Он нашел Роксану на кушетке. Она рыдала взахлеб, как ребенок. На ней была красная шелковая блузка, черная кожаная мини-юбка, и выглядела она, как супермодель. Она уложила волосы в замысловатую прическу, и один из локонов изобразил на лбу что-то вроде вопросительного знака. «Ну как, осмелишься?» – словно говорил он.
– Я хотела вас удивить, – шмыгая носом, сказала она, когда Валентайн присел рядом.
– Что случилось с моим сыном? – тихо спросил он.
Роксана положила руку ему на колено и крепко сжала:
– Вам надо позвонить Иоланде.
– Скажите.
– Позвоните ей сами, Тони. Она в истерике.
– Он жив?
– Иоланда сказала…
– Он жив?! – Валентайн взял Роксану за подбородок и взглянул ей в глаза: – Жив?
– Пожалуйста… Позвоните ей.
Валентайн закрыл лицо ладонями. Меланхоличный голос Синатры выводил: «Только одинокие», – и он заплакал. Сотовый телефон Роксаны завибрировал. Она ответила, потом прижала трубку микрофоном к груди и сказала:
– Это Ник. Говорит, что дает вам еще один шанс.
– Пусть катится ко всем чертям.
Роксана точно передала его слова, и до Валентайна донеслись вопли Ника. Тони встал, подошел к огромному окну и взглянул на залитый огнями Стрип. Он попытался вспомнить сына – таким, каким видел его в последний раз. Это было в баре, именно тогда Валентайн ударил его ремнем пониже спины. Неужто именно таким суждено ему запомнить Джерри?
– Ты тупой ублюдок, – сказал он самому себе.
И снова заплакал.
– До свидания, – коротко сказала Роксана и отключила телефон.
– Что он сказал? – спросил Валентайн.
– Что он собирается вас пристрелить.
Что ж, замечательное решение всех его проблем! Спасибо, Ник, пуля – лучшее обезболивающее. Валентайн глубоко вздохнул, задержал дыхание, потом сказал:
– Дайте мне ваш сотовый.
Роксана подошла к нему, протянула трубку, они обнялись. Валентайн чувствовал, что сердце его вот- вот разорвется. Потом он прошел в спальню и закрыл за собой дверь.
Он сел на кровать – старик стариком. Ни жены, ни сына, никого у него не осталось. Его взгляд упал на желтую розу на длинном стебле, лежавшую на подушке. Он поднял цветок, понюхал – Роксана продумала все до мелочей.
Он набрал номер сотового Джерри и слушал, как проходит соединение.
– Алло, – раздался сиплый женский голос.
– Иоланда, это Тони Валентайн.
– О Господи, мистер Валентайн! – Иоланда зарыдала, и он вместе с ней.
– Эти громилы схватили вас? – смог наконец произнести Валентайн.
– Да.
– Где?
– В туннеле Холланд.[40] Движение было такое плотное, что мы не могли выбраться.
– Они били его?
– Да.
– А вам удалось сбежать?
Снова послышались рыдания.
– Все в порядке, – сказал он.
– Да, – сказала она. – Я бежала, как безумная.
– Все в порядке, – повторил он.
– Нет, не в порядке.
– Вы звонили в полицию?
– Да. Они поискали. Никаких следов Джерри.
Что означало: они и не пробовали искать. Глубоко вздохнув, он сказал:
– Мы с вами вместе попробуем его найти.
– Хорошо, – прошептала Иоланда.
– Позвоню вам сразу же, как прилечу, – сказал он.
– Хорошо.
Он уже собирался отключаться, как она его окликнула:
– Мистер Валентайн!
– Да, Иоланда?
– Я вправду его любила.
– И я тоже, – сказал Валентайн.
Он отключился и бросил трубку на кровать. Потом прошел в ванную, поглядел на свое опухшее от слез лицо. Неужели ему до конца дней своих суждено проклинать себя за то, что он не вывез Джерри из Нью-Йорка? Похоже, что да, суждено.
Боли в челюсти он уже не чувствовал, но нижняя губа у него все время дрожала. Валентайн услышал, что в спальню вошла Роксана, и покинул ванную.
– У вас есть при себе аспирин? – спросил он.
Но Роксану он не увидел. Дверь шкафа была распахнута, и на него смотрели холодные глаза того самого ковбоя, который пару дней назад наставлял на него «Магнум». Только теперь он держал в руках трехфутовый отрезок стальной трубы, дабы приступить к завершающему акту в драме Нолы Бриггс и Фрэнка Фонтэйна.
– Разве я не велел тебе уехать из города? – спросил ковбой.
Валентайн сделал шаг назад и чуть не упал – его тело перестало слушаться, он больше не мог защищаться. Ковбой криво усмехнулся.
Движения его были быстрыми и точными. Валентайн беспомощно протянул вперед руки, и на его голову обрушился сокрушительный удар.
26
– Этот жалкий ублюдок из Джерси! – кричал Ник. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком в день смерти отца – тогда ему тоже казалось, что его предали. В тот день закончилось детство Ника. – Да как он посмел так со мной поступить!
Ник носился взад-вперед по залу видеонаблюдения и разорялся все громче и громче. Уайли стоял у консоли и одним глазом наблюдал за боссом, а вторым посматривал на экраны.
– Босс! Они сняли у нас уже четыреста тысяч!
Ник схватил трубку внутреннего телефона и приказал кассирам не выдавать выигрыш людям Фонтэйна, если те попробуют обналичить фишки. Затем сунул голову в крошечный кабинетик Сэмми. Нола лежала на продавленном диване, повернувшись лицом к стене. Ее он тоже в данную секунду ненавидел, поэтому спросил:
– Ты в порядке?
– Да, – ответила она.
– Извини за то, что случилось десять лет назад. Прости, что я тебя так обидел.
