германский эскорт?
— Сопровождают, сэр. Приблизились, но держат дистанцию. Скорее всего, пытаются выяснить, что мы здесь делаем, что ищем.
— Мы исследуем Антарктиду! Мы — исследователи, и это наше право! — прокричал он так, словно все проблемы заключались в том, чтобы убедить в мирных целях экспедиции именно его, капитана Элфина.
— Так точно, сэр, мы исследуем.
— Никаких требований к нам они не выдвигают?
— Никаких, сэр.
— В таком случае спуститесь ниже, продолжаем осмотр и фотографирование местности.
— Есть уменьшить высоту, сэр. А фотографирование местности не прекращалось.
— В конце концов, мы находимся над территорией, которая никогда не принадлежала и не принадлежит Германии. Воздушное пространство этого континента одинаково принадлежит всем и не принадлежит никому. Поэтому, что бы ни происходило, мы должны делать свое дело, капитан.
— Иначе чего бы мы, пилоты, стоили, сэр?
Откинувшись на спинку кресла, адмирал сжал кулаки и уставился взглядом в иллюминатор. Всем своим видом он демонстрировал теперь свою решимость и непреклонность.
— Позвольте, сэр, пойти в кабину радиста и попробовать переговорить с пилотами преследующих нас «мессершмиттов». Если уж никто из них не знаком со мной, то наверняка слышал о Скорцени. И потом, я сумею убедить их, что к ним обращается германка.
— И что вы им скажете? Спросите, где базируются и почему преследуют нас?
— На вопрос, где базируются, ответа я, понятное дело, не получу. А вот, какова цель их преследования… Почему бы и не спросить?
— Цель преследования в этой ледяной пустыне может быть только одна… — адмирал устало взглянул на Фройнштаг, однако не договорил. Да бывшая сотрудница СД и так все должна была понять.
— Если бы они намерены были нас атаковать, то уже давно атаковали бы и сбили. Но что-то же их сдерживает.
— Пока что — да, сдерживает.
— Так, может быть, своими переговорами я подарю всем нам еще несколько минут?
— Разрешаю. Пусть радист выведет вас на их волну. Впрочем, пойдем вместе.
26
Декабрь 1946. Антарктида.
Борт разведывательного самолета «Кобра».
Салон специального разведывательного самолета «Кобра» чем-то напоминал салон обычного пассажирского самолета, только разделенного на небольшие отсеки, в которых находились специалисты.
В центральной части фюзеляжа несли службу вооруженный двумя бортовыми фотоаппаратами разведчик-наблюдатель и фотограф-аналитик, занимающийся специальными съемками отдельных объектов. А в отсеке, находившемся рядом с пилотской кабиной, работали два радиста, поддерживающие связь с наземной базой: один — с помощью мощной «голосовой» радиостанции, второй — с помощью азбуки Морзе. Кроме того, в составе экипажа был еще и бортовой радист, обеспечивающий обычную радиосвязь пилотов с другими самолетами и аэродромами.
Чуть ближе к хвостовой части располагался командный отсек, в котором размещали того из представителей командования, кто решался лично побывать над интересующим штабное начальство объектом. Именно в нем обитали сейчас контр-адмирал и журналистка Фройнштаг. А напротив, в десантном отсеке, находились четверо морских пехотинцев во главе со вторым лейтенантом Максвиллом.
— Что у вас в эфире, джентльмены? — обратился Брэд, как только открыл дверь отсека.
— Старший радист, старший мастер-сержант[32] Хастон, сэр. Радист, штаб-сержант Адэр, сэр, — представились обитатели радиоотсека.
— Вы нащупали волну, на которой переговариваются германские пилоты, старший радист? — спросил адмирал, как только они с Фройнштаг втиснулись в не очень просторный отсек радистов.
— Так точно, сэр, — ответил старший радист, отвечавший за «голосовую связь» и за прослушивание эфира.
— О чем они говорят между собой?
— Все переговоры записаны на ленту, сэр.
— У меня нет времени прослушивать всю их болтовню. Вкратце, Что вы слышали такого, что могло бы объяснить цель их преследования.
— Ничего существенного. В эфир выходят крайне редко. Из услышанных нами фраз: «Интересно, куда это янки направляются? Уж не хотят ли они совершить посадку на полюсе?». «Для этого американцам не понадобилась бы целая эскадра боевых кораблей и две эскадрильи самолетов». «Что же они забыли в этих льдах?». «Америкашкам нужна наша база. Их президент решил покончить с ней и с нами». «Очевидно, они не понимают, что теперь мы вооружены так, что способны покончить и с их эскадрой, и с президентом, и со всеми Штатами. Будь такое оружие у фюрера, мы теперь сидели бы в одном из лучших московских ресторанов».
— Эти германцы настолько уверены в мощи своего оружия?
— Если только не хвастаются, зная, что мы наверняка прослушиваем их переговоры. А еще…
— Существенное замечание, старший мастер-сержант. Обо мне, об адмирале Брэде, они упоминали? — прервал его пересказ командующий эскадрой.
— Так точно, сэр. Несколько раз.
— И знают, что я нахожусь на борту «Кобры»?
— Знают, сэр. Позывной ведущего: «Рейн-один», ведомого — «Рейн-два». Так вот, «Рейн-два» недовольно поинтересовался, как долго ему придется таскаться за янки через всю Антарктиду Не проще ли сбить их прямо сейчас и покончить с этими гонками? На что командир звена заметил, что ему выпала честь сопровождать самого адмирала, так чем он еще недоволен.
— Так, понятно, что еще? — нервно подстегнул Брэд старшего радиста, движением руки предлагая Фройнштаг опуститься на единственное гостевое кресло. — О чем они ведут переговоры со своей Базой?
— На связь с базой «Рейн-один» выходил только дважды. В первый раз — чтобы сообщить, что они с Куртом сели нам на хвост, И во второй — чтобы выяснить, прибудет ли колесница.
— Что-что? — не понял адмирал. — Кто должен прибыть?
— Он так и спросил: «Поинтересуйтесь у штандартенфюрера СС, прибудет ли колесница», — пожал плечами старший радист Хастон.
— И что в ответ?
— База запросила координаты и пообещала выяснить у руководства. Разговор состоялся минут десять назад.
— Скорее всего, речь идет о «летающем диске», — предположила Фройнштаг.
— Матерь божья! — перекрестился штаб-сержант Адэр. — Наподобие того «диска», что совсем недавно зависал над авианосцем?
— Наподобие, — иронично подтвердила журналистка.
— Логично, Фройнштаг, логично, — согласился адмирал, не обращая внимания на слова штаб- сержанта — Дисколет они вполне могут именовать «колесницей».
— По-моему, вы начинаете ценить меня, мой адмирал, — не преминула воспользоваться случаем журналистка.
— Ваши акции возрастут, если вы не будете сбивать меня с мысли, леди. Итак, джентльмены, они запросили в помощь себе «дисколет». Это уже серьезно.
