— Так точно!
— Давай гранаты!
Одна за одной полетели во двор «лимонки». Антонов, Наташа и Иван Фёдорович ввинчивали в корпуса запалы и подавали гранаты Николаю, а он, неторопливо прицеливаясь, бросал их, плавно, спокойно, как на тренировке. К их подъезду фашисты пробиться не могли. Вдруг из двух дверей напротив появились рабочие и бывшие полицейские. Бросая впереди себя гранаты и расстреливая последние патроны, они смело пошли врукопашную. Выход этот был настолько неожиданным и отчаянным, что через несколько минут во дворе не осталось ни одного живого гитлеровца. Николай, Наташа и Антонов спустились вниз. Коновалов уже закрыл железные ворота и по обе стороны от них выставил надёжную охрану.
Николай крепко пожал Коновалову руку.
За их спиной раздался пистолетный выстрел. Они обернулись. От пистолета Наташи шёл дымок.
— Ожил, — показала она на убитого фашиста.
— В тебя целил, Коновалов, — сказал Антонов.
Коновалов благодарно посмотрел на Наташу.
…А фашисты уже окружили весь дом. У осаждённых заканчивались патроны.
— Нам нужно разойтись по взводам, — сказал Николай.
— Я в первый, — проговорил Антонов и, заглядывая Николаю в глаза, протянул руку: — Прощайте, товарищ капитан, не поминайте лихом.
— Ты что? — строго спросил Николай. — Мы ещё повоюем! Коновалов, ты давай во второй, я — в третий.
— А мы? — держась за рукав Ивана Фёдоровича, спросила Наташа.
— Со мной.
Пули залетали через окна и шлёпались в стену, утопая в мягкой штукатурке. В воздухе висела густая известковая пыль.
Убитые и тяжелораненые лежали на полу. Остальные бойцы кучкой стояли за выступом стены, в мёртвом пространстве, куда не залетали пули.
— Что, товарищ капитан, без патронов-то погибнем в этой мышеловке! Может, попробовать через окна, вот он лес-то — рядом.
Николай поднял глаза — от выстрелов пулемётов и автоматов лес горел сотнями огней.
— Перебьют, — тихо ответил он.
— А что делать? Умирать, так хоть с музыкой!
Николай промолчал.
— Товарищи, — сказал Иван Фёдорович, — положение наше очень тяжёлое… Но мы знали, на что идём…
— Не надо! Не надо нас агитировать! Не боимся мы смерти! Только умереть хочется так, чтобы пальцы застыли на горле врага!
Внизу, под окном, послышались громкие голоса фашистов:
— Эй, русс! Сдавайся!
Этот резкий голос вывел Николая из оцепенения.
— Не торопитесь, вояки! — продвинувшись вдоль стены, крикнул он по-немецки и одну за другой бросил за окно две ручные гранаты.
Наташа оказалась рядом с мужем:
— Уступи место!
— Дай мне гранату!
Она протянула руку.
Николай взял гранату, свёл усики чеки, просунул палец в кольцо…
Через окно, разорвав в клочья воздух, ворвался снаряд. Горький тротиловый дым забился в горло, душил…
Наташа не знала, сколько прошло времени. Тёмные тени ворочались на полу, слышались громкие стоны и проклятия раненых.
За окном что-то резкое выкрикивали фашисты.
Николая на прежнем месте не было.
За дверью, в коридоре послышались громкие голоса, выстрелы и топот кованых сапог.
Наташа крепко сжала рукоятку пистолета, в котором остался один патрон…
Партизанский отряд Ивана Ивановича на санях и верхами шёл к городу форсированным маршем.
Над городом волновалось зарево пожаров, висел неумолкающий шум боя.
— Нажмём, Ваня, — сказал комиссар.
— Кони устали. Снег глубокий.
— Опоздать можем!
Иван Иванович привстал на стременах.
— Быстрей!
Виктор, Сергей, Тихон и Таня едут в одних санях. Тихон непривычно волнуется перед боем. Не за себя — за Таню.
— Ты не отходи никуда от меня, — ворчливо говорит он.
— Тиш, я не отойду, но зачем ты уже пятый раз говоришь мне об этом?
— Семейная жизнь, — улыбнулся Сергей, — вот её прелести.
Таня громко смеётся.
Тихон счастливо улыбается.
— Что, разве плохо? — горячо спросил Виктор.
— Нет, — ответил Сергей, — неплохо, конечно, но…
— Сухарь ты! — убеждённо перебил его Виктор. — Ничем тебя не проймёшь!
— Пусть, — спокойно согласился Сергей, — разве это страшно?
— Очень… — только и успел промолвить Виктор.
— Командира, командира! — пронеслось вдоль колонны.
Обгоняя стороной, чуть не цепляясь за сани, бешеным намётом пронёсся вороной конь с верховым, низко наклонившимся вперёд. Больно хлестали ветки, по колено тонули тонкие ноги рысака в свежем пушистом снегу. Подлетев к командиру отряда чуть ли не вплотную, наездник резко осадил коня, и тот, низко присев на задние ноги, разметал на снегу длинный хвост, замер как вкопанный. Всадник — молодой, широкоскулый парень, возбуждённый быстрой ездой, — громко доложил:
— Товарищ командир! Прислал майор Фёдоров!
— Так…
— Приказал передать: два кавалерийских эскадрона нашей бригады по указанию товарища Баскакова передаются вашему отряду. Прибыли в ваше распоряжение!
— Где они?
— Совсем близко! Идут сюда на рысях!..
— Володя, — повернулся Иван Иванович к комиссару, — останови наших.
— Сто-о-ой! — Привстав на стременах, громко и протяжно крикнул Владимир Васильевич и поднял вверх обе руки.
— А где бригада? — спросил Иван Иванович посыльного.
— Идёт следом за нами… На город! Сам Баскаков ведёт! Скоро будет здесь!
Шум боя слышался очень ясно и, казалось, совсем рядом, — вот за тем лесистым бугром.
— Успеть бы… — поглядывая назад, мимо примолкнувших партизан, тихо сказал комиссар, и все посмотрели на крутой поворот лесной дороги.
Но вот Наташа увидела Николая. Он стоял, прислонившись к стене и держась рукой за край подоконника. В другой руке, безвольно опущенной вниз, была граната. Наташа рванулась к мужу:
