ход во внутренний двор, — ворковала она, — где вас будет ждать машина. Ваши вещи уже там.
— Думаете, что при подъеме на судно меня не задержат?
— Оно стоит не в военной гавани, куда поставили «Швабенланд», и потом, вы находитесь под опекой некоей госпожи Фройнштаг, с которой лично я, к сожалению, не знакома, а значит, и под защитой СД, то есть службы безопасности С С. У них там из-за вас возникла какая-то драчка с гестапо, но, полагаю, вас это уже не касается. К тому же они постоянно из-за чего-то соперничают, это известно многим.
— А вы?
— Не обольщайтесь, доктор Брэд, каюта на двоих со мной вам не светит, — все так же мило улыбнулась она. — И вообще, я всего лишь играю роль агента, выполняя мелкое поручение своего дядюшки, тоже сотрудника СД.
— В таком случае вы гениальная актриса.
— Попробуйте убедить в этом режиссера хотя бы одного из германских театров.
— Но почему меня отправляют в Ирландию? — едва слышно спросил Брэд, когда объятия агентурной актрисы совершенно ослабли.
— Дело не в Ирландии. Дублин — всего лишь случайность. Ближайшее судно. По замыслу барона фон Риттера, в течение всей экспедиции ваше имя использовали бы как прикрытие, а затем избавились бы от вас, поскольку ваше возвращение в Германию, а уж тем более — в США, ими не предусматривалось.
— И давно фон Риттер так решил?
— После того, как узнал, что вы возмущены причастием к экспедиции эсэсовцев. Тогда он перестал доверять вам и долго решал, как с вами поступать: сразу подставить вас какому-то наемному убийце, с миром отпустить в США или сначала заставить вас дойти до Антарктиды, а уж затем… Однако об этом вы уже знаете. Вот только фон Риттер не учел мнения Фройнштаг, и того, что в СД есть люди, которые смотрят на всю эту историю несколько иначе. Они считают, что не стоит завершать столь важную экспедицию международным скандалом, который совершенно не нужен сейчас ни фюреру, ни Герингу, под попечительством которого идет подготовка к антарктическому походу.
— Теперь многое проясняется, — благодарно произнес доктор Брэд.
— А что касается вас, то в СД считают, что вы еще можете пригодиться им. Все, мой милый, в машину! Этот господин проведет вас до самой каюты. Как можно реже оставайтесь на палубе один и как можно быстрее убирайтесь из Дублина в США.
Дверь своей одноместной каюты доктор Брэд открыл только когда «Ирландия» оставила позади себя устье Эльбы и вышла в Гельголандскую бухту «Если бы агенты гестапо узнали, что ты находишься на этом судне, — сказал он себе, — то перехватили бы его еще на Эльбе. Так что усердно помолись, кажется, ты спасен!».
11
Ноябрь 1946 года. Южная Атлантика. Море Скоша.
Полярная эскадра адмирала Брэда.
Борт флагманского авианосца «Флорида».
Вечерняя купель и щадящая порция коньяку сделали свое дело: проснулся Брэд, как и положено просыпаться бравому адмиралу во время боевого рейда: со свежей головой и воинственным настроением.
Быстро приведя себя в порядок, он облачился в мундир, затем выпил чашечку приготовленного адъютантом кофе, и, облагородив этот напиток рюмкой французского коньяку, вышел на палубу.
Трудно было определить, что это за время суток: серый туман, серое поднебесье и серый корпус шедшего в правой линии линкора «Онтарио», скользящего по серой поверхности скованного штилем моря. И над всем этим — витание леденящего тело и душу холода.
В Антарктике, к которой приближалась его Полярная эскадра, вся эта ледяная вселенская серость должна была именоваться «антарктической весной», с ее круглосуточным «полярным днем». Но пока что они находились где-то между Атлантикой и Антарктикой, между Южной Америкой и Северной Антарктидой, и стоит ли удивляться, что все в этом неопределенном «промежутке» оставалось промежуточно- неопределенным?
— Где, конкретно, мы пребываем, кэптен? — поеживаясь, спросил полярник у приближающегося командира авианосца, который, завидев адмирала, поспешил к нему с командного пункта.
— Два часа назад миновали острова Шишкова и Мордвинова из Южно-Шетландского архипелага.
— Неужели и здесь русские?! — возмутился Брэд с такой искренностью, будто впервые слышал о подобных островах.
— Они оказались открывателями этих земель, — объяснил кэптен извиняющимся тоном, словно это он сам только что наделил эти острова именами русских мореплавателей. — Мне тоже не хотелось бы видеть их имена в этой части мирового океана.
— Однако справедливость требует… — признал правшу картографов адмирал.
— Вскоре справа по борту появится остров Жуэнвиль. И тоже, как видим, назван именем француза, а не кого-то из потомственных майамских моряков.
Они прошли на командный пункт и несколько минут молча осматривали в мощные бинокли пространство впереди.
— Аргентинская субмарина больше не наглела?
— Не замечена.
— Что, вообще в течение ночи никаких странных явлений больше не наблюдалось?
— Вчерашнее появление судна-айсберга, очевидно, следует воспринимать как чье-то предупреждение. Но чье? И почему оно преподнесено таким странным образом?
Адмирал выслушал его молча. Он предпочитал не возвращаться к теме «Ледового Титаника» до тех пор, пока в этом событии что-либо не прояснится. Уловив его настроение, кэптен тоже умолк, однако его безмолвие длилось недолго. Уже через минуту дежурный радист доложил, что поступила шифрограмма из штаба флота. Сообщали, что никаких сведений о судах, созданных изо льда, в Регистре Ллойда не имеется. Там даже не слышали о том, чтобы кому-либо приходило в голову создавать их.
— Странно, — проворчал адмирал. — И это называется «Регистр Ллойда»!
— Да, но если ни одна из стран не сообщала о постройке этого айсберга-судна из нашего арктического миража, — мягко возразил Вордан, — тогда…
— Слышать об «Аввакуме» они обязаны были, — отрубил адмирал, — невзирая ни на какую секретность его создания и испытаний. Во всяком случае, хвастаться этим неведением ллойдовдам не пристало.
Вчерашний необъявленный визит сразу двух странных судов-призраков не давал ему покоя большую часть ночи. У Брэда появилось гадкое предчувствие неудачника. Даже проявления успеха дней минувших он начал воспринимать теперь как некие знамения грандиозного провала. Сначала ему показалась странной и несвоевременной сама идея военного рейда в Антарктиду. Проявляя здравомыслие, Брэд полагал, что сначала следовало, не привлекая особого внимания и не поднимая шумихи, направить в Новую Швабию небольшую, но хорошо экипированную и технически оснащенную экспедицию. В качестве командующего эскадрой тогда рассматривался другой контр-адмирал, и Брэд на его должность не претендовал, он хотел лишь мирного развития антарктической эпопеи.
Целью этого ледового десанта, убеждал он в свое время адмирала флота, должна была бы стать разведка в окрестностях германской «Базы-211», если таковая вообще существует. А еще нужно было обнаружить хоть какие-то убедительные признаки существования так называемого Внутреннего Мира — некоей особой подземной цивилизации. Хоть какие-то. А еще лучше — попытаться установить связь с ее представителями. Ведь удалось же это, по слухам, экспедиции барона фон Риттера. Возглавить именно эту экспедицию и готов был контр-адмирал Роберт Брэд. Однако атомно-бомбовая победа над Японией кому-то там, в штабе Военно-морских сил, настолько вскружила головы, что решено было организовать не высадку
