Свадьба Кречинского. Пьесы

Лидочка. Ах, чудо как весело!

Кречинский (бойко). Ну, Петр Константиныч, а какая Лидия Петровна была хорошенькая, да какая свеженькая, да какая миленькая… просто залюбоваться надо!

Лидочка (несколько смутясь). Михайло Васильич! остерегитесь: вы ведь себя немного хвалите.

Муромский. Как себя? Вота!..

Лидочка. Разумеется, папенька! Ведь Михайло Васильич весь мой туалет придумывал. Мы ведь его с тетенькой к совету брали.

Муромский. Что ты? неужели? Скажите, батюшка! Как это вас на все станет? И дело вы всякое знаете, и пустяк всякий знаете!

Кречинский. Что делать, Петр Константиныч! такой уж талант. А вот теперь не угодно ли пожаловать на двор да обсудить талант по другой части. (Берет Муромского под руку.)

Муромский. Что, что такое? Куда на двор?

Кречинский (любезничая). А забыли?

Муромский. Право, не знаю.

Кречинский. А я вот даром что туалеты советую, а помню. А бычка-то?

Муромский. А, да, да, да! Ну что ж? Вам его привели из деревни?

Кречинский. Да, уж он тут. Он у вас на дворе с полчаса бунтует.

Муромский (берет шапку). Любопытно, любопытно взглянуть.

Кречинский. Mesdames, мы сейчас. (Берет развязно Муромского под руку и уводит.)

ЯВЛЕНИЕ IX

Атуева, Лидочка и Нелькин.

Атуева (указывая на уходящего Кречинского). Вот что называется, Владимир Дмитрич, светский человек!.. Charmant, charmant [8].

Нелькин. Да, он человек, того… разбитной, веселый… Ну, а уж хорошего о нем мало слышно.

Атуева. Где, батюшка, слышно? в какой щели слышно?

Нелькин. Страшный, говорят, игрок.

Атуева (с досадой). Ну уж вы, батюшка, с вашими рассказами и понаскучили мне… извините меня. Кроме сплетней городских, ничего от вас и не слышно. Ведь вы Москву не знаете: ведь что вам первый встречный скажет, то и несете. Так, батюшка, жить в городе нельзя. Вы человек молодой; вы должны осмотрительно говорить, да и в знакомстве быть поразборчивее. Ну с кем вы это намедни в театре сидели? Кто такой?

Нелькин. Это так, Анна Антоновна, один здешний купец.

Атуева. Купец?! Извольте, вот с купцом знакомство свели!

Нелькин. Помилуйте, Анна Антоновна! он очень богатый купец… у него дом какой!..

Атуева. А что, что у него дом? И у мещанина дом. Разве купец вам компания? да и в публике! Ну теперь из высшего общества-то кто вас увидит, вот вас принимать-то и не станут.

Нелькин. Да ведь я, Анна Антоновна, за этим не гонюсь.

Лидочка (вспыхнув). К чему же вы это говорите? Кто за этим гонится?

Нелькин (спохватясь). Лидия Петровна! позвольте: я это так сказал, уверяю вас; я не хотел что-нибудь сказать…

Атуева. Ну хорошо, хорошо! Бог с вами, мой отец! а вы уж лучше перестаньте о людях дурное говорить. Таков свет, батюшка: хороши вы, так скажут, что не в меру глуп; богаты – урод; умны – объявят негодяем или чем и краше того. Таков уж свет. Бог с ними! что человек есть, то он и есть.

ЯВЛЕНИЕ X

Те же, Кречинский и Муромский

входят скоро.

Муромский. Любезный мой Михайло Васильич! (Берет его за руку .) Благодарю, благодарю! Да того… мне, право, совестно.

Кречинский. Полноте, пожалуйста!

Муромский. Ей-ей, совестно… Как же это? Лида, Лидочка!..

Лидочка. Что, папенька?

Муромский. Да вот, смотри, ведь мне Михайло Васильич бычка-то подарил…

Лидочка (ласкаясь к отцу). Что ж, хорош, папенька?

Муромский (зажмуривается). Уди-ви-тельный!.. Вообрази себе: голова, глаза, морда, рожки!.. (Опять зажмуривается .) Удивительный… Так он из вашего симбирского имения?

Кречинский. Да, из моего симбирского имения.

Муромский. Так у вас в Симбирске имение!

Кречинский. Да, имение.

Муромский. И скотоводство хорошее?

Кречинский. Как же, отличное.

Муромский. Вы и до скотины охотники?

Кречинский. Охотник.

Муромский. О господи! и насчет укопу таки тово…

Кречинский (усмехаясь). Таки тово.

Муромский. А вот уж до деревни, кажется, нет…

Кречинский (горячо). Кто вам сказал? Да я обожаю деревню… Деревня летом – рай. Воздух, тишина, покой!.. Выйдешь в сад, в поле, в лес – везде хозяин, все мое. И даль-то синяя и та моя! Ведь прелесть.

Муромский. Вот так-то я сам чувствую.

Кречинский. Встал рано, да и в поле. В поле стоит теплынь, благоухание… Там на конный двор, в оранжереи, в огород…

Муромский. А на гумно?

Кречинский. И на гумно… Все живет; везде дело, тихое, мирное дело.

Муромский (со вздохом). Именно тихое, мирное дело… Вот, Анна Антоновна, умные-то люди как говорят!

Кречинский. Занялся, обошел хозяйство, аппетиту добыл – домой!.. Вот тут что нужно, Петр Константиныч, а? скажите, что нужно?

Муромский (весело). Чай, решительно, чай.

Кречинский. Нет, не чай: нужнее чаю, выше чаю?

Муромский (в недоумении). Не знаю.

Кречинский. Эх, Петр Константиныч! вы ли не знаете?

Муромский (подумав). Право, не знаю.

Кречинский. Жена нужна!..

Муромский (с увлечением). Правда, совершенная правда!

Кречинский (продолжая). Да какая жена? (Смотрит на Лидочку .) Стройная, белокурая, хозяйка тихая, безгневная. Пришел, взял ее за голову, поцеловал в обе щеки… «Здравствуй, мол, жена! давай, жена, чаю!..»

Атуева. Ах, батюшка! Вот манеры-то! Этак жене-то хоть и не причесываться.

Кречинский. Полноте, Анна Антоновна! Жены не сердятся, когда им мужья прически мнут; когда не мнут – вот обида.

Муромский смеется.

А самовар уж кипит. Смотришь, вот и старик отец идет в комнату; седой как лунь, костылем подпирается, жену благословляет; тут шалунишка внучек около него вьется, – матери боится, а к дедушке льнет. Вот это я называю жизнь! Вот это жизнь в деревне… (Оборачиваясь к Лидии .) Что ж, Лидия Петровна, вы любите деревню?

Лидочка. Очень люблю.

Атуева. Да когда же ты деревню любила?

Лидочка. Нет, тетенька, я люблю. Я, Михайло Васильич, очень люблю голубей. Я их сама кормлю.