штурмовиков. Вести их будут пилоты, готовые направить свой самолет на любое вражеское судно, если только его не удастся потопить бомбовыми ударами, чтобы, таким образом, ценой собственной жизни уберечь вас от нападения. На них можно положиться, поскольку все они прошли специальную подготовку в отряде пилотов-смертников под командованием Отто Скорцени и действуют в бою, не оплакивая потерь.
Все машинально перевели взгляды на стоявшего чуть в сторонке от замершего строя обер- диверсанта. Скорцени не подлежал приказам гросс-адмирала, он не собирался воспользоваться бортом какой-либо из субмарин, хотя соблазн такой был, а прибыл на базу «Нордберг» только для того, чтобы до конца выполнить самим фюрером возложенный на него долг: обеспечить охрану и последний выход в океан субмарин «Фюрер-конвоя».
— Я имею представление о том, какие парни проходят подготовку в отряде ракетно-авиационных камикадзе оберштурмбаннфюрера Скорцени, — заверил его контр-адмирал Штауф и, вновь метнув взгляд в сторону «самого страшного человека рейха», хитровато ухмыльнулся. — Люди-бомбы, люди-торпеды и, наконец, люди-ФАУ. Не знаю, как побеждать, но умирать в обнимку с врагом эти торпедно-ракетные смертники умеют.
— Умирать в обнимку с врагом! Прекрасно сказано, контрадмирал, — признал Дениц, взглянув перед этим на невозмутимо уставившегося в пространство перед собой наставника германских камикадзе. — Третий рейх оказался в такой военной западне, что вскоре всем нам придется умирать в обнимку с врагами. Не оплакивая при этом потерь. Но вас, команд «Фюрер-конвоя», это уже не касается: вы уходите на иной континент, в иную страну, в иной мир. И, поверьте, я отчаянно завидую вам.
— А я почему-то вам. И вообще всем остающимся на борту этого гибнущего рейхс-»Титаника».
Когда Дениц впервые встретился с этим смуглолицым черноволосым морским офицером, за которым, из-за его скуластого лица и безбожно кривых ног, закрепилась кличка Азиат, то определил его породу, как «дичайшую помесь венгерского цыгана с литовским татарином». Теперь же, увидев его коварную ухмылку, сотканную из морщинистой желтовато-пепельной кожи, по-барабанному натянутой на костлявое азиатское лицо, убедился, что в определении своем он был недалек от истины. Хотя когда-то оно звучало, как не подлежащий обжалованию приговор.
В свое время гестаповцы даже протестовали против присвоения Штауфу чина капитана цур зее[103], мотивируя это тем, что в его венах нет ни капли арийской крови. Однако Дениц, который яростно добивался неподвластности кригсмарине гестапо и гестаповской агентуре, сумел отстоять не только его, но и нескольких офицеров-иудеев, продолжая, таким образом, традиции, заложенные его предшественником и патроном гросс-адмиралом Редером [104], всегда настаивавшим на поддержании независимости и исключительной кастовости морского офицерского корпуса.
— За час до начала нашего совещания в сторону Английского канала ушла тройка подводных корсаров под флагом корветтен-капитана Оэля. Эти субмарины проведут разведку и отвлекут на себя удар любого противника. Второй удар примут на себя субмарины вашего сопровождения. Задача субмарин «Фюрер- Конвоя» — без потерь прорваться в Атлантику.
— И мы, несомненно, прорвемся, гросс-адмирал.
— У берегов Юго-Восточной Африки вас встретят суда, чтобы принять груз с бортов субмарин сопровождения, после чего эта стая уйдет в рейдерский поход против кораблей противника, появляющихся в водах между Южной Америкой и Южной Африкой. То есть на подступах к Рейх-Атлантиде. Более подробные инструкции — в пакете, который мой адъютант Фридрих Наубе вручит вам непосредственно перед посадкой на борт субмарины. На все вопросы, которые могут возникнуть у вас; ответы найдете в письменном приказе, после вскрытия пакета.
— Вопросов не будет. Моя стая выполнит ваш приказ, гросс-адмирал.
— Вы, вице-адмирал фон Готт, возглавляете командование центральной стаей и одновременно всем отрядом, который выйдет в море под вашим флагом.
— Благодарю за оказанную честь, господин гросс-адмирал!
— Напоминаю всем присутствующим, что в 1939 году вице-адмирал фон Готт оказался в числе первооткрывателей и перво-исследователей Новой Швабии. Он же командовал потом первой стаей субмарин «Фюрер-конвоя», уходившей к берегам Антарктиды с десантом истинных арийцев, а затем именно он, приказом фюрера, был назначен комендантом «Базы-211» и одновременно — комендантом столицы Рейх-Атлантиды города Арийбурга, неофициально именуемого еще Новым Берлином. Я ничего не напутал, господин Полярный Барон?[105]
— Вы точны, как адмиральский компас.
— На вашей флагманской субмарине выйдет в море несколько человек, чьи лица будут скрыты под медицинскими масками. Ни вы лично, ни кто бы то ни было иной из экипажа вашей подлодки не имеете права интересоваться их личностями, а уж тем более — пытаться опознать их по лицам. Каждый из моряков или других пассажиров субмарины, кто продемонстрирует повышенный интерес к этим личностям, при первом же всплытии должен оказаться за бортом с пулей в затылке.
— Их тайна, конечно же, будет сохранена, гросс-адмирал.
— Кстати, это касается всех командиров стай и отдельных субмарин. Вчера вы, моряки вашего отряда, приняли обет вечного молчания и самопожертвования[106]. Поэтому дисциплина должна быть жесточайшей, и действовать командирам надлежит решительно и жестко, не оплакивая потерь.
— И мы не станем оплакивать их, — поскреб подбородок Полярный Барон, забыв, что обязан стоять перед гросс-адмиралом по стойке смирно. — Но у меня вопрос: утром мне стало известно, что на две субмарины заводят по двадцать пять женщин. Что это за женщины, как мы должны относиться к ним во время плавания и особенно во время кратковременного отдыха на базе в Юго-Западной Африке? Уж этот-то спецотряд засекречивать, по-моему, ни к чему.
— Я могу облегчить вашу участь, вице-адмирал, и часть этого бесценного груза взять на свою субмарину, — вполголоса проворчал Вилли Штауф.
— Сначала дослужитесь до вице-адмирала, — в той же тональности пробормотал фон Готт.
В любой иной ситуации Дениц резко прервал бы этот джентльменский обмен словесными ранениями, однако на этот раз — сдержался.
— Это строжайше отобранные арийки, которые находились в одном из особых пансионатов СС, лебенсборне «Святилище арийцев», и призваны были, удовлетворяя арийцев в мундирах СС, дарить Германии «детей фюрера». Команду беременных ариек мы в свое время уже отправили в Рейх-Атлантиду. Теперь еще одна команда, составленная из женщин, которые еще не зачали или которые уже не способны зачинать.
— Какая предусмотрительность! — съязвил фон Готт, пытаясь втянуть гросс-адмирала в ироническую перепалку, однако гросс-адмирал оставался непоколебимым.
— Предназначение одних, — объяснил он, — служить зарождению нового поколения, на сей раз — арий-атлантов; предназначение других — сохранять постоянную готовность к изысканным постельным усладам.
— Понятно — кивнул Полярный Барон, проникаясь, наконец, житейской мудростью подобного подхода. — На «Базе-211» — острейшая нехватка женщин, поэтому я сам неоднократно обращался к фюреру и Гиммлеру с просьбой перебросить еще несколько женских отрядов.
— Тогда что вас смущает, вице-адмирал?
— В данном случае меня интересовало, как вести себя с этими женщинами во время похода.
— С «усладными» можете общаться без ограничений и особо не церемониться, но только на африканской базе и только демонстрируя уважение к этим арийкам; с остальными — исключительно с разрешения идущего вместе с женотрядом врача. Эти женщины должны выносить в своих чревах цвет новой расы — арий-атлантов.
— Я понимаю, гросс-адмирал. К каждой из женщин мои люди будут относиться, как к истинной арийке.
