превратились бы в лишенное воли стадо потребителей, способных лишь философствовать за кружкой пива об экономике, политике и прочих абстрактных понятиях.
Так или иначе, Эра Всеобщего Процветания продолжалась около сотни лет. В какой-то момент за Таланом стали замечать некоторые странности определенного свойства. Он начал заговариваться, сам с собой спорить, вытворять прилюдно такие вещи, кои не всякий в дымину пьяный завсегдатай питейного заведения мог себе позволить. А в одно распрекрасное солнечное утро и вовсе выскочил он на улицу в одном исподнем да как заорет: «Азуриэль! Умоляю, оставь меня в покое, демон! Я проклят! Проклят!» Затем полоснул себя по горлу вострой бритвой, но не помер сразу, а, словно обезглавленный кур, еще какое-то время бегал по улицам Харад Дура, пугая до смерти деток малых да мамок беременных. Одним словом, полная конфузия и сплошь неприятствие.
Схоронили Талана согласно старинным гномьим канонам и уложениям – все как положено: на восьмом ярусе, чтоб, значит, поближе к Садам Воздаяния, при полном вооружении и всех регалиях. Да что рассказывать, ты и сам, вьюнош, все видел собственными глазами.
Чудесный перстень на нем тогда не обнаружили. Так и решили, пропал-де на веки вечные. Впрочем, тогда об артефакте особливо и не думали – демоны исправно продолжали трудиться в шахтах, подчиняясь приказам своих надсмотрщиков. А через сорок дней после смерти вождя перстенек вдруг возьми да появись, аккурат на том самом пальце, куда его надели столетие назад.
Едва лишь это случилось, как ранее бессловесные и исполнительные демоны будто с цепи сорвались. Мало того что полностью вышли из-под контроля, – начали набрасываться на тех гномов, коим не повезло оказаться в подземельях. Лишь немногим удалось вырваться из лап озверевших монстров. Отступая, наши предки обрушили часть подземных галерей и засыпали породой лифтовые шахты. Впрочем, данная мера оказалась избыточной, демоны и не собирались выходить на поверхность. Их, словно магнитом, притягивало чудесное кольцо с печаткой, так и оставшееся на руке покойного Талана. Другие выработки мы впоследствии восстановили, а вот с Проклятым Рудником пришлось распрощаться, поскольку вся нечисть обосновалась именно там.
Вовсе не обязательно быть обладателем семи пядей во лбу, чтобы понять одну непреложную истину: до тех пор, пока артефакт находится в недрах рудника, разработка богатейшего месторождения золота и сопутствующих металлов невозможна. Однако подгорный народ вовсе не собирался от него отказываться. Примерно раз в столетие нами предпринимались попытки проникнуть на восьмой уровень, изъять перстень и уничтожить его в горниле какого-нибудь вулкана. Таким образом, чары были бы разрушены, а все демонические создания вернулись бы на те планы бытия, откуда их выдернула магия перстня.
Увы, ни один наш поход так и не увенчался успехом, но, как говорится, отрицательный результат – тоже результат. В процессе планомерного изучения Проклятого Рудника и сущностей, обосновавшихся в его недрах, наши мастера-маги пришли к выводу, что перстень Талана контролирует не все их великое множество, а всего лишь одного высшего демона по имени Азуриэль, который, собственно, и управляет всеми прочими монстрами. Коварный дракон, подкинувший нашим предкам данный артефакт, связал своими заклятьями сущности бедняги Талана и демона Азуриэля, подчинив последнего воле гнома. Сделал ли он это по злому умыслу, или вовсе не подозревал о возможных последствиях, мы уже никогда не узнаем. Но случилось так, что со временем узы подчинения стали ослабевать, а связь между гномом и демоном не прервалась, и сущность Азуриэля начала брать верх над сущностью бедняги Талана. В конце концов произошло то, что произошло: демон вырвался из-под контроля и натравил на гномов все свое демоническое воинство. Хорошо, что его влияние на данном плане бытия весьма ограничено в пространстве, иначе демоны могли бы распространиться по всему Хаттану и извести не только гномов, но и все прочие разумные расы. К счастью, перстень также не подчиняется демонам, иначе, завладев им, Азуриэль получил бы желаемую свободу. И где гарантия, что перед тем, как навсегда убраться из нашего мира, он не пожелал бы навести здесь порядок, разумеется, на свой демонический манер?
– Так что же получается, – испуганно пролепетал побледневший Глан, до сознания которого наконец-то начала доходить суть хитроумной задумки мерзопакостных карликов, – теперь я – носитель демонической сущности этого самого Азуриэля?
Все как один присутствовавшие в комнате гномы дружно отвели глаза в сторону. У каждого вдруг либо где-то зачесалось, либо появился неотложный интерес на предмет изучения носков собственных ботинок или ногтей.
– Ну, чего же вы молчите, уважаемые мастера-маги?! – Глан был готов впасть в бесконтрольное паническое состояние. – Сделайте что-нибудь! Снимите с меня это проклятое кольцо! Не хочу я иметь никаких дел с монстрами. Я – Охотник, и мое предназначение – всячески изводить этих тварей, а не делить с ними свою телесную оболочку.
Наконец подал голос мастер Ханк, как самый представительный из присутствующих:
– Погодь, паря, не кипятись! Отчасти ты и сам виноват в том, что случилось. Ты не можешь отрицать, что перед отправкой под землю тебя предупреждали о том, что перстень категорически не рекомендуется надевать на палец.
– Ага, с таким же успехом вы могли бы мне вообще запретить пользоваться огнестрелом и всеми прочими охотничьими приспособлениями. «Прогуляйся, Глан, до восьмого уровня, только зверушек не замай». Так, что ли, получается? Да будет вам известно: если бы я тогда не надел его на палец, видали бы вы меня живым и здоровым! Сволочи вы! Твари бессердечные! Вам бы только о благосостоянии ваших бородатых задниц беспокоиться, а что станет с человеком, вам до лампочки! Сволочи! Гады! Засранцы мелкие!
Глан был готов расплакаться, но вовремя опомнился – не хватало, чтобы эти говнюки увидели его слезы. Дабы успокоить не на шутку расшалившиеся нервишки, он плеснул себе в кружку из бочонка, стоявшего на столе прямо перед ним, и залпом ее осушил.
Как ни странно, немного полегчало. Паническое состояние отступило, в мозгах прояснилось, во всяком случае, к Глану вернулась способность здраво рассуждать. А может быть, ничего страшного и не случилось? Ну, надел сдуру перстень (не сдуру, конечно, а чтобы спасти свою шкуру), ну, получил демона в качестве бесплатного довеска к обещанным двум тысячам франгов. Но ведь старый пердун Исидар только что поведал о том, что перед тем, как свести с ума Талана, Азуриэль чего-то выжидал аж целое столетие. Так вполне может статься, что демон никак не проявит себя еще лет сто. Любому человеку этого времени вполне хватит, чтобы прожить отмеренный ему срок и преспокойно почить в бозе, а с перстнем пусть разбираются его потомки – не все же им только нажитое добро делить.
И тут Охотника будто осенило:
«А ведь приснопамятный Талан целую сотню лет как-то управлялся с заключенной в перстне демонической тварью! – Мысль была весьма многообещающей и требующей конкретного осмысления, юноша даже пожалел, что гномы не додумались поставить на стол что-нибудь более существенное, нежели легкий эль. – Так, значит, и у меня имеется шанс обуздать Азуриэля. А что? Чем Вельх не шутит, когда Кииле спит?! Неплохо бы пообщаться со знающими магами».
В связи с вновь открывшимися обстоятельствами жизненные перспективы уже не казались нашему герою столь безрадостными, как еще минуту назад. Не так страшен Азуриэль, как его тут пытаются изобразить. А там – где наша не пропадала! Глан по натуре был неисправимым оптимистом, поэтому он никак не желал смириться с мыслью о скорой гибели, а сметливый и изворотливый ум юноши мгновенно отыскал вполне приемлемый альтернативный вариант развития событий. Короче, нечего раньше времени расстраиваться. Демон уже какое-то время сосуществует с Охотником, а ему (Охотнику) от этого ни холодно, ни жарко.
Если кому-то вдруг пришло в голову, что юноша тут же переполнился чувством благодарности к коварным коротышкам и бросился обнимать их и лобызать в обросшие щетиной ланиты, тот глубоко заблуждается. Чего-чего, а уж политической дальновидности, несмотря на юный возраст, Охотнику было не занимать. Поэтому, состроив самую что ни на есть печальную физиономию, он начал громко стенать и укорять гномов во всех мыслимых и немыслимых злодействах, специально организованных ими лишь с целью загубить его во младости лет или превратить в безнадежного инвалида. А где взять денег на дорогостоящие лекарства и недешевых медикусов?
Намек был понят, и, терзаемые (удивительно, но это факт) совестью члены Совета Мастеров едва ли не наперебой начали предлагать ему «разумную компенсацию за перенесенные им неудобства». Как только
