Керосин стоял у самых дверей. Вид его был жалок. В эту минуту трудно было поверить, что еще полчаса назад он уверенно вошел в дверь камеры с видом бывалого уркача и своим добродушием мгновенно расположил к себе всех сидельцев.
Сейчас он походил на обыкновенного опущенного, каких в каждой колонии мужики используют вместо баб.
– Да вы что, братва?! За что же?
– Что?! – шагнул навстречу Керосину Рваный. – Ты нас братвой назвал?! В петушиную стаю зачислил!
– Да я…
Мощным ударом в челюсть Рваный сбил Керосина с ног и потом долго пинал его башмаками.
– Вот тебе, пидор! Вот! – Рваный старался угодить носком ботинка в лицо Керосину. – Мы его за человека посчитали, рядом с собой посадили. А он запомоить нас решил!
Рваный успокоился только тогда, когда Керосин громко захрипел, изрыгнув на пол кровавую пену – Никак убил? – безучастно поинтересовался Лука.
– Да живой! Такая падаль, как эта, долго живет, – зло процедил Рваный сквозь зубы. И, оглядев насторожившихся мужиков, добавил:
– В общем так… Кто возьмет на себя грех и порешит падлу? Если мы не сделаем этого, тогда каждый из нас будет запомоенным… Я предлагаю кинуть жребий!
Лука оказался провидцем. Едва Рваного посадили в камеру, как он сразу понял, что именно с этим кадром в дальнейшем у него возникнут самые крупные неприятности.
Рваный был коренным обитателем тюрьмы, держался среди осужденных уверенно и делал заявку на лидерство, а вот этого Лука простить ему не мог.
Смотрящий не любил командовать, но также не привык подчиняться чужой воле и готов был спорить даже в том случае, когда правда была на стороне Рваного.
– Нас здесь тридцать человек, Рваный, но никто из нас не сидел за убийство… – упрямо заметил Лука. – Одно дело потрошить хату расхитителя социалистической собственности, и совсем иное дело – замочить человека…
Рваный нахмурился:
– Что ж ты предлагаешь, Лука? Чтобы после СИЗО мы пополнили барак пидоров?
Он даже и не пытался скрыть своего раздражения. Ему надоело бессмысленное противоборство с Лукой, который хотя и считался авторитетом, но частенько вел себя как размазня и баба…
Керосин уже занял место у входа. Было видно, что парашу ему довелось обжить еще до этой хаты, а верхом на крышке он чувствовал себя так же уверенно, как казак на резвой кобыле.
Лука мог бы настоять, чтобы кто-то из новичков взял на себя смертный грех, однако он предпочел устроить дискуссию.
– А где гарантия, что после смерти Керосина кто-то из нас не проболтается? А?! Ведь тогда могут и суд устроить? А там спросят строго!
Рваный не мог не признать, что в словах Луки была своя правда, хотя бы потому, что каждый из них жил по законам тюрьмы, нарушать которые было куда опаснее, чем уголовный кодекс. А пренебрежение неписаными правилами, выработанными многими поколениями зеков, воспринималось ворами едва ли не как личное оскорбление.
Одна из тюремных заповедей гласит: о всех происшествиях сообщать смотрящему СИЗО.
– И что же ты предлагаешь? – Голос Рваного слегка смягчился.
– Нужно отослать ответную маляву на Камчатку Там сидят воры неглупые, мне кажется, они нас должны понять, А теперь спросим у всех…
Братва, кто за то, чтобы отписать авторитетам?
Самые уважаемые воры тюрьмы сидели в хате, которая называлась Камчаткой. Свое название она получила оттого, что помещалась на верхнем этаже тюрьмы, в дальнем конце коридора. Там хата была светлая и просторная, и если в обычные камеры запихивали как минимум по тридцать человек, то на Камчатке их было всего лишь пятеро. Именно они управляли жизнью СИЗО и разгуливали по коридорам, как по собственной даче. Поговаривали, что, когда ворами в здании СИЗО был организован сход, начальник тюрьмы лично распорядился принести в хату к авторитетам ящик водки. Ни для кого не было секрета в том, что они частенько покидали здание тюрьмы, сопровождаемые доверенными лицами хозяина.
– Возможно, Лука прав, – высказался Чешуя. – Чего нам напрасно нарываться на неприятности? Воры все равно узнают обо всем в подробностях.
Тогда уж точно не отмоешься. Нужно отписать!
– Кто еще хочет высказаться? – Лука посмотрел на помрачневших мужиков.
– Нужно отправить!
– Согласен!
– Согласен!
– Пусть Камчатка нас рассудит.
– Воры там с понятием, мужика просто так в обиду не отдадут.
– Чешуя, достань бумагу! – распорядился Лука. Он с удовольствием отметил, что сокамерники вновь подчинились его воле. – Пиши! – Чешуя вырвал из блокнота лист и выжидательно посмотрел на Луку. –
