого нерва Герасима.
– Выдерни меня отсюда, Стрелок… Тогда могила! – неожиданно попросил Святой. И, расценив затянувшееся молчание Михаила по-своему, прибавил: – Мне терять нечего, уж больно большой срок мотаю.
– Я тоже сюда не конфеты жрать пришел, – отрезал Чертанов.
– Без базара. Я все понимаю!
Чертанов взвешивал шансы «за» и «против».
В углу хаты неожиданно раздался дружный смех. – сидельцы разыгрывали в карты, кому сегодня ночью предстояло стоять «начальником сортира». Суть игры заключалась в том, что каждый, кто встает ночью по нужде, обязан спросить разрешения у «начальника сортира». И попробуй не спроси! Могут повесить косяк. Обязательно отыщется несколько пар глаз, которые заприметят нарушение.
Но хуже всего самому «начальнику», который на протяжении ночи будет обречен на выслушивание доклада по полной форме и обязан будет давать разрешение на пользование толчком. Все бы ничего, если бы в хате было немного народу, шутка удалась бы сполна. Но сложность заключалась в том, что камера от пола до потолка была забита сидельцами и даже думать о сне не имело смысла. Будут будить через каждые пять минут. А это перебор!
На этот раз в неудачниках оказался Барсук – шут хаты. И теперь каждый предвкушал, что за ночь у Барсука накопится немало презабавных историй, которыми он щедро поделится с сокамерниками.
Святой улыбнулся:
– Жизнь такая. Так что скажешь? Ништяк? Руку-то из кармана вынь, чего за писалку-то держаться. Уколешься.
В голосе вора послышался укор.
Чертанов усмехнулся. Пальцы разжались, выпустив осколок лезвия. Вынув руку из кармана, он демонстративно хлопнул ладонью по колену:
– Вот так тебя устроит?
– Да, – кивнул Святой, – так оно лучше будет. А то разговариваю с тобой, а сам будто бы на угольях сижу. Не знаю, когда именно ты меня по горлу полоснешь. – Чертанов посмотрел на сидельцев, которые теперь развлекались новой игрой. Святой его перегляд понял по-своему: – Не боись, ты здесь в авторитете, тебя никто не подсекает.
– Ты хоть представляешь, во что впрягаешься? – задумчиво протянул Чертанов.
– Пластинку не гони, – возмутился Герасим, – не так все хреново, как расписываешь.
– Ты что, пиджачком прикидываешься? – зашипел Чертанов. – Не мне решать! И повесомее меня люди есть.
На какое-то мгновение лицо Святого застыло:
– Может, я и будырга, а только одно хочу тебе сказать, если не поможешь мне… поесть простокваши, тогда, начальник… печенками рыгать будешь. Зуб даю! Я все сказал… И не надо плести кружева, я сам ученый!
– Хорошо, я подумаю, – пообещал Чертанов, судорожно сглотнув. Такое впечатление, что кто-то и вправду очень крепко стянул на его шее тесьму.
– Только побыстрее рогами шевели, уж больно мне муторно здесь становится. – И, не дождавшись ответа, Святой развалился на шконаре.
При следующей встрече с полковником Чертанов, не сдерживая интонаций, высказал ему все свои претензии. Ожидал, что тот начнет оправдываться за явный прокол, плести кружева, рассчитывал получить извинения, но полковник слушал его совершенно бесстрастно, словно жалобы касались кого-то другого. В какой-то момент Чертанов хотел психануть, глядя на иезуитскую улыбку полковника. И только благодаря усилию воли сумел подавить эмоциональный взрыв.
– Значит, он хочет заодно с тобой?
– Да.
Прикрыв глаза, полковник помассировал пальцами глазные яблоки.
– И что ты предлагаешь?
На мгновение Чертанов смешался. Подобного вопроса он не ожидал. Стараясь не выдать своего замешательства, сказал:
– Его надо как-то нейтрализовать.
– Каким образом? – пожал плечами полковник. – Прибить, что ли? Не выйдет. Не исключено, что он уже кому-то шепнул о тебе. И как только его найдут с распоротым животом, так тотчас все это аукнется и на тебе. Нужно придумать что-то похитрее… Кстати, а ведь Святой неплохой стрелок, – неожиданно сказал Гордеев.
Чертанов поднял брови:
– Откуда вы знаете?
Разговор происходил в кабинете начальника оперативной части. Весьма симпатичное местечко. Стены кабинета почему-то были оклеены политическими картами мира. На некоторых из них красовались разноцветные флажки. Чертанову очень хотелось знать, какой смысл вкладывался в подобное обозначение. Но спросить было не у кого – начальник оперчасти тотчас оставил кабинет, едва в него вошел полковник Гордеев.
Для зэков все вертухаи на одно лицо. Но в действительности тюрьма уже давно перешла под «крышу» ФСБ и контрразведчики чувствовали себя в ее стенах не менее комфортно, чем в собственных кабинетах.
– Я читал его личное дело, – хитро улыбнулся полковник. – В армии он занимался тем, что пристреливал автоматы. Несколько раз участвовал в армейских соревнованиях по стрельбе. А в дивизии был первым стрелком.
Горло Чертанова перехватил спазм. Ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы справиться с колючим комом.
– Так, значит, вы это сделали не случайно?
Полковник мелко рассмеялся:
– Ха-ха, мы ничего не делаем просто так. Нам интересно было посмотреть, как ты себя поведешь. А ты молодец, достойно держался, – одобрительно кивнул Александр Антонович. – Другой на твоем месте растерялся бы, ударился бы в панику, а ты только побледнел. Настоящий смотрящий!
Михаил едва сдержался, чтобы не выругаться. Значит, все это время хата находилась под присмотром ФСБ. Где-то под самым потолком прятался видеоглазок, который зорко посматривал за каждым передвижением жильцов хаты. А ведь когда зэки резались в карты или наказывали кого-то за провинность, никто из них даже заподозрить не мог, что в это самое время за ними пристально наблюдало всевидящее чекистское око.
Открытие неприятно поразило Чертанова. Удивительно, но на этот раз в нем сыграла психология зэка.
