руководителей партии и правительства. Это заговор, и дело весьма серьезное. НКВД должен знать все. Во всем этом ты обязан помочь нам разобраться, в том твой гражданский долг. За помощь мы готовы простить тебе некоторые твои прегрешения.
– А что будет, если я все-таки скажу нет? – вяло поинтересовался Медведь.
– Тебя просто не станет, – безразлично ответил опер и, взяв в руки пистолет, так же беспристрастно продолжил: – Или ты выйдешь отсюда офицером НКВД, или тебя вынесут с простреленным черепом. Таковы инструкции. А теперь выбирай.
– Я не могу ответить так сразу, мне нужно хотя бы подумать, – тянул время Медведь.
Опер согласно качнул головой:
– Конечно, ты прав, это решение будет поворотным в твоей судьбе, и его нужно хорошо обдумать. Поэтому я даю тебе целых три минуты. Если ты не сможешь уложиться в них, при всем моем уважении к твоей персоне я вынужден буду тебе продырявить череп. А теперь думай, – опер взглянул на часы. – Прошла минута... Полторы... Тебе осталось думать еще минуту...
Медведь сидел неподвижно. Он нисколько не сомневался в том, что ровно через минуту грянет выстрел. Последнее, что он увидит, будет яркое белое пламя, которое изрыгнет из себя каленый вороной ствол, а потом наступит мрак. Наверняка по коридору его потащат за стоптанные башмаки, а руки безвольно будут раскиданы в разные стороны. Встречные оперы с интересом будут заглядывать в обезображенное выстрелом лицо и спрашивать:
«Это и есть Медведь?»
«Он самый», – будет ответ.
Возможно, воры во всех лагерях поднимут бузу. Не такой уж он незаметный, чтобы пропасть в кабинетах следователей, но его самого уже не будет.
И когда отверстие ствола темным зрачком остановилось у самой переносицы, Медведь проговорил:
– Я согласен.
– Ну вот и договорились. – Опер неторопливо сунул пистолет в блестящую кобуру. Похоже, он нисколько не сомневался в согласии Медведя. – Начнешь работать уже с сегодняшнего дня. Работы будет невпроворот. Тебе оформят документы и переведут на довольствие, а завтра вечером тебе нужно будет, Георгий Иванович, распотрошить сейф одного из генералов. Мы давно хотим проверить его на благонадежность. Сейчас он как раз в отъезде, а через день мы вернем документы на то же место, в таком же порядке. Тебе все понятно?
– Пока да.
– За каждую операцию с тобой будут расплачиваться отдельно. Это будет что-то вроде премиальных. – Опер поднялся со своего места и присел на край стола.
У опера на щеке был небольшой шрам. «Интересно, кто его ковырнул?» – подумал Медведь.
Он пытался изобразить заинтересованность, и со стороны могло показаться, что Медведя вполне устраивает перспектива потрошить сейфы у государственных деятелей. Он знал о том, что ему не удастся уйти во время первого выхода в город, наверняка за ним будут следить. Малейшая попытка улизнуть может оказаться роковой. Сотрудничество с НКВД тоже не может продолжаться слишком долго, рано или поздно наступит тот критический момент, когда они поймут, что он становится опасным свидетелем, и его труп с дыркой в затылке найдет дворник где-нибудь в глухих тупичках окраинных улиц.
– Такая работа по тебе, – продолжал опер. – Обычный сейф, что орех расколоть. А швейцарских сейфов, думаю, больше не будет. Но помни, – опер даже выставил вперед палец, – главная задача – сделать так, чтоб хозяин ничего не заподозрил.
– Хорошо, я сделаю все, что вы хотите, – ответил Медведь, – но где гарантии, что вы меня не пристрелите после первого же взлома.
Верзила улыбнулся, теперь он выглядел на редкость добродушным.
– Ты нам будешь нужен еще долго, Медведь. Думаю, сотрудничество наше будет успешным.
На легковой машине Медведя подвезли к самому дому. Отмычкой, без особого труда, он открыл дверь. В коридоре под ногами тихо поскрипывал паркет. Его долго инструктировали, и Медведь знал, где находится сейф – в спальной комнате, в самом углу, у окна. Открыть сейф оказалось ребячьей забавой. Давно он не чувствовал удовольствия от легкой работы. Вот если бы так открывались банковские сейфы! В сейфе лежало несколько папок, он аккуратно стал укладывать их в сумку, а когда убрал последнюю, то увидел, что за ними пряталась толстая пачка денег. Медведь едва справился с искушением, чтобы не сунуть ее в карман, но, подумав, бросил в сумку и деньги. Потом так же аккуратно закрыл сейф.
– Папки в сумке. Они лежали в том же порядке, как я их уложил.
– Не смотрел? – подозрительно взглянул опер на Медведя.
– Это не в моих правилах.
– Знаю. Просто предупредил на всякий случай. Поехали, – сказал опер шоферу, и машина, горбатая и черная, гигантской крысой поползла прочь от дома.
Документы опер у себя долго держать не стал, и уже через день Медведь вернул папки на прежнее место, сюда же положил и деньги, перевязанные точно так же бумажным шпагатом. А еще через неделю Медведь прочитал некролог, который скорбно извещал о безвременной кончине выдающегося государственного деятеля. Это был хозяин той самой квартиры, куда он несколько дней назад приходил за документами.
Медведь открывал сейфы и дальше, и всякий раз такие визиты становились предвестием смерти, словно именно он тихими шагами заносил в дом беду. По ночам ему стали сниться кошмары; лица на некрологах смотрели на него строго, словно судьи при чтении приговора, и эти портреты на его глазах превращались в белые черепа. Он уж не мог избавиться от этих видений. Это был рок.
Не было случая, чтобы смерть обходила стороной дом, куда он совершил визит. Хозяин квартиры либо исчезал, либо его находили мертвым в разбитой машине. Медведь понимал, что идет какая-то крупная игра, уже выставлены ставки в десятки человеческих жизней, однако правил этой игры он не понимал. И он был готов к тому, что пройдет совсем немного времени и ангел смерти постучит и в его дверь.
Однажды Медведь решил полюбопытствовать, что же находится в папках, которые он извлекает из сейфа. Только он приоткрыл одну из них, в дверях появился верзила-опер.
Как всегда, он дружелюбно улыбался.
– Интересные документики, не правда ли?
– Я не читал, – захлопнул Медведь папку.
– Все понятно, – качнул головой опер, – ты открыл папку для того, чтобы взять бумажку и сходить с ней в сортир. Быстро в машину!
На мгновение Медведь испугался, но через минуту страх испарился легким облачком. Медведь пытался рассуждать логично: его не убьют сразу даже потому, что он – одна из карт, которая составляет большую колоду, и нужно соизволение туза, чтобы побить его масть. Кроме того, кто-то же должен положить обратно эти папки. На этот раз сейф был сложный – немецкой фирмы, а немцы умеют делать на совесть. Выходит, у него пока есть время, но вот сколько? Два дня? Три? А может быть, ему осталось жить всего лишь несколько часов?
Машина уже набрала скорость, а опер тщательно упаковывал папки. Он никогда не надевал на дело формы, все на нем было простым: свитер и старенькие брюки. Больше всего он сейчас был похож на работягу, спешащего после работы в пивную.
А может, они убьют его после того, как он положит папки обратно на место? Все будет смахивать на обычное ограбление. Такой метод в их практике. Если так, то у него в запасе по крайней мере еще целые сутки.
Опер повернулся к Медведю и спокойно сказал:
– Будешь сидеть дома, и до завтрашнего дня никуда не выходи. – Медведь согласно кивнул, уже понимая, что не ошибся в своих предположениях. – Сегодняшний клиент особенно серьезный, и нам очень бы не хотелось, чтобы произошла какая-нибудь промашка.
– Договорились. Не подведу.
Медведь не был бы вором, если бы, кроме своей основной работы, не промышлял бы в каком-нибудь богатом магазине. Он давно наблюдал за универмагом: чутье подсказывало ему, что вся информация пойдет ему впрок.
