потом такой неиссякаемый темперамент!
– В общем-то... нет! – уверенно отвечал Георгий.
И, к своему удивлению, он вновь почувствовал прилив мужского желания. Таким жеребцом Чернопятов не ощущал себя давно. А может, его любовный подъем – своеобразная реакция на нервные переживания?
– А теперь я хочу вот так, – взяла инициативу в свои руки Мария. И уверенно взгромоздилась на Чернопятова.
Сутки пролетели совсем незаметно. Из каюты Жора отказывался выходить наотрез. Подобную прихоть возлюбленного Мария относила к новому витку его душевных переживаний. Принеся из буфета еды, она кормила ею своего возлюбленного. А Георгий, подкрепившись деликатесами, старался оправдать ее ожидания. Иногда их крики начинали перекрывать звук корабельного двигателя, и он предусмотрительно набрасывал на лицо женщины подушку, стараясь заглушить столь нежелательные проявления экстаза.
Когда они проплывали Босфор, он ненадолго приподнялся на локтях, чтобы рассмотреть скалистые утесы пролива. Корабль шел так близко к берегу, что казалось, один из выступающих утесов способен разодрать борт корабля. Но нет, обошлось. Впереди высоченными минаретами и крохотными лачугами, во множестве разбежавшимися по всему побережью, их встречал разноголосый Стамбул.
Где-то над головой бухнула бортовая пушка: экипаж корабля приветствовал древний город.
Мадам, полузакрыв глаза, ожидала продолжения:
– Ну, чего же ты остановился, милый мой Победитель?
Через какой-то час корабль пристанет к берегу. Чернопятов осознал, что это, возможно, единственный его шанс остаться в живых. Если его не утопит боцман, тогда в Одессе его наверняка пристрелят приятели Родионова.
Чернопятова вдруг осенило. Он присел на краю кровати и увидел, как разочарованно передернулось личико Марии. Оно и понятно, женщина ожидала большего.
– Дорогая, у меня вдруг возникла идея. Давай с тобой поиграем в одну занятную игру. Я переоденусь в твое платье.
От ее обиды не осталось и следа, глаза женщины возбужденно вспыхнули:
– Георгий, ты все-таки такой забавный выдумщик! Этакий неугомонный затейник! Я просто никак не ожидала от тебя столь буйных фантазий. Мне очень повезло с любовником. Когда я буду рассказывать в своем салоне о том, как проводила время на корабле, то подруги просто умрут от зависти! Георгий, что ты наденешь? Я могу предложить тебе великолепное бальное платье, я была в нем на балу в Париже.
– Мне нужно что-нибудь попроще, – уже рылся в вещах женщины Чернопятов. Отыскав длинное темное платье безо всяких излишеств, он восторженно воскликнул: – Вот это то, что нужно! Ты не возражаешь?
– У тебя отличный вкус, Георгий. Ты такой умница, что разбираешься даже в женском платье. Одевайся быстрее! – восторженно захлопала женщина в ладоши. – Мне не терпится взглянуть на тебя.
Георгий посмотрел в иллюминатор. Берег стремительно приближался. Через какие-нибудь полчаса корабль пришвартовался.
– Какой шарм! Боже мой, какой шарм! Георгий, тебе лучше не снимать этого платья!
– Знаешь, милая, я так и сделаю! – подошел Георгий к женщине. – Это ведь моя игра?
– Ну, конечно, Георгий, – возликовала Мария, – ты ведь такой выдумщик.
– Тогда давай примерь мою рубашку. О! Она тебе тоже очень к лицу. А теперь штаны.
– Они мне немного тесноваты, – капризно пожаловалась женщина.
– Ничего, придется потерпеть, это ненадолго. Теперь давай я привяжу тебя к кровати.
– А это еще зачем? – забеспокоилась Мария.
– Ты доверяешь мне?
– Ну, конечно, ты ведь такой милый, – коснулась женщина его лица.
– Сначала руки...
– А не слишком ли сильно?
– Я боюсь, что ты можешь меня поцарапать.
– Вижу, что ты все предусмотрел.
– Теперь ноги... Извини меня, крошка, но сейчас я завяжу тебе рот. Так, – удовлетворенно протянул Чернопятов. Посмотрев на связанную женщину, Георгий увидел в ее глазах испуг. – Ну, чего же ты переживаешь? Если бы я хотел причинить тебе неприятность, то сделал бы это намного раньше. Конечно, ты немного старовата, но в постели тебе просто нет равных! Жаль, что мы никогда больше не встретимся, – прикрыл Георгий за собой дверь.
На высокую женщину в черном глухом платье, спускающуюся по трапу, мало кто обратил внимание. В руках она несла небольшой саквояж и сверток. Спрятав лицо под вуалью, дама старалась удержать равновесие. Что поделаешь, легкая качка ощущалась даже на пирсе. Женщина крепко вцепилась в перила. Улыбнулась мужчине, попытавшемуся поддержать ее под локоток, и направилась вдоль пристани.
Матросы пристально всматривались в каждого проходившего мимо мужчину. Напряженное лицо боцмана на секунду расслабилось, он ткнул стоявшего рядом матроса локтем и показал в середину толпы. Нет, почудилось, его лицо разочарованно сморщилось. Значит, «купец» пока еще не вышел.
Напряженным выглядел даже капитан. Сложив руки на груди, он внимательно посматривал с капитанского мостика на проходивших мимо пассажиров. Вот прошла высокая женщина в шляпке с широкими полями – и уверенно направилась к трапу. А рядом с ней, приставучим маленьким псом, следовал невзрачный мужчина. Женщина на секунду оглянулась и, подняв ладошку, слегка помахала кому-то. Вот на берег спустился последний пассажир. Матрос что-то торопливо сказал боцману, тот согласно кивнул, и оба, не сговариваясь, устремились в трюм корабля.
Маскарад подошел к концу.
– Вы моя богиня! – не унимался преследовавший женщину мужичок. – Вы даже не знаете, насколько вы очаровательны. – И уже решительно, обхватив ее за талию, проговорил: – А не отправиться ли нам в номера?
Чернопятов сорвал белокурый парик и, помахав им у распаренного лица, произнес:
– А собственно, почему бы и нет... мой птенчик!
Мужчина испуганным щенком отпрыгнул в сторону, словно кто-то придавил ему лапу.
– Господи, каких только ненормальных не встретишь! – возмущенно пробурчал он.
Глава 9
За ложь я разрубаю на куски!
Холм Монте Ватикано уже лет сто не видел такого наплыва рыцарей. Именитые и безродные, богатые и бедные, честолюбивые и напрочь лишенные всякого тщеславия, они съезжались в Ватикан со всех уголков Европы, чтобы принять участие в Четвертом крестовом походе и освободить наконец Гроб Господень.
Можно было только предполагать, какое огромное количество женщин, застегнув пояс верности, оставалось в замках дожидаться своих мужчин. Казалось, что Рим находится на осадном положении. Рыцари, закованные в доспехи, целыми днями расхаживали по тесным улочкам, задирали друг друга и участвовали в поединках. Уже было выпито все вино в городе, опустошены даже неприкосновенные винные подвалы монахов, перепорчены все девицы на сто верст вокруг, а Крестовый поход все откладывался. Помаявшись без войны, рыцари взялись за свое любимое дело – совращать знатных дам. И по Риму занятными анекдотами стали гулять рассказы о том, как некий рыцарь, не снимая лат, грешил с предметом своего обожания прямо на тесном римском балкончике. И можно было за милю услышать ритмичное бренчание доспехов.
Радость от прибытия рыцарей в Рим испытали и хозяева многочисленных таверн, они мгновенно распродали многолетние запасы вина, избавились даже от самого кислого. А когда винные погреба оскудели совсем, то стали продавать уксус, выдавая его за новый сорт коньяка. Рыцари, не замечая подлога, выпивали эссенцию, смешанную с водой, и, хлопая хитрых хозяев по плечу, благодарили за необыкновенный напиток. Глотки у рыцарей оказались необыкновенно крепкими, а желудки не могли переварить разве что булыжники, а потому никто из них не мучился несварением, и даже просили у хитрых хозяев рецепт напитка.
