дошло, что грозный, страшный бог, явившийся к нему посреди ночи – гнусная провокация, организованная тем, кого он называл своим лучшим другом.
– Ну ты и гад, Коршун! – в праведном гневе воскликнул обиженный до глубины своей чувствительной души гном. – Мало того, что урвал лишний час, еще и…
Тут он осекся. Мне стало ясно, что в моем распоряжении имеется кое-какой компромат на любителя прикарманить чужое добро с хлебосольного стола невнимательных хозяев, имевших неосторожность пригласить бесстыжего воришку в гости.
Вы плохо думаете о Коршуне, если полагаете, что я тут же воспользовался компрометирующим материалом, дабы дискредитировать компаньона в глазах общественности. Хватило всего лишь одного многозначительного взгляда, и поток упреков Брюса в мой адрес мгновенно иссяк. Однако вы плохо знаете и гномов, коль мните, что инцидент был окончательно исчерпан.
– Ладно, потом потолкуем, – прошипел Брюс и в расстроенных чувствах «принял на грудь» полстакана «Слезы старателя».
– Ну-ка… ну-ка… колитесь, ребятки! – Бывший сельский кузнец начал поочередно буравить нас суровым взглядом, отчего вдруг стал похож на полицейского мага-дознавателя, какими их часто изображают на экране телевизора.
Поочередно, без малоинтересных подробностей, мы с Брюсом поведали о том, как я самым наглым образом внедрился в сознание друга и что при этом каждый из нас испытал. Свой сбивчивый рассказ гном закончил краткой отповедью беспардонному нахалу, замахнувшемуся на самое святое для любого разумного существа – душевный покой:
– Нехорошо, Коршун, ты поступил. Каждую ночь, заступая на дежурство, я с содроганием ожидал очередного визита Мордруха. Если бы я только мог предположить, что это твои проделки…
Пришлось мне еще раз извиняться и убеждать гнома в том, что я вовсе не желал ему зла, что сам потом очень сожалел о содеянном, но покаяться постеснялся.
– Впредь не будь таким стеснительным, – назидательно проворчал ветеран, – и если какую пакость сотворил, имей смелость признаться.
На этом инцидент был исчерпан, я облегченно вздохнул – при всей своей обидчивости мой компаньон никогда не ворошит старые обиды и не предъявляет претензии дважды.
– Разобрались?! – расплылся в широкой улыбке начальник экспедиции. – Вот и чудненько – мир восстановлен, можно работать дальше. – И обратившись к магу, задал вопрос: – Фарлаф, что ты обо всем этом думаешь?
Мне показалось, что Фарик уже давно был готов к тому, чтобы изложить толковую гипотезу ночных похождений своего учителя, но строгое монастырское воспитание не позволяло юноше, уподобившись неотесанному Брюсу или развязной журналистке, бесцеремонно встрять в беседу старших товарищей.
– Все вышесказанное уважаемыми учителем и Брюсом однозначно подтверждает версию о том, что Коршун действительно находился в состоянии сентори и общался с неким Хранителем. Для чего Хранителю понадобилась эта встреча, мне абсолютно непонятно. Могу лишь предположить, что само существование артефакта-шкатулки несет определенную угрозу целостности существования нашего мироздания. Так же мне непонятна роль Патриции во всей этой истории. Почему именно она пришла на помощь учителю в самый критический момент? – Фарик вопросительно посмотрел на девушку и, получив в ответ ее недоуменное пожатие плечами, продолжил: – А может быть, это был всего лишь спасительный образ, вызванный подсознанием Коршуна, который помог ему почерпнуть силы из собственных скрытых резервов? Насколько я понимаю, рано или поздно мы все узнаем, если, конечно, не откажемся от мысли разгадать загадку шкатулки.
– Уж этого от меня не дождетесь, господа так называемые Хранители! – громко воскликнул я, обратив свой взор к звездному небу. – Раньше нужно было думать, а не впутывать ни в чем не повинного человека в тухлое дельце! Поскольку вы пальцем не пошевелили, дабы воспрепятствовать тому, чтобы Коршун оказался здесь, плевал я на вас и ваши рекомендации с вундертаунской телевышки! Как говаривал в древности Генрих Лютый: «Эйнхельгард будет разрушен», и разрушил-таки! Как ты назвал меня, Фарик?.. Аватар? Пусть будет Аватар, только вот им, – я сотворил непристойный жест в сторону все того же неба, – действовать буду согласно своему разумению, даже если оно не совпадает с божественным промыслом…
В завершение ужина мы выпили по последней, еще немного поболтали о разных пустяках, к делу отношения не имеющих, затем начальник экспедиции объявил отбой. Все разошлись по своим постелям, точнее, по надувным матрасам, любезно предоставленным в наше пользование отбывшей группой поддержки. У костра остался лишь я, поскольку сам вызвался отдежурить первую половину ночи – после оздоровительных процедур заботливого Алариха спать совсем не хотелось, несмотря на все мои нервные и физические потрясения.
Глава 12
Мне снится приятный сон: я сижу за рулем спортивного кабриолета, рядышком Патриция что-то негромко мурлычет своим чудесным голосочком, сзади громко позевывает Злыдень. В том, что это сон, я ничуть не сомневаюсь. Реалистичное до неправдоподобия, яркое, сочное видение. Как ни парадоксально, именно по этой причине оно не могло восприниматься иначе, как сновидение – в реальной жизни и краски тусклее, запахи приглушеннее, звуки не такие выразительные.
Мы мчимся по песчаному пляжу вдоль самой кромки полосы прибоя. Теплый ветерок, насыщенный свежими запахами моря, обдувает разгоряченные лица. Вокруг ни единой живой души – только наша троица. Над головой безбрежный лазоревый купол неба, слева бескрайний ультрамарин водной глади, справа до самого горизонта белоснежный песок. Идиллия.
Время от времени волна накатывает на берег чуть дальше обычного и попадает под колесо, отчего в воздух за кормой транспортного средства вздымается фейерверк из радужных брызг. В этом случае веселый девичий смех и восторженный собачий лай становятся наградой лихому гонщику.
Через какое-то время Пат попросила меня сделать остановку.
– Пожалуй, здесь самое удобное местечко для купания, Коршун.
Почему девушка выбрала именно этот участок берега, я так никогда и не узнал и вряд ли когда-нибудь узнаю. Берег, как и повсюду, обычный кварцевый песок, море также ничем особенным не выделяется. Впрочем, ее просьба никакого недоумения у меня не вызвала – сон есть сон, и заниматься психоанализом во сне вряд ли кому придет в голову.
Дружно выскочив из машины, мы тут же бросились в пену прибоя, причем нам даже не пришлось раздеваться – одежда сама каким-то непонятным образом исчезла с наших тел, оставив нас полностью обнаженными. Нагота спутницы ничуть не смущала меня, как и моя – ее. Я остановился и откровенно залюбовался точеной девичьей фигуркой, забыв на мгновение о манящей прелести ласкового моря, и опомнился лишь в тот момент, когда, кроме ее золотистой головки, все остальное укрылось от моего взгляда в пене бурунов.
– Чего застыл, Коршун?! Плыви ко мне!
Стряхнув наваждение, я с разбегу бултыхнулся в воду и начал часто-часто загребать руками, чтобы догнать успевшую удалиться на приличное расстояние девушку.
Внезапно сзади с берега раздался громкий лай и чьи-то предостерегающие голоса. В том месте, где на воде покачивался золотой шарик, море забурлило и в небо взлетело бесчисленное количество гигантских щупалец. Я еще сильнее зачастил руками, чтобы поскорее добраться до подруги, но не успел. В мгновение ока страшные змееподобные отростки, вооруженные огромными присосками и острыми крючьями, опали, не оставив после себя и намека на то, что всего считаные секунды назад в том месте находилось единственное на всей Земле существо, которое я по-настоящему любил.
Дикий крик ярости и горя от невосполнимой утраты вырвался из моей груди. Ощущение сна куда-то улетучилось – теперь все происходящее казалось мне более реальным, нежели самая что ни на есть настоящая действительность. Я потерял свою любовь и готов был плакать, рыдать, биться головой о землю, но ничего поделать не мог. Попробовал нырнуть, чтобы догнать монстра и отбить добычу, но мои движения, как это зачастую бывает во сне, стали ватными, мышцы обессилели, вода приобрела плотность ртути и выталкивала мое тело, словно легкий шарик для пинг-понга, при всякой попытке погрузиться в ее толщу.
