Бруно побелел и, не сказав ни слова, молча отвез ее домой, быстро поцеловал у ворот в щеку и уехал, лишь посоветовав обратиться к доктору Вилли, чтобы тот сделал аборт.
Лакшми не могла пойти на это, не могла пойти на убийство, она надеялась, что Бруно изменит свою позицию и вернется.
Он добавил, что приедет только после того, как Лакшми избавится от ребенка. Бруно не мог позволить себе детей, и уж тем более он не мог позволить брак с хинду – его бы просто не поняли. Вот и вся любовь… Католическая.
В этот же вечер приехала Приянка с Прашантом, они привезли много свечей, выключили свет во всем доме и зажгли свечи, расставив их по углам. Потом подруга спросила разрешения воспользоваться спальней и, получив положительный ответ, сразу же потянула Прашанта за руку в сторону большой кровати, еще с утра старательно заправленной Лакшми для самой себя и Бруно.
Слезы наворачивались на глаза, но плакать было непозволительно. «Вместе со слезами все счастье уходит», – слова Мамани плотно засели в голове с самого детства. Лакшми лишь всхлипывала и молила всемогущую богиню о маленьком комочке радости, который появился внутри нее.
После того вечера, когда Приянка выпроводила дядю Прамода, она стала видеться с Прашантом все чаще и чаще. Суреш, менеджер из Бангалора, пропал со своей красной «шкодой» как только закончился его отпуск и он потратил все деньги, предназначавшиеся для отдыха.
Прашант оказался парнем смышленым, открыл шек на берегу океана в Анджуне. Приянке нравилось им управлять и чувствовать себя полезной не только по ночам в кровати Лакшми.
– Подруга, почему твои глаза опять полны дождя?
– Я беременна, Приянка, и Бруно отказывается заводить ребенка. Я не знаю, что делать, как дальше жить. У меня нет денег, чтобы его родить, и у меня нет сил, чтобы сделать аборт. Что мне делать?
– Подруга, я всегда буду с тобой. Ты в любой момент можешь попросить помощи, и я никогда тебе не откажу, – Приянка обняла Лакшми и прошептала ей на ухо: – Мы с Прашантом решили пожениться, я хочу пригласить тебя и всю твою семью на свадьбу.
– У меня больше нет семьи. Я осталась одна.
Лакшми уже не могла сдерживать слезы, она уткнулась в плечо Приянки и зарыдала:
– Почему так случилось? Неужели я настолько виновата, что боги наказывают меня таким способом?
– Боги не наказывают тебя, а дарят самое волшебное существо, которое ты можешь иметь в этой жизни, – Приянка обняла Лакшми и прижала ее к себе. – Я обещаю, что никогда не брошу тебя, ты моя подруга на всю жизнь. Запомни эти слова, я, в отличие от Бруно, никогда от них не откажусь.
Десять дней праздника Дивали Лакшми провела дома. Приянка приезжала каждый вечер, привозила вкусную еду и ароматические свечи, она расставляла их в спальне и уходила туда с Прашантом, а Лакшми, слыша скрип кровати и стоны подруги, только вспоминала о том времени, которое они проводили с Бруно.
Он так и не появлялся, а дядя Прамод все равно нашел способ получать разрешения на гоа-транс пати от Шри Индраджара. Они стали достаточно близки, в Ассагао начали строить новую электростанцию и темпл30, но дядя не мог смириться с тем, что Лакшми отказалась выходить замуж за сына сэрпанча. Он даже и не подозревал, что близкая подруга племянницы встречается с Прашантом. Каждый раз, посещая дом Шри Индраджара, Прамод рассказывал о достоинствах Лакшми, не оставляя надежды связать две семьи родственными узами.
В середине декабря, когда туристический сезон был в разгаре, Лакшми поехала на своем мопеде к доктору Вилли, она отказалась делать аборт и теперь раз в месяц приезжала на обследование – Лакшми хотела родить здорового ребенка, а Приянка, полностью поддержав решение подруги, помогала ей деньгами и собственным участием.
Кабинет доктора Вилли находился рядом с футбольным полем Анджуны, сразу за ним Лакшми в сумерках уходящего дня узнала машину Бруно и, оставив мопед у кабинета, тихо подошла к желтому «лансеру». Кресло было откинуто, на нем лежала белая девушка, а Бруно, задрав ей юбку, опустил руку между ее ног, без устали повторяя, что она божественна.
Первый попавшийся под руку камень Лакшми запустила в боковое стекло, следующий полетел в салон, а третий, самый большой, оставил безобразную вмятину на капоте. Это была ее последняя встреча с Бруно, решение оставить ребенка укрепилось в ее сознании, а о красавчике с Мирамара она постаралась забыть прямо в тот же вечер.
Через несколько дней Лакшми отправилась к дяде Прамоду, она решилась рассказать ему о своей беременности, кроме этого, Приянка вручила ей приглашения на свадьбу.
Лакшми долго переминалась с ноги на ногу у порога, дядя Прамод видел ее в окно, но не спешил открывать дверь, он ждал, пока та сама постучит. Она постучала, несмело зашла в дом, поклонилась дяде, его брату и жене брата – они сидели на пластмассовых стульях и смотрели на нее в упор, ожидая от племянницы новостей.
Первую новость, о беременности, дядя Прамод воспринял стойко, он догадывался, что Прашант никакого отношения к этому не имеет, но надежда не покидала его, он знал, что сын сэрпанча постоянно бывает у Лакшми.
– Приянка и Прашант приглашают всех нас на свою свадьбу.
Тогда крик дяди Прамода ворвался в ее уши, как первый гром в апреле. Он в ярости затопал и затряс головой, в уголках губ появилась белая пена, а в глазах можно было прочитать все, что он думал о Лакшми в тот момент.
Линда была очень похожа на него, только теперь Лакшми не могла понять, за что на нее так кричат.
– А ну повтори, что ты сказала? – зрачок Линды замер в ожидании.
– Порошок, который вы купили вчера, оказался бракованным. Может быть, у него срок годности закончился, я высыпала две пачки, а он просто растворился в воде. Я так и не смогла постирать простыни.
