здесь с полицией. Попробуем разыскать так... Хотя поплутать придется. Но убийца был здесь недавно, видите, даже кровь еще не запеклась.
Свеча горела неровно – ощущался небольшой сквознячок.
– Верно... Давайте я пойду за вами. Вы проходите, я вам посвечу.
– Не сочтите за труд, – согласился Григорий Васильевич, направляясь к выходу. Старательно перешагнул разбросанные ноги смотрителя и предупредил: – Вы только свечу задуйте, мало ли что.
Заметно стемнело. Раньше всего темнеет почему-то на кладбищах. Трудно понять, с чем связан подобный феномен: не то с густой растительностью, какая обычно встречается в таких унылых местах, не то с темными потусторонними силами, что сбиваются над кладбищем в мрачные тучи.
Григорий Васильевич свернул с главной аллеи и направился по боковой.
– Вам не кажется, что все это несколько нелепо? – спросил Григорий Васильевич, повернувшись к Савелию.
– О чем это вы? – спросил Родионов, замедляя шаг.
– Ну-у, слоняемся здесь с вами. Как два неприкаянных упыря.
– Ах, вот вы о чем? Возможно, в ваших словах и есть правда. Но что же поделаешь? Надобно, господин генерал, и никуда не денешься! Далеко еще, не вспомнили? – не сумел скрыть своего нетерпения Савелий.
– У меня такое ощущение, что где-то здесь, – произнес Григорий Васильевич, озираясь на разновеликие гранитные кресты. – Был-то я здесь давно. Склеп гранитный, небольшой. Помню, плющом был увит, а на самом гребне крыши женщина с крестом из мрамора. Это точно! Этот склеп был построен позже. Прежний не сохранился, – все глубже удалялся от главной аллеи Григорий Васильевич, – сколько времени-то прошло.
Даже если покойникам несколько сотен лет, то кладбище все равно не выглядит музеем. Такое ощущение, что из-за каждого креста выглядывает мертвяк с провалившимся носом.
Савелий осмотрелся, зябко поежился.
– Вон же он, склеп! – разглядел Савелий между деревьями скорбящую фигуру женщины.
– Где? – громче, чем следовало бы, спросил Григорий Васильевич, повернув голову.
Где-то рядом раздался треск ломаемых сучьев, и неподалеку, прячась за крестами и могилами, промчалось что-то темное и большое. В свете проклюнувшейся через облака луны Савелий увидел перекошенное от страха лицо генерала и почувствовал его крепкую хватку на своем запястье. А еще через несколько секунд опять воцарилась тишина. Зловещая, как и прежде.
– Григорий Васильевич, у меня к вам просьба, отпустите, пожалуйста, мою руку, поверьте, что это очень больно. У вас, оказывается, крепкая хватка.
– Простите, – смущенно ответил Аристов, разжимая пальцы. – Как вы думаете, что это было? Человек или собака?
– Странный вопрос вы задаете, а почему вы не думаете, что это, к примеру, мог быть оборотень? – серьезно спросил Савелий. Задрав голову к небу, он продолжил: – Такие часы самые благоприятные для темных сил. В это время только кровищу пускать.
– Скажете тоже! – раздраженно произнес Григорий Васильевич. – Так где, вы говорите, склеп?
– Вон он, в двадцати метрах отсюда.
– И верно, – заметно приободрился генерал Аристов. – А вы глазастый! Давайте по тропиночкам, – предостерег он, – чтобы мертвецы не обижались.
– Уж не боитесь ли вы, что они вас к себе за ногу утащат? – усмехнулся Савелий, аккуратно обогнув очередную мраморную плиту.
– Не боюсь, – хмуро отвечал Григорий Васильевич.
В этот момент кто-то бесцеремонно ухватил Савелия за штанину. Сердце неприятно сжалось. Савелий невольно обернулся, рассчитывая встретиться лицом к лицу с восставшим из могилы мертвецом, – но кругом лишь кусты. Ах, вот оно в чем дело! – не сумел подавить вздох облегчения Савелий: одна из веток зацепилась за брючину. Освободившись, Родионов зашагал дальше.
– Вы чего там вздыхаете? – спросил генерал.
– Да так... Подумалось, – не стал вдаваться в подробности Родинов.
Склеп был открыт настежь, зияя темным глубоким проемом. Такое впечатление, что это был коридор из мира живых в царство мертвых.
Аристов замедлил шаги, потом и вовсе остановился. Обернувшись к Савелию, спросил:
– Вам не кажется это странным?
– Весьма, – отвечал Родионов, чувствуя, как напряжение все более увеличивается. – У вас есть оружие?
– Нет, – растерянно сказал генерал. – Совершенно забыл.
– Понятно... Идите за мной, – жестко потребовал Савелий. – Я пойду первым.
Савелий вытащил «браунинг» и сразу почувствовал себя увереннее. «Ну, теперь наваливайтесь, мертвяки, изрешечу!» – с каким-то скрытым злорадством подумал Савелий.
Не доходя нескольких шагов до склепа, он понял, что оправдываются самые худшие их опасения. Внутри кто-то находился. Точнее, лежал, широко раскинув руки. Вполне подходящее местечко, чтобы перевести дух. А то и вовсе его испустить.
– Генерал, здесь еще один. Посветите!
Савелий уже в который раз ругал себя за то, что они поспешили. Следовало бы дождаться следующего утра. При дневном свете даже кладбище с воскресшими мертвецами не напугает.
Григорий Васильевич был собран и серьезен. Чиркнул спичкой и уверенно поднес пламя к безжизненному лицу.
– Мертвяк, что ли?.. Бог ты мой! – не удержался от восклицания Аристов. – Да это же так называемый граф д'Артуа! Странно, каким образом он здесь оказался?
Савелий глухо ответил:
– Таким же, как и мы, господин генерал. Явился за сокровищами. Похоже, что здесь не обошлось без борьбы. Во-он как распластался. А потом, он не так легкомыслен, чтобы дать просто так стукнуть себя по темени. Что у него в руке? Посветите!
Григорий Васильевич достал из коробка несколько спичек и поджег одну.
Пальцы правой руки «графа» были сжаты в кулак, из которого выглядывал небольшой лоскуток ткани. Осторожно, будто опасаясь причинить мертвецу боль, Савелий попытался разжать ладонь. Неожиданно «граф» открыл глаза и глухо застонал.
– Живой! – выдохнул Савелий.
Аристов от неожиданности выронил спичку, и она погасла, погрузив окружающее пространство в еще больший мрак.
– Ну, вы, право, как институтка! – недовольно зашипел Родионов.
Через несколько секунд спичка вспыхнула вновь.
– Переверните его на спину, – попросил Григорий Васильевич, – он что-то хочет сказать.
Осторожно Савелий перевернул тело на спину.
– Вы перепачкались, – сдержанно заметил Аристов, показав взглядом на рукав Савелия.
Опустив взгляд, Родионов увидел большие темные разводы. Чего уж теперь-то!
– Вы хотите что-нибудь сказать? – в самое лицо умирающему произнес Савелий, приподняв его голову.
– Я-а-а-ны-ча-а-ар, – прошептал «граф» и, дернувшись, замер.
– Все... Отошел! – объявил Савелий, посмотрев на застывшее лицо «графа».
Так же осторожно, будто опасаясь, что покойник может разбить затылок о мраморные плиты, он положил его отяжелевшую голову на холодный пол. Пальцы «графа» разжались, и Савелий увидел в его ладони крупную темно-коричневую пуговицу. Кажется, он видел ее однажды. Только вот где? Взяв пуговицу, Савелий повертел ее и рассмотрел какие-то малопонятные знаки. Ладно, потом разберемся, положил он пуговицу в карман.
Григорий Васильевич уже успел спалить полкоробка, и сгоревшие спички щедро усыпали пол склепа.
