Через пять минут они вошли в кабинет. В высоком, с арочным перекрытием камине пылали дрова. Колонны поддерживали трехсводчатый потолок. Стены были увешаны картинами и фотографиями в золоченых рамах и красивых рамках из перегородчатой эмали. Висели также оленьи рога и другие охотничьи трофеи, религиозные символы, полки с книгами, переплетенными в кожу осенних оттенков — от желтого до темно-багрового. Мебели практически не было: на устланном коврами и ковриками полу стояли только шезлонг да кресло-качалка.
В кресле на горе подушек сидел старый и важный эльф, но не качался. Был он невероятно древний, коричневый и шишковатый, как старый пень. Смотрел он прямо перед собой.
— Батюшка, это малютка Джейн. Она сегодня здесь поиграет.
Старик на это едва заметно повел глазами.
— Вам ведь это приятно? Вы всегда любили детей.
Джейн сделала бы старику реверанс, да не умела. Но этого от нее, по-видимому, и не ждали. Она неловко стояла посреди комнаты. Эльфа вытащила из-за качалки деревянный ящик.
Старик по-прежнему не шевелился. Только глаза его казались живыми, но и они ничего не выражали.
— Извините, пожалуйста, сударыня, — решилась проговорить Джейн, — он что, болен?
Эльфа надменно ответила:
— Мой отец совершенно здоров. Его имя Болдуин де Болдуин из Болдуинов-Гринлифов. И веди себя перед ним соответственно. Твое присутствие должно развлекать его по вечерам. Если подойдешь, будешь бывать здесь регулярно. Если нет, то нет. Я понятно говорю?
— Да, сударыня.
— Можешь называть меня госпожа Гринлиф.
— Да, госпожа Гринлиф.
Деревянный ящик был полон игрушек.
— Ну что же ты? — сказала госпожа Гринлиф. — Играй, деточка.
Джейн неуверенно склонилась над ящиком и стала перебирать его содержимое. Игрушки были разнообразные и великолепные. Там был, например, набор счетных палочек, выложенных слоновой костью и перламутром. Была крошечная, но действующая карусель — она бойко вертелась, сиденья покачивались, на ободе красовались все двенадцать знаков зодиака. Был набор оловянных солдатиков всех родов войск вплоть до лучников и саперов, две полные армии и во главе каждой по чародею в тюрбане. Был волшебный колокольчик — когда в него звонили, он издавал такие нежные звуки, что от красоты захватывало дух, но, когда колокольчик умолкал, его музыка немедленно забывалась. Были марионетки, был мяч.
Госпожа Гринлиф села в шезлонг, развернула газету и принялась за чтение. Некоторые места она прочитывала вслух, чтобы и отец мог послушать.
Прошло часа два. Игрушки доставили Джейн меньше радости, чем можно было бы ожидать. Она все время ощущала присутствие старика, чувствовала спиной его неподвижный взгляд. Этот взгляд вбирал и поглощал все, ничего не выпуская наружу. Старика окутывала какая-то зловещая аура, грозное чувство непредсказуемой опасности. Время от времени Джейн отваживалась бросить взгляд в его сторону и видела ноги в полосатых брюках и блестящие кончики крыльев. Поднять глаза выше она боялась. Его присутствие ощущалось как близость перегретого парового котла, который, того и гляди, взорвется.
— Вот еще интересная статья. Дредноуты класса «Нептун» снимаются с производства, а верфи переоборудуют для ракетоносцев. У вас ведь, кажется, есть акции ракетостроительной компании?
Болдуин молча смотрел в одну точку.
Было уже совсем темно, когда она, переодевшись в собственную одежду, собралась уходить. Со странным облегчением покидала она эту душную гостиную, страшного хозяина и госпожу Гринлиф с ее скучной газетой. Мрачный Блюгг, дрожа от холода, ждал на крыльце.
— Можете снова привести ее через два дня в то же время, — сказала хозяйка. И с формальной вежливостью добавила: — Примите нашу благодарность.
Джейн ждала, что Блюгг закатит ей оплеуху, а потом всю дорогу до спального корпуса будет ныть, ворчать и пилить ее. Но оказалось, что слова госпожи Гринлиф снова повергли его в эйфорию.
— Благодарность! — повторял он. — Вон как! Примите нашу благодарность. Не каждый день слышишь такое!
Они сделали крюк через складской двор, потому что Блюггу вздумалось зайти в кузнечный цех. Там в старой печи для обжига жил чертенок, с которым Блюгг любил пропустить рюмочку. Чертенок был тощий, плюгавый, с кошачьими усами. Массивный, самоуверенный Блюгг был его кумиром.
— Ну как, удачно? — спросил чертенок. — Выгорело дело?
— Еще как! — похвастался Блюгг. — Примите, говорит, мою благодарность, представляешь? Мне говорит! Не кто-нибудь, а Гринлиф!
Они чокнулись, и чертенок стал требовать подробностей.
Цех был пуст и погружен в полумрак — только в топках метались багровые сполохи да над печью, жилищем чертенка, висела голая пыльная лампочка. Предоставленная самой себе, Джейн скользнула в тень, нашла теплый уголок в уютном углублении печи и присела на кучу золы. Приятно пахло коксовой гарью.
Она устала и рада была, что никто на нее не смотрит. Удобно откинувшись, она стала думать о драконе. Всю последнюю неделю она изучала его электрические схемы и теперь живо представила себе путаницу ярких серебряных линий на фоне бархатно-черного неба. Она могла мысленно поворачивать картинку, видеть, как провода сближаются, перекрещиваются, обвивают одну ось, потом другую.
Через некоторое время она почувствовала присутствие дракона. Как всегда, он возвестил о себе приливом нервной энергии. Джейн хорошо знала эту порывистую силу, прогоняющую сон, но не избавляющую от усталости.
Дракон излучал тепло. Он был доволен: она осталась нетронутой. Был в его радости какой-то нечистый подтекст. Чем лучше Джейн узнавала дракона, тем больше понимала, что он ничуть не лучше и не добрее Блюгга или любого другого из заводских.
Но у них была общая цель!
— Он сам не захотел, — прошептала Джейн, не зная, услышит ее дракон или нет. Из-за печи доносился пьяный хохот приятелей. Пискливое мышье хихиканье мешалось с басистыми тролличьими раскатами.
— От меня ничего не зависело, — добавила она. Но дракон был доволен ею, он любил Джейн. И тут ее охватила тревога, ноги сами понесли девочку, оставаться здесь, в темноте за печкой, еще хоть одно мгновение было невозможно.
Легко и неслышно она поднялась и пошла. Настало время встретиться с драконом лицом к лицу.
Глава 4
Джейн выскользнула из кузницы. Воля дракона вела ее, как кукловод надетую на руку куклу. Было холодно, чернела земля. С низкого неба медленно опускались горькие хлопья снега, первого в этом году.
Боясь, что ее увидят, Джейн юркнула в узкую щель между кузницей и сборочным цехом. Дальше, за грудами котельного железа, была сортировочная.
Там, за стальным ограждением, ворочались, гремя цепями, драконы. Джейн кралась мимо, сжавшись, стараясь сделаться как можно меньше и незаметнее. Она боялась хищных машин, мучительно чувствуя их надменные, злые мысли. В тени сарая с пропановыми баллонами она вскарабкалась на забор и спрыгнула с другой стороны.
Совсем близко от нее какой-то дракон коротко всхрапнул, и она отлетела в сторону, как лист под порывом ветра.
Драконы не соизволили заметить крохотную фигурку, пробирающуюся мимо них. Для драконов, с их злобной тягой к убийству и разрушению, она была слишком мелкой добычей.
