мужчины, взяла Звонарева под локоть, – посчитала излишним вносить дополнительную смуту. – Одним словом, я хочу сказать, что есть еще кое-что настораживающее, господин Звонарев.
– Что же?
Невзирая на морозную погоду, они двинулись пешком по тротуару. У Степана возникло намерение пригласить сегодня Беллу к себе, и он почему-то был уверен, что не получит отказа. К тому же госпожа Розенталь могла стать для него превосходным дополнительным алиби в намеченном на сегодня предприятии.
– Все эти несчастные случаи, произошедшие с членами нашей организации… О, нет! Я не хочу сказать, что кто-то намеренно обезглавливает верхушку кружка, хотя подобные слухи среди наших уже ходят…
Звонарев насторожился:
– Что вас беспокоит, Белла?
– Полиция. Несчастные случаи определенно должны были привлечь внимание со стороны полиции. Внимание к нашей организации, Степан Германович. И что самое неприятное, у меня есть подозрения, что департамент полиции обратился за помощью к одному питерскому частному сыщику. А он способен доставить нам немалые проблемы.
– Что это за сыщик?
– Это господин Головацкий.
Лицо госпожи Розенталь было мрачным, когда она произносила фамилию сыщика. Звонарев заметил это, и его раскосые глаза невольно сузились в прищуре. О Головацком он слышал впервые, но если Белла отзывалась о нем как о хорошем сыщике, способном доставить проблемы гораздо большие, нежели хваленый департамент полиции, стоило навести некоторые справки об этом человеке. Не в правилах Звонарева было отмахиваться от потенциальных неприятностей.
– Он уже каким-то образом вышел на нашу организацию? – как можно небрежнее бросил Степан.
– Я не знаю, – честно ответила женщина. – Говорю вам, Степан Германович, это не более чем мои подозрения, потому я и поделилась ими только с вами.
– Вы правильно поступили, Белла. Нам во всем следует проявлять осторожность.
С этими словами он легко пожал ее руку. Фраза вышла двусмысленной, как того и хотел Звонарев. Белла поняла ее и неожиданно для самой себя ответила на пожатие мужчины. Ничего более Звонареву и не требовалось.
– Хотите зайти ко мне? – открыто спросил он. – Здесь недалеко, и мы могли бы поговорить без посторонних глаз.
Она не ответила, но молчание Беллы было красноречивее любых слов. Звонарев чуть склонил голову и поцеловал ее руку в перчатке. Они свернули на Гороховую, зашли в нужный подъезд и поднялись в квартиру Степана. Уже в темной прихожей он привлек ее к себе, и их губы слились в страстном поцелуе. Белла буквально задохнулась от нахлынувших чувств. Ее руки заскользили по плечам мужчины, она крепко обняла его. Он помог расстегнуть ей салоп. Волосы Беллы почему-то пахли дыней. Звонарев поцеловал ее еще раз.
– Я…
– Не говорите ничего, – предостерег женщину Степан. – Пусть наши чувства говорят за нас.
– О!
Верхняя одежда ненужной грудой осталась лежать в прихожей, Звонарев, подхватив Беллу на руки, бережно отнес ее в комнату. Она прикрыла глаза. Степан опустил ее на кровать. Его мощное атлетическое тело накрыло хрупкую фигурку женщины. Губы в очередной раз нашли друг друга, и в течение целой вечности составляли единое целое. А потом время остановилось и вовсе…
– Мне необходимо отлучиться, – Звонарев сел на кровати, нагнулся, поднял с пола рубаху и набросил ее на плечи. – Ненадолго, душа моя. Дела… Я уже договорился. Обождешь меня здесь?
– Ну, я не знаю… – Белла бросила взгляд в сторону больших напольных часов с совиной головой.
Ее обнаженное тело, которое Степан оценил как самое совершенное из всех, которые ему доводилось видеть прежде, просвечивало сквозь легкую простыню. Звонарев справился с накатившим на него желанием, но сердце его забилось в ускоренном ритме.
– Я вернусь через час. Самое позднее – через полтора, – заверил он. – И мне было бы приятно…
– Хорошо. Я дождусь тебя.
Как только Звонарев переступил порог своей квартиры, его лицо мгновенно изменилось. Из счастливого и улыбчивого оно как-то само собой превратилось в жесткую и предельно сосредоточенную маску. Карманные часы Степана показывали начало третьего часа. По его расчетам, Рушанский должен был находиться там, где ему и должно было быть в это время.
Звонарев взял экипаж и доехал до Столыпинской. Дальше прошелся пешком. На окраине Петербурга взял немного левее и углубился в небольшой пролесок. Через пару-тройку метров стал виден княжеский дом, стоящий на возвышенности, а вскоре взору Степана предстало и замерзшее озеро со стоящими на его открытом пространстве санями. Звонарев остановился. Он видел, как Рушанский в одном нижнем белье по пояс высунулся из проруби и, опираясь локтями о твердую кромку льда, налил себе из бутылки добрую порцию водки. С удовольствием выпил, подставляя лицо холодным лучам зимнего солнца. Степан невольно поежился. Пристрастие князя к купаниям в ледяной воде не поддавалось его пониманию. Он поднял воротник пальто.
Рушанский был не один. Старик слуга находился тут же, при нем, но, в отличие от барина, лезть в прорубь не собирался. Он сидел в санях, укутавшись в старенький, но теплый тулуп. Князь со слугой переговаривались о чем-то, но разобрать их слова с такого дальнего расстояния было невозможно.
Трижды окунувшись в воду по самый подбородок, Рушанский снова высунулся по пояс и налил себе еще водки. Осушил стакан залпом, поморщился и снова обратился к слуге. Старик широко развел руки в стороны. Этот жест вызвал у князя негодование. Он повысил голос, и до Звонарева долетели несвязные обрывки слов.
– …неси… спешай… братец…
Впрочем, Степан уже догадался, о чем идет речь. Этого момента он и дожидался, стоя в кустарнике на некотором удалении от озера. Время было выбрано наемным убийцей точно. Он прежде уже два раза наблюдал за подобными купаниями Константина Макаровича.
Слуга неохотно спрыгнул с саней, поправил едва не свалившуюся в снег верхнюю одежду князя, а затем твердым, но неспешным шагом направился вверх к хозяйскому дому. Полы большого, не по размеру тулупа оставляли за собой едва заметные борозды…
Звонарев дождался, пока старик скроется из виду, а затем решительно вышел из-за деревьев. Он направился прямиком к проруби. Рушанский заметил приближение Степана.
– Господин Звонарев? – не без удивления воскликнул он, когда его и незваного гостя разделяло всего метров пять. – Вот уж не ожидал. Вы никак ко мне с визитом?
– Совершенно верно, Константин Макарович. Заехал, а вас нет. Ну, думаю, не иначе как на озере его светлость. Купаются.
– Но… – выпитое сказалось на общем состоянии Рушанского, но не настолько, чтобы он полностью утратил чувство реальности, – вы ведь идете не со стороны дома, господин Звонарев. А совсем с другой стороны.
– Мне захотелось пройтись.
Звонарев вплотную приблизился к проруби. Князь находился в воде, высунувшись всего лишь по грудь. Его волосы слегка подернулись инеем. Степан коротко оглянулся на дом. Терять драгоценное время было слишком рискованно. Старик, несмотря на всю свою нерасторопность, мог вернуться в любую минуту. Звонарев опустился на корточки.
– Прогуляться? – переспросил Рушанский.
Ответа не последовало. Звонарев резко подался вперед, опустил тяжелую ладонь на макушку князя и надавил. Рушанский с головой ушел под воду, однако секунд через десять каким-то чудом ему удалось вывернуться, он пулей выскочил на поверхность, отбросил руку убийцы и сделал глубокий вдох, собираясь крикнуть, но Звонарев был готов к подобному повороту событий. Его реакция оказалась молниеносной. Рука в перчатке с силой врезалась Рушанскому в зубы. Готовый было сорваться с губ крик оборвался. За первым ударом последовал второй, не менее сокрушительный. Кулак Звонарева угодил жертве в ухо, и из ушной
