Тарелки на столе предупреждающе звякнули.
– А ты сядь, милок, сядь, – примирительно протянул незнакомец, колюче прищурив и без того крохотные глаза. – А то на нас люди начинают оглядываться. Еще, не дай бог, полицию вызовут, а уж она-то тебя быстро упечет. Сейчас того молодца, что камушки из банка умыкнул, по всей Европе ищут. А ты хитер, – замахал он указательным пальцем. – О, как ловко прикинулся! И не подумаешь, что таков. На вид простоват, да и глуповат будто бы. А тут такое учудить! Умище-то у тебя природный. Злодейский! Вот что значит не распознать сразу. А камушки-то хотел на Савелия спихнуть? Ну, право, молодец! Ай да герой!
Чернопятов обреченно опустился на стул. Мадемуазель продолжала беззаботно улыбаться. Этот чудной русский, с большой окладистой бородой, угостивший их таким дорогим шампанским, очень забавлял ее.
– Что вам от меня нужно?
– Камушки, мой родимый, – ласково протянул «миллионщик». – Камушки. Тьфу ты! От этого шампанского только живот пучит. Эй, гарсон, – окликнул он пробегавшего мимо официанта. – Ты бы нам водочки принес, что ли.
– Водка? – переспросил гарсон.
– Водка, водка, – радостно закивал Михаил. – А то у этого господина, – показал он на побледневшего Чернопятова, – без водки черная икра в горло не пролазит.
– О! – понимающе протянул молодой официант, что, очевидно, означало: «Эти русские такой забавный народ!»
Через минуту на столе стоял графин с водкой. Стеклянные его бока запотели. Гарсон проворно налил водки в рюмки, как и положено, на две трети. И мгновенно испарился.
– Так что вы мне ответите? – взял Михаил Архипович стопку. Поколебавшись малость, взял рюмку и Чернопятов. Приподняв ее слегка, улыбнулся даме:
– Ваше здоровье.
Михаил Архипович лихо опрокинул стопку. Красиво получилось. Со знанием дела. Мадемуазель глуповато улыбалась русскому медведю. По ее блестящим глазам было заметно, что она окончательно определилась с выбором. И не будь в зале посетителей, так с чувством отдалась бы ему прямо на столе посреди многочисленных тарелок.
– У меня нет с собой камушков.
– Вот как? – живо встрепенулся узкоглазый. – Вы хотите сказать, что саквояжик стоимостью двадцать миллионов франков вы держите у себя под кроватью в захудалой гостинице? Забавно, братец! Забавно!
Непонятно, когда официант умудрился подлить в рюмки, но они вновь стояли полные. Проглотив еще одну, Михаил Архипович лишь поморщился.
– Склероз проклятый! Водку пью, а закусывать забываю, – обругал он себя. – Хе-хе-хе! Ну-с, я жду!
– Они не под кроватью... а в другом месте! – выдавил через силу Чернопятов.
– Голубчик вы мой, – ласково пропел незнакомец, – вы меня принимаете за идиота? – Он покачал головой, обидевшись.
– Если я вам расскажу, вы все равно не поймете, – пробубнил Чернопятов.
– Отчего ж не пойму? – удивился Мишаня. – Скудоумием не страдаю. Вот что, молодой человек, понимайте мои слова как хотите. – Он вытер салфеткой губы и бросил ее в тарелку с нетронутым балыком. – Можете как угрозу, можете как ультиматум, но саквояж вы должны вернуть немедленно. Иначе... иначе вам уже до следующего утра не дожить. Надеюсь, все понятно?
– Да, – прохрипел Георгий. – Знаете, мне что-то дурно, я бы хотел выйти.
– Предупреждаю, из ресторана вам не выйти, всюду дежурят наши люди. И если вы надумаете уйти... Ну, разве что в туалет. Я вам очень не завидую.
– Да, да, – рассеянно проговорил Жорж, – понимаю.
Он уже не раз пожалел о том, что осел в этом порту. Следовало ближайшим рейсом отправляться в Америку. Уж там-то его никто бы не достал!
Поднявшись, Георгий шаткой походкой направился к выходу. Ах да, туда же нельзя. Верно, у самых дверей стояли трое мужчин в темных костюмах. Троица напоминала приказчиков похоронного бюро. Да и смотрели они на проходящих так, будто намеревались снять мерку для гроба.
Сомкнув плечи, двое из них заслонили выход, а третий – маленький толстяк с тоненькими кошачьими усиками, – приподняв котелок, широко улыбнулся.
Не пройти!
Можно выйти через кухню, там имеется запасной выход. Стараясь не привлекать к себе внимания, Георгий засеменил в сторону раздаточной. Как бы ненароком глянул через плечо в зал и увидел Михаила. Его новый знакомый так и лучился счастьем. Большой, круглолицый, он напоминал сверкающий самовар, и, судя по его настроению, у него имелись приятные планы на вечер.
Георгий прошел на кухню, поймал на себе удивленные взгляды поваров и, не заметив ничего настораживающего, прошмыгнул в подсобное помещение. Из-под кучи грязного тряпья он выдернул потертый, ничем не примечательный саквояж и быстро направился к двери.
В дальнем конце коридора у запасного выхода он заметил двух мужчин в точно таких же костюмах, что и на троице у входа. Отделившись от стены, они неторопливым шагом направились навстречу Чернопятову.
Живо развернувшись, Георгий затопал по коридору в противоположную сторону. Снова быстро прошел через кухню и устремился в сторону туалета. Однако Михаил Архипович оказался прав, когда сказал, что в этом доме для него свободно единственное помещение – туалет.
Полы туалета были мокрыми. Казалось, что каждый страждущий не успевал донести содержимое мочевого пузыря до унитаза и облегчался едва ли не у самых дверей. Преодолев чувство брезгливости, Георгий подошел к окну и, ухватившись руками за решетку, попробовал ее на крепость. Металлические прутья, слегка шаркнув о стену, поддались. Сердце бешено заколотилось. Еще несколько сильных движений, и решетка выйдет из пазов. Он запер дверь туалета на защелку. Попробовал на крепость. Слабовато! Может не выдержать даже нескольких сильных рывков. Осмотрев туалет, он заметил стоящую в углу швабру и тут же укрепил ею дверь. Теперь надежно! Не теряя более ни секунды, принялся расшатывать решетку. Медленно, но она поддавалась – посыпался раскрошившийся кирпич.
Неожиданно снаружи кто-то дернул ручку двери, после чего негромко постучал.
– Месье, здесь занято, – произнес Георгий по-французски, – вы бы не торопились!
Решетка освободилась одним краем, оставалось сделать всего лишь небольшое усилие, чтобы освободить ее всю. Стук становился все более требовательным. Он прекратился всего лишь на несколько секунд, чтобы кто-то могуче надавил на дверь.
Чернопятов услышал, как затрещали петли. Еще мгновение, и дверь, сорвавшись, рухнет в вонючую жижу.
– Месье, – перепугался Чернопятов, – если вы будете столь нетерпеливы, то я даже не успею надеть штаны.
За дверью кто-то глуховато и неприязненно хохотнул:
– А нам это и нужно!
Следующий удар был очень сильным. Дверь треснула. Еще парочка подобных ударов, и крепкие доски превратятся в щепы. Поднатужившись, Георгий рванул на себя решетку. Вырвав из стены осколки кирпичей, решетка тяжело повисла в его руках.
– Постойте, – крикнул Чернопятов, – я сейчас открою. Вы же придавите меня дверью!
Георгий осторожно, стараясь не греметь, поставил решетку на пол и выглянул в проем. Никого. Впрочем, на углу здания стоял мужчина в темном костюме, один из тех, что загораживал ему выход. Свет тусклой лампы фонаря глубокими тенями падал на его скуластое лицо, отчего мужчина выглядел особенно зловеще. Человек с такими антропологическими данными не садится ужинать до тех пор, пока не пришьет парочку обывателей.
Чернопятов инстинктивно отпрянул от проема. Собравшись с духом, он выглянул вновь, но теперь уже осторожно, наблюдая за каждым шагом мужчины. Заложив руки за спину, тот двинулся вдоль здания, а еще через секунду исчез за углом. Не теряя более ни секунды, Чернопятов выпрыгнул в ночь и побежал в сторону ближайших кустов. Он услышал, как рухнула на пол сломанная дверь, и до него донеслись голоса его преследователей.
