собеседника. Мякиш это хорошо знал и настроился не тяготиться нависшим молчанием: за время долгой отсидки он успел убедиться в том, что каждый опер обладает какими-то странностями, и если невозможно посмеяться над чудачествами в открытую, то хотя бы следует относиться к ним с пониманием. Однако в этот раз Беспалый повел себя иначе.
Едва Мякиш шагнул через порог. Беспалый произнес:
– Ну, голуба, твоему царствованию у нас, кажется, пришел конец.
– А в чем дело? – насторожился Мякиш.
– В нашу зону направили Бирюка!
– Ленинградского пахана? – изумился Мякиш. – Почему именно сюда?
Что, мало зон по Союзу?
– Самое лучшее для него – это запихнуть его куда-нибудь в глубинку, где он не очень-то известен. Скорее всего, поэтому и была выбрана моя колония.
Образцовая!
– У нас колония сучья, начальник, почему же такого авторитетного вора, как Бирюк, направляют сюда?
Беспалый улыбнулся:
– Может, хотят превратить его в суку?
– Нет, такого вора, как Бирюк, сукой не сделаешь! – В голосе Мякиша послышались обиженные нотки. – Скорее, он нашу зону превратит в воровскую. И что же вы думаете делать?
– Ты должен его уничтожить!
– Шутишь, Тимофей Егорович? Если я замочу ленинградского смотрящего, через полчаса зеки прибьют меня гвоздями к кресту, как Христа!
Беспалый улыбнулся. Он не мог сказать Мякишу всю правду.
– Ты ошибаешься, Миша. Тебя не распяли бы на кресте, как Христа. Это была бы для тебя слишком большая честь. Ты просто бы отдал Богу душу без покаяния. В этом случае зеки зарыли бы тебя в землю живьем… Но можешь не беспокоиться: этого не случится! У нас получится все, как я задумал…
– Сомневаюсь!
– Но для этого ты должен строго придерживаться всех моих инструкций.
Не мне тебя учить. Братва умеет отличать фальшь от искренности. Один неровный шажок – и тебя прирежут, как неразумного телка.
– Вы дадите мне на Бирюка чернуху? – Мякиш поднял на Беспалого глаза.
Тимофей Беспалый хорошо знал своего подопечного. Мякиш даже на самую ошеломляющую новость умел отвечать полуулыбкой. Он умел сдерживать эмоции и порой своей невозмутимостью удивлял зеков. Единственное, в чем он не отказывал себе, так это в сентиментальности. Но в последнем его трудно было упрекнуть, так как эта черта была характерна едва ли не для всего племени воров. Беспалому не один раз приходилось слышать от блатных щемящие истории о загубленной юности, видеть горькие слезы при исполнении обыкновенной «Мурки», и тогда ему казалось, что он беседует не с вором-рецидивистом, за плечами которого по несколько ходок, а с наивным подростком, страдающим от отсутствия материнского тепла.
И вместе с тем Мякиш был необыкновенно азартен, честолюбив, и если он видел перед собой перспективу, которая смогла бы сполна удовлетворить его самые смелые помыслы, то он двигался к ней с упрямством голодного телка к сосцам матери.
– Ты наивно рассуждаешь, Мякиш. Обхохочешься! Если даже такой чернухи и не существует, то ее нужно будет придумать. Жизнь гораздо богаче и труднее, чем нам порой видится. Бирюк не пацаненок. Он успел пережить уже столько, что многим хватило бы на несколько жизней. И мне не верится, что он ни разу не споткнулся, просто надо очень внимательно порыться в его прошлом. Так надо порыться! Я сделаю все от меня зависящее, да и ты, будь добр, постарайся.
Если нам удастся провернуть это веселенькое дельце, то почему бы тебе не стать смотрящим Москвы или Ленинграда? Тем более что в городе на Неве скоро, говорят, произойдут большие перемены.
От Беспалого не ускользнуло, как лицо Мякиша при этих словах напряглось и весь он как-то преобразился, приосанился, как будто действительно получил от воров предложение стать законным смотрящим второй столицы России.
– Вы же знаете, Тимофей Егорыч, – осторожно начал вор, – что не все так просто. Для этого нужны огромные заслуги перед миром. Да и башка должна варить…
– То, что касается заслуг перед миром, – веско заметил Беспалый, – то их можно организовать, а насчет башки можешь не беспокоиться – она у тебя на плечах имеется. А потом, ты будешь не один. Тебя поддержат.
– И как вы себе все это представляете? Вот, скажем, завтра прибывает Бирюк. По-вашему, я должен идти к нему на поклон?
Беспалый уже не один раз мысленно прокручивал эту ситуацию. Он и сам не представлял, как поведет себя с авторитетным законным. Ведь даже в новой колонии заслуженный вор ничуть не теряет своего могущества, он вполне может приговорить начальника колонии к смерти только за невежливое обращение. Тимофей Егорович знал такие зоны, где истинными хозяевами были воры в законе, а кумы всего лишь исполняли их волю.
– Первое, что я тебе посоветую, – участливо сказал он, – это не лезть на рожон. Того же самого буду придерживаться и я… Если представится возможность стать другом Бирюка, не отказывайся. Хочу заметить, что это будет трудно, он не каждого подпускает к себе. Мне известно, что Бирюк очень недоверчив и чрезвычайно осторожен, как старый лис. Но если тебе удастся завоевать его доверие или, если повезет, стать его приятелем, то он поможет увеличить число твоих сторонников. Это потом тебе поможет
