все углы. Одобрительно хмыкнул, разглядывая турник под потолком в коридоре. Просторная, хорошо меблированная, квартира Пузыря сейчас показалась ему одиночной камерой, клеткой, склепом. Отсюда так просто не выбраться. Повинуясь своему чутью, Варяг достал пистолет, снял его с предохранителя, потом вынул из рюкзака сверток, в котором находились разложенные по кармашкам стилеты, отомкнул замок входной двери и, слегка приоткрыв ее, стал ждать.
ГЛАВА 25
«Лишь бы ты сообразил!.. – мысленно молил Пузырь, поднимаясь с омоновцами по лестнице. – Лишь бы ты, Влад, все сразу сообразил...»
Он старался шагать как можно медленнее, будто надеясь, что лишние десять – пятнадцать секунд позволят Варягу приготовиться к встрече с незваными гостями.
– Давай, давай, – тихо приговаривал сзади один из омоновцев, то и дело тыкая пистолетом в спину. – Шевелись, падла!
Пузырь знал, что жить ему осталось ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы подняться по этой лестнице и позвонить в дверь. Единственное утешало его теперь – мысль, что в случае, если он успеет предупредить Варяга и тот останется жив, Шраму несдобровать. Он еще мог бы понять, если бы Шрам охотился за Варягом с целью занять его место смотрящего по России. Но того, что Шрам продался легавым, а главное, так подставил его, Пузыря, заставив идти вместе с ментами арестовывать Варяга, – этого Пузырь простить не мог. Ярость, которая охватывала его при мысли, что о нем подумает Варяг, жгла настолько сильно, что он не думал о собственной смерти.
Он! Питерский вор! С легавыми! Ох ты, бля! Это что ж получается! Посмертная слава ссученного, которую обеспечил ему Шрам, уничтожала все то, что он сделал за свою жизнь для воровского мира. Пузырь проклинал себя: поверил Шраму, считал его таким же правильным вором, как и сам Варяг. Это была ошибка, которая теперь стоила ему жизни, а главное – воровской чести.
Поднявшись на лестничную площадку четвертого этажа, омоновцы толкнули Пузыря к двери, а сами прижались к стене, так, чтобы их не было видно сквозь глазок. Пузырь понимал, что в его жизни наступил решающий момент. Кровь стучала в висках как молот. С неимоверным напряжением давались ему эти последние шаги. Но вдруг он увидел маленькую щелочку и понял, что дверь открыта. Безумная надежда придала ему силы. Варяг не мог допустить оплошности, оставив дверь открытой, следовательно, он все понял и либо успел уйти, либо был готов к встрече. Пузырь мельком глянул на ментов, которые явно ничего не заметили, и с силой нажал на кнопку звонка.
– Открыто, Пузырь, входи! – отозвался изнутри знакомый голос.
Пузырь, легонько толкнув дверь, что было силы крикнул:
– Берегись, Варяг!!! – и тут же рухнул на пол, сраженный мощнейшим ударом сзади.
Он едва успел увидеть пустой темный коридор впереди, как сразу же почувствовал обжигающую боль в левом плече и только потом услышал тихий хлопок – выстрел из пистолета с глушителем. Резкая боль подбросила его и, внезапно оказавшись на спине, не в силах ничего сделать, он обреченно смотрел, как, словно в замедленной съемке, сгибается палец, жмущий на спусковой крючок.
– С-сука... – прошипел омоновец и вдруг замер, скосив глаза к переносице, а потом стал медленно заваливаться назад, с невесть откуда взявшимся, торчащим в глотке ножом.
Ощущая, как толчками выходит кровь, унося с собой сознание, Пузырь из последних сил напрягал волю, чтобы держать глаза открытыми. Он не столько видел, сколько чувствовал легкие кошачьи движения где-то наверху, под потолком, и равнодушно смотрел, как, вцепившись бессильными уже руками за воткнувшийся в глотку нож, захлебываясь пузырящейся кровью, падает ничком второй омоновец. И уже окончательно ускользая из действительности, проваливаясь в черное небытие, заметил, как сверху, с турника, спрыгнул на пол бесшумной рысью Варяг, на лету посылая смертоносный клинок в сторону третьего, который, войдя последним в темноту коридора, даже не успел толком понять, кто валяется на полу, кто мертв, кто жив, и только-только поднимал свой пистолет, пытаясь сообразить, в какую сторону стрелять. И тут его смерть легко и безболезненно вошла в правый глаз. Несколько секунд труп стоял на ногах, с нелепо вздернутыми вверх руками, а потом рухнул вниз, заливая фонтаном бьющей из глазницы крови паркетный пол.
...Встреча «гостей» заняла несколько секунд. Варяг, даже не успев толком запыхаться, стоял посреди широкого коридора, весь еще в звенящем напряжении мышц, готовый сразить еще с десяток непрошеных пришельцев. Потом, стараясь не поскользнуться в темных, уже липких лужах крови, метнулся в сторону двери, закрыл ее и включил свет.
Пузырь лежал возле стены, и кожаная куртка на нем вся промокла от крови. Он громко застонал, когда Варяг, вспоров ножом мягкую кожу рукава, стал осматривать рану.
– Молчи, – сквозь зубы процедил Варяг, перетягивая ему плечо полотенцем. – Из тебя льет, как из подбитого кабана.
Стянув потуже полотенце, он приподнял раненому голову и, заглянув в его мутные глаза, спросил только:
– Они живы?
– Да, живы, – Пузырь закрыл глаза, лицо его сморщилось. – Где-то в лесу их прячут. Шрам продался...
– Кому? – быстро спросил Варяг.
– Не знаю, Влад... и прости меня... Варяг отрезал:
– У тебя не было выхода. Ты сделал все правильно, Миша.
Он осторожно приподнял Пузыря и подложил ему под голову свою куртку.
– Внизу есть еще омоновцы? – коротко спросил он.
– Не знаю... Со мной в машине было трое... – Слова давались Пузырю с трудом, теряя сознание, он говорил все тише: – Оставь меня... Я все равно подыхаю... Через десять минут... они должны звонить...
Варяг пожал плечами:
– За десять минут кошки детей делают. Пузырь обессиленно закрыл глаза:
– И все же уходи, Влад...
Он уже умирал, Варяг видел, как жизнь покидает его.
– Не удалось... не удалось... – в последний раз прошептал Пузырь, и голова его завалилась набок.
Варяг встал. Подойдя к двери, он некоторое время стоял, прислушиваясь. Тишина. Посмотрел в глазок, заранее зная, что ничего там не увидит. Потом тихонько приоткрыл дверь и, не успев сделать и одного шага, получил мощнейший удар в переносицу.
Трое омоновцев, которым было дано задание подстраховать тех, что лежали теперь мертвые в квартире, набросились на упавшего Варяга. Только спустя какое-то время они обнаружили, что тот лежит без сознания.
ГЛАВА 26
Варяга привезли в серый пятиэтажный дом без вывески у входа. За тяжелой дверью парадного стояли двое милиционеров-охранников. Лейтенанты, как успел заметить Варяг. Взявшие его омоновцы показали одному из них какую-то бумажку, охранник молча кивнул и отошел в сторону. Лейтенантские погоны «вахтеров» говорили о многом. Видимо, доставили Варяга на спецявку городского УВД, и предстояла ему сейчас встреча не меньше чем с генералом.
В сопровождении трех омоновцев Варяг поднялся лифтом на четвертый этаж. Его повели по длинному, тускло освещенному коридору. Пройдя шагов двадцать, остановили у двери, обитой черным дерматином. Открыли дверь и, ни слова не говоря, втолкнули внутрь.
Он оказался в большом просторном кабинете. Единственное окно было занавешено тяжелой белой шторой. У окна стоял массивный письменный стол красного дерева. На обитой зеленым сукном столешнице высилась древняя лампа под круглым стеклянным абажуром – такие лампы он видел в фильмах про Ленина в Октябре. Со стены на вошедшего бросил суровый взгляд худой мужчина с бородой узким клином. Ошибся, подумал Варяг, раз Феликс Эдмундыч висит, значит, фээсбэшная хаза. Только оглядевшись по сторонам, он обратил внимание на присутствующих. В кабинете их было двое – оба в генеральской форме. Физиономия одного из генералов показалась Варягу знакомой.
– Ну, с приездом, господин Игнатов! – улыбаясь, обратился к нему генерал со знакомым лицом. – Как самочувствие?
– Спасибо, вашими молитвами, – ответил в тон ему Варяг.
