– Стало быть, он считает, что мой корабль тонет? С чего он это взял? А может, он у меня в «Петротрансе» на Кремль работает?
– Не по Сеньке шапка, – возразил Хруль. – Он на себя пашет. Факт!
Чайки неугомонными белыми бестиями кружились над яхтой.
Андрей оторвал от лежащей на столике булки кусок и выбросил за борт.
Стая чаек мгновенно устремилась к лакомству, разорвав его на части.
– Короче, – неожиданно посерьезнел Гаврилов, – ты должен исправить мою ошибку. Баринов должен исчезнуть. Ты меня хорошо понял?
– Да, Андрей Антонович.
– Даю тебе на это два дня. Баринов просил у меня несколько дней отгулов.
Так вот, я ему дам отгул – пусть немного отдохнет. Съездит в лес, по грибы…
– Я все понял, Андрей Антонович. Считайте, я уже напросился к нему в попутчики.
– Любишь хорошее вино? – неожиданно поинтересовался Андрей.
На лице Хруля написалось смятение. Что это: простое любопытство или очередной хитроумный подвох?
– Да я все больше по водочке… В вине особенно не разбираюсь, Андрей Антонович.
– А вот это напрасно, – посетовал Гаврилов. Он поднялся, отряхнул руки от крошек. Но чайки явно не желали мириться с окончанием трапезы. Гаврилов озадаченно посмотрел вверх:
– Ну вот, приучил их на свою голову, теперь без буханки хлеба на палубу хоть и не являйся. Андрей подошел к столику-бару, отворил стеклянную дверцу. На полках стояло несколько бутылок. Он достал одну – высокую, темного стекла. Она напоминала противотанковую гранату – Эта бутылка бордо стоит тысячу долларов, – с этими словами Гаврилов штопором выдернул пробку из горлышка. – А знаешь, почему это винцо так дорого стоит?
– Не имею понятия, – смущенно произнес Хруль, наблюдая за тем, как тонкая багровая струйка льется в пузатый, тонкого стекла бокал.
– Потому что люди в массе своей болваны! – изрек хозяин. – Они живут во власти условностей и предрассудков. Безусловны в жизни только деньги. Все остальное – мираж! Должности, посты, этикетки… Пустое, друг мой! Если, конечно, эти этикетки не приносят хороших денег. У нас, ты ведь знаешь, в службе безопасности работает доктор технических наук. Профессор. Лауреат. Так он у меня сидит на компьютере, набивает данные. И получает триста баксов. А в своем институте он получал аж пятьсот. Рублей! Со всеми своими званиями и значками. Ну ладно, хватит философствовать. Предлагаю выпить за будущего начальника службы безопасности «Петротранса». Ну как, по душе тост?
– Признаюсь, не ожидал, – осклабился Семен. Он держал бокал в руке, не смея двинуть его навстречу бокалу Гаврилова.
– На какой ты сейчас машине?
– Машина хорошая. «Фольксваген-пассат».
– Ну-у, – протянул Андрей. – Что подумают люди о моем начальнике службы безопасности? Ты теперь будешь в каком-то смысле лицом фирмы. Вернешься – пересаживайся-ка на мой «Гранд Чероки». Джип бронированный, собран по спецзаказу. Все равно стоит без дела в гараже. Ладно?
– Спасибо, Андрей Антонович!
Бокал в руке Гаврилова слегка дрогнул, и Хруль, поспешнее, чем следовало бы, поднял свой бокал. Трепетно зазвенел хрусталь, скрепляя новый стратегический союз.
Семен обратил внимание, что чайки уже склевали брошенный на воду хлеб и разлетелись по своим птичьим делам. Он вдруг почувствовал, как у него закружилась голова – то ли от терпкого вина, то ли от радужных перспектив.
Глава 47
Филат долго не решался вскрыть этот большой желтый конверт, в котором, судя по объему и весу, лежали не просто листы бумаги, а что-то другое. Интуиция подсказывала ему, что внутри находится нечто страшное, опасное… Большой конверт из плотной бумаги притягивал к себе взгляд, точно магнит.
Желтый конверт принес ему посыльный от Перикла Геркулеса, – маленький чернявый мужичонка, очень смахивающий на крепенький боровик. Мужичок то и дело озирался, как будто тяготился тем, что вынужден проживать среди бледных поганок и мухоморов, иное дело родная дубрава, где каждый гриб – приятель. Посыльный сказал, что это посылочка от господина Гаврияова.
Филат удивился. Хотя потом, поразмыслив, понял, что удивляться нечему.
Хитрый грек умел поддерживать дружеские отношения со всеми. К тому же Филат помнил, что у грека в казино Андрей Гаврилов сшивался частенько-так отчего бы Периклу Кириллычу не оказать услугу важному клиенту…
Наконец он решился. Взял конверт в руки и одним движением оторвал край.
Внутри лежала пачка фотографий. Он вытряхнул их на стол и – чуть не зажмурился.
Неизвестный фотограф заснял крупным планом обезображенный труп Красного…
Филат медленно перебирал фотографии. Красный лежал… да какое там лежал – валялся на земле в жалкой позе: штаны спущены, задница измазана какой-то грязью или… Блин, неужели сперма? Красного опустили с такой жестокостью, какую встретишь только на самых черных зонах – в сибирской глухомани, где сами кумы участвуют в изнасиловании молодых зеков-первоходков… Что же это значит?
Гаврилов шлет ему предупреждение? Угрожает? У Филата желваки заходили под кожей. Ну берегись,
