земле, а немного выше, как если бы в землю упиралась нижняя, отсутствующая часть фигуры. Судя по всему, призрак поджидал мистера Батчела, и тот по мере сил, путаясь в плюще и ежевике, поспешил следом, но, стоило ему сделать очередной шаг, как призрак отлетал дальше, к развалинам.
Выбравшись на более гладкую дорогу, мистер Батчел зашагал быстрее. Вскоре перед ним оказался травянистый участок, в лучшие времена бывший лужайкой, но призрак и тут не остановился, и мистер Батчел с надлежащей почтительностью продолжил преследование. В конце концов призрак замер на вершине большой груды каменных обломков, подпустил мистера Батчела поближе и скрылся в щели между двумя большими камнями.
Луна на время выглянула из-за облаков, и мистер Батчел разглядел эту щель и воспользовался светлым промежутком, чтобы пометить ее местоположение. Найдя под ногами крупную ветку, он укрепил ее в щели, расщепил свободный конец и вставил туда одну из бывших при нем церковных бумаг. Теперь не могло быть сомнений, что щель не потеряется — ведь мистер Батчел собирался вернуться сюда при дневном свете и продолжить разыскания. На сегодня же как будто все было закончено. Снова надвинулся сумрак, но необычная фигура не показалась, и мистер Батчел, немного помедлив, отправился домой, к своим повседневным занятиям.
Он не принадлежал к тем людям, кого может выбить из привычной колеи какое-нибудь, пусть даже захватывающее, приключение; не принадлежал и к тем, кто в любом необычном опыте видит признаки нервной болезни. Мистер Батчел был человек широких взглядов и потому верил свидетельству собственных чувств, даже если они расходились с наблюдениями других людей. Если бы его в тот вечер кто-нибудь сопровождал и не увидел бы всего, что открылось мистеру Батчелу, викарий сделал бы вывод, что ему была отведена в этом деле более значительная роль, чем его спутнику.
И вот на следующее утро он без промедления вернулся туда, где побывал накануне. Отметка оставалась на месте, и мистеру Батчелу удалось исследовать щель, куда, по видимости, просочился призрак. Она находилась меж двух больших камней, на самом верху груды обломков, и за эти камни и взялся мистер Батчел. Задача оказалась только-только ему по силам. Опустив камни на землю по разные стороны холмика, он начал разбирать руками обломки и обнаружил среди них две тусклые, почерневшие серебряные монеты.
Эта находка никоим образом не объясняла ночное происшествие, но мистер Батчел, естественно, предположил, что призрак намеревался привлечь к монетам его внимание; он забрал их, дабы в дальнейшем пристально рассмотреть. Дома, поднявшись в спальню, он плеснул воды в тазик для мытья рук и с помощью мыла и щеточки для ногтей счистил с монет грязь. Через десять минут, добавив в воду нашатырного спирта, он довел их до блеска и хорошенько высушил, после чего можно было приступать к изучению. Это оказались две кроны времен королевы Анны[3], отчеканенные (судя по буквочке «э») в Эдинбурге, с розами и плюмажами, что указывало на английское и валлийское происхождение серебра. Дата отсутствовала, однако мистер Батчел, не колеблясь, отнес монеты приблизительно к 1708 году. Находка была красивая и сама по себе очень интересная, однако что бы она значила? Это оставалось неразрешимой загадкой. Мистера Батчела ждала другая работа, и он, положив монеты на туалетный столик, забыл о них.
Весь вечер он почти не вспоминал о монетах и лишь перед отходом ко сну взял их в руки, чтобы еще раз полюбоваться ими при свечах. Не открыв для себя ничего нового, он отправил обеих «анн» почивать на столике, а вскоре и сам приготовился ко сну.
У мистера Батчела была привычка засыпать с книгой. В ту пору ему как раз случилось перечитывать романы автора «Уэверли», и на пюпитре при кровати у него лежал «Вудсток»[4]. Дойдя до искусно подстроенного «явления призрака», он, естественно, спросил себя, не попался ли он сам на ту же удочку, однако вскоре заключил, что в его случае ни о каком трюке речь не шла. Тотчас забыв о своем приключении, он вернулся к роману.
На сей раз, однако, чтение наскучило ему прежде, чем начали смыкаться веки; сон никак не приходил, а когда пришел, то ненадолго. Собственно, ночь у него выдалась на редкость беспокойная. Снова и снова — приблизительно каждый час — он пробуждался от смутного сознания, что в комнате кто-то есть.
В одно из последних пробуждений он ясно различил какой-то звук или, как он это назвал про себя, «призрак» звука. Мистер Батчел сравнил этот звук с поскуливаньем собаки, которой отказал голос. Это было не очень вразумительное сравнение, но более или менее соответствующее истине. От этого подобия звука мистер Батчел сперва сел в постели и внимательно огляделся, а потом, ничего не обнаружив, зажег свечу. Не то чтобы он ожидал от нее какого-нибудь толку, но, во всяком случае, в комнате стало уютнее, и мистер Батчел погасил свечу не сразу, а еще с полчаса читал.
Больше помех не было, но, когда наступило время подниматься, мистер Батчел смутно чувствовал, что скверно провел ночь. Едва ли не с удивлением он убедился в том, что монеты никуда не делись. Он проверил их сразу, как только встал. Он бы, наверное, даже обрадовался, если бы они исчезли; во всяком случае, обрадовался бы любой перемене, если бы она помогла объяснить его приключение. Однако все было по-прежнему. Если ночью здесь побывал гость, монеты его как будто не интересовали.
Мистер Батчел опять оставил две кроны на столе и принялся за свои обычные обязанности. Последние были такого свойства, что вытеснили все посторонние мысли, и о монетах он вспомнил только перед сном. Он твердо намеревался вернуться к куче обломков, где были найдены монеты, но времени для этого так и не выкроил. Монеты он больше не трогал. Раздеваясь, он попытался прикинуть их стоимость, но отвлекся мыслями на что-то другое. Вскоре он улегся в постель, надеясь на этот раз выспаться лучше.
Но его надежды не оправдались. Через какой-нибудь час его вновь разбудил хорошо знакомый безголосый вой. Звук (за неимением лучшего будем употреблять это слово) упорно не смолкал. Мистер Батчел понял, что заснуть не удастся, и, все более тревожась, решил встать и одеться.
И тут у него зародилась догадка, потому что в тот же миг звук оборвался. Кто-то словно бы того и добивался, чтобы он встал. Отсюда следовало заключить, что от него чего-то желали — и в эту ночь, и в предыдущую. Мистер Батчел был не такой человек, чтобы не откликнуться на призыв о помощи. Даже в подобных невероятных обстоятельствах, раз в нем нуждались, он был готов действовать. Вознамерившись вернуться к главному дому поместья, он полностью оделся, спустился вниз, накинул на себя теплое пальто, вышел в дверь холла и прикрыл ее за собой, и все это время вокруг было тихо.
За порогом его подозрение сменилось уверенностью. Стало окончательно ясно, что с постели мистер Батчел поднялся не просто так, а по призыву: в тридцати ярдах перед ним маячила странная кремовая полуфигура, двигавшаяся к развалинам. По мере сил мистер Батчел поспешил за ней; как прежде, ему мешали плющ и сорные травы, и фигура медлила, его поджидая, и, как прежде, она исчезла, подведя его к знакомой груде обломков.
Под главным домом не существовало ни темниц, ни других подземных помещений. Это был обычный жилой дом, о чем свидетельствовали все особенности постройки. Мистер Батчел не сомневался, что приключение примет отнюдь не романтический оборот, и несколько досадовал оттого, что его треугольный друг (как он начал называть призрака) снова скрылся из виду. Если этот друг чего-то добивается, почему же он столь малодушно исчезает? Однако делать было нечего, только ждать его нового появления.
В кармане у мистера Батчела имелась трубка, и он, не выпуская из виду ту самую груду обломков, уселся на основание солнечных часов. Набил трубку, закурил, ежеминутно ожидая какого-нибудь знака, но тщетно. В кустах поблизости шуршали ежи, над головой пели птицы — вот и все. Мистер Батчел выкурил вторую трубку — и ничего. Выбив ее о ботинок, он вернулся к холмику, рядом с которым валялась помеченная ветка, сунул ее в щелку, где скрылся призрак, и отправился восвояси, где его ждали постель и — в качестве награды за труды — пять часов здорового сна.
Мистер Батчел дал себе слово, что на следующий день так или иначе разберется в происходящем. С утра пораньше он явился к главному дому поместья, на сей раз с садовой киркой и лопатой. Убрав пометку и воткнув в холмик кирку, он разгреб сверху мелкий мусор. То вручную, а то лопатой он быстро срыл половину кучи, обнаружив при этом еще несколько монет.
Среди них было еще три кроны, две полукроны и около дюжины более мелких монет. Все это мистер Батчел аккуратно завязал в платок, немного передохнул и продолжил раскопки. От кучи, как
