опаснее. Только в Сомали он побывал около тридцати раз и во время каждого перелета сильно рисковал, умудряясь снабжать оружием противоборствующие группировки. К чему готовиться в этот раз, он не представлял. И если ему до сих пор не оторвали голову, так это только благодаря тому, что удача любит бесшабашных.
По его собственным словам, он дважды находился на волосок от гибели: первый раз это случилось в Анголе, когда доставлял оружие повстанцам, но вместо этого случайно приземлился в деревню, занятую правительственными войсками. По самолету без опознавательных знаков тотчас открыли плотную стрельбу из всех видов оружия, и только по чистой случайности бронебойные пули не разбили стекла кабины, не угодили в двигатели и бензобак. В другой раз, попав в грозу на высоте четырех тысяч метров, вынужден был приземлиться в джунглях близ небольшой деревушки. При неудачной посадке поломались шасси и правое крыло. О том, чтобы добраться своим ходом до ближайшего города, отстоящего на добрую тысячу километров, причем отделенного не участком суши с многочисленными дорогами, а непроходимыми джунглями, нечего было и думать. После двух недель пребывания в деревушке он начал потихонечку смиряться с мыслью о том, что остаток жизни проведет в джунглях, если, конечно, не отыщется какая- нибудь оказия, что могла бы отвезти его в мир больших городов. Тем более что вождь племени – сухой и невероятно тощий дядька с тремя кольцами в носу – в знак глубочайшего расположения предложил ему одну из своих пятнадцати жен. Над предложением он начал задумываться всерьез, но неожиданно один шустрый мальчонка, где-то нахватавшийся с дюжину английских слов, поведал ему о том, что за холмом, в каких-то двух километрах от места его падения, находится точно такой же самолет. Он тут же отправился к разбившемуся самолету, и его радости не было предела, когда он обнаружил, что шасси и правое крыло оказались целыми. Со слов того самого мальчугана, самолет упал два года назад. Просто чудо, как он не развалился на части, что, в свою очередь, указывало на несомненный класс летчика. Можно только представить его ужас, когда над джунглями закончилось топливо, и он, полагаясь исключительно на свое мастерство, отыскал в километрах зеленого леса небольшую прогалину и мастерски посадил самолет на поле, даже не поломав при этом крыльев.
В поселке летчики пробыли полгода, со слов того же самого мальчугана, ласками они обделены не были, и за то время каждый из них успел обзавестись тремя женами. А потом, видно, подустав от семейного быта, они ушли в джунгли, в надежде выйти на большую дорогу. Возможно, им и повезло – во всяком случае, о них больше никто ничего не слышал.
Как бы там ни было, брошенный самолет спас его от забвения. Заменив подкрылки и подлатав обшивку, уже через десять дней он сумел вырваться из цепких лап джунглей.
На деньги, вырученные от той командировки, он полгода прожил в Европе, скуки ради переезжая из одной страны в другую, а потом вскоре понял, что сытая и беззаботная жизнь не для него – не хватало перца, замешанного на адреналине и порохе. И, нанявшись летчиком в одну из частных компаний, он вновь оказался в Сомали в качестве командира грузового самолета, на борту которого, в качестве «гуманитарной помощи», оказалось пять тонн оружия.
Летчик жил весело, не скучал и, похоже, задался целью переспать со всеми проститутками поселка.
На кораблях вовсю шла работа. Матросы знали, что делать. Стыковка ракет с кораблем осуществлялась электрическими жгутами пусковой установки. Раму установки ракеты зафиксировали в носовой части корабля за счет пружинных амортизаторных устройств. Наклоненная, снабженная ракетами, она выглядела грозно и одновременно величественно.
– Что вы на это скажете? – подошел Кинди Исхак.
– Я вижу, вы знаете свою работу, – удовлетворенно кивнул Баруди.
– Самое главное, что мы сделали ее быстрее, чем требовалось, можно хоть сейчас выходить в море.
– Хорошо, я сообщу о готовности Ибрагиму.
Нажав на кнопку, Баруди с волнением принялся ожидать ответа. Не так часто ему приходилось звонить Ибрагиму. Кто знает, чем он занимается в этот момент? Не исключено, что готовит какую-нибудь новую региональную войну, а он отвлекает его своими звонками.
Ибрагим отозвался после второго гудка:
– Слушаю.
– Все готово, брат, можем начинать.
– Не торопитесь, дождитесь меня, я хочу присутствовать при этом историческом событии. О нас заговорит весь мир.
– Когда тебя ждать?
– Буду послезавтра.
Родной берег с враждебного корабля выглядел почти чужим. Даже волны били в борта корабля с каким-то особым остервенением. В какой-то момент Юсуфа Ахмеда посетила отчаянная мысль: броситься прямо на пенящиеся гребни и попробовать добраться вплавь до берега. Но, глянув в черноту воды, больше смахивающую на раскрытый зев преисподней, он тотчас отказался от навязчивой идеи. Вода проглотит мгновенно, даже не оставив после него кругов. Но чем пристальнее он всматривался в глубину, тем сильнее возникало желание уйти в воду. Невольно возникало ощущение, что бездна словно зовет его к себе.
В трех милях от «Красной Сибири» стояли три доу. По внешнему виду обыкновенные рыбацкие шхуны, практически ничем не отличающиеся от тех, что тысячами бродят в Аденском и Персидском заливах. Разница лишь в том, что в их трюмах не отыскать даже бочки с засоленной рыбой, зато имелось несколько современных катеров, находящихся на их борту. Они неотступно следовали за «Красной Сибирью», не решаясь атаковать, но Юсуф Ахмед не сомневался в том, что абордаж случится, как только для этого представится подходящая возможность. Главное, чтобы удалился русский сторожевик. Его сородичи умеют ждать, да ему и самому не мешало бы набраться терпения. Ветер, будто сердясь, бил прямо в него, и брызги, подобно иглам, впивались в лицо.
– Мечтаете? – услышал Юсуф Ахмед за спиной негромкий голос и, обернувшись, увидел Матвея Невзорова.
– Вы не сдержали свое обещание, – невесело проговорил он.
– О чем вы? – Невзоров выглядел обескураженным. – Я стараюсь всегда сдерживать свои слова.
– Вы обещали мне организовать встречу с моей дочерью…. Правда, тогда вы были Джоном Эйросом, могли и не вспомнить.
– Ах, вот вы о чем… Так я могу вам сказать, что ваша встреча состоится. Через полчаса. – Посмотрев на наручные часы, уточнил: – Впрочем, через двадцать семь минут вы сможете ее увидеть – если, конечно же, не будете капризничать.
Следовало как-то совладать со своей мимикой, выглядеть более беспристрастным. Возможно, даже сделать вид, что не веришь до конца сказанному, а то и вовсе расхохотаться на откровенную ложь, но губы свело будто бы от мороза, и они не желали двигаться, только слегка скривились в едкой улыбке.
Это был миг беспомощности, за который Юсуф Ахмед себя ненавидел. Наверняка с доу вели наблюдение за «Красной Сибирью», видели главу клана, стоявшего у борта в носовой части корабля и с недоумением рассматривали его лицо, столь разительно отличавшееся от того, каким они знали его прежде, – волевого и жесткого.
Да что там наблюдатели на доу! Невольно возникало ощущение, что даже рыбы насмехаются над его беспомощностью.
Юсуфу Ахмеду казалось, что в таком состоянии он пребывал бесконечно долго, но в действительности замешательство продолжалось всего лишь мгновение – ровно столько, сколько поднимался кверху правый уголок рта.
– Вы говорите это серьезно, Джон?.. Или как там теперь вас следует называть?
– Зовите, как вам заблагорассудится. А по поводу того, действительно ли серьезно… Посмотрите туда, – махнул Невзоров в сторону кормы, – видите, приближается вертолет. Скоро он будет здесь.
– И что с того? – задрал голову Юсуф Ахмед.
– В нем летит ваша дочь.
Поначалу был слышен только ненавязчивый усиливающийся гул, затем на фоне белых перистых облаков
