Договор между Украиной и Россией является более поздним и должен учитывать наличие договора между Украиной и Грузией…»
Градус конфронтации все поднимался.
Следственный комитет при прокуратуре России заявил, что во время августовской войны 2008 года Украина помогала Грузии:
«Получена информация о том, что на стороне грузинских вооруженных формирований в вооруженной агрессии в отношении Республики Южная Осетия принимали участие военнослужащие регулярных воинских подразделений Министерства обороны Украины, а также не менее двухсот членов украинской националистической организации УНА-УНСО…»
Это было уже серьезное обвинение. Кому-то даже показалось, что атмосфера взаимоотношений между Москвой и Киевом — предгрозовая. Виктор Ющенко в интервью украинским журналистам принялся успокаивать общество:
— Я бы исключил любые шаги, которые можно назвать военными. Это поверхностно. Сегодня пугать оружием или агрессией — это очень примитивное поведение.
Он заявил, что Украина не потеряет государственность:
— Миллионы людей встанут, чтобы этого не допустить. Это позиция десятков миллионов людей. Нам брошен очевидный вызов — быть или не быть Украине.
Виктор Андреевич Ющенко участвовал в президентских выборах 2009 года, но было ясно, что у него нет никаких шансов. Победу — теперь уже неоспоримую — одержал его давний соперник Виктор Федорович Янукович. И атмосфера в отношениях между Москвой и Киевом сразу изменилась, словно и не было причин для противостояния.
Вся эта история наглядно продемонстрировала, как остро не хватает профессионального хладнокровия, которое характерно для дипломатов, обученных вести переговоры и договариваться даже с теми, кто им совсем не симпатичен. И сколь важную роль в российской внешней политике играют эмоции ключевых игроков, их личные симпатии и антипатии.
«Поражает обилие блатной, жаргонной или просто сниженной лексики, — отмечает Ирина Левонтина, старший научный сотрудник Института русского языка имени В. В. Виноградова. — Путин и Медведев, во-первых, хотят показать, что они лидеры современные, “свои парни” или, как еще сейчас выражаются, “пацаны на районе”. Во-вторых, эта лексика передает определенную установку: нам на все наплевать, у нас есть нефть, мы все можем…
За языковой формой стоит определенное видение мира. Эти вкрапления лексики вводят блатную систему ценностей. Сначала мне казалось, что Путин так выражается, просто чтобы понравиться народу, а теперь стало ясно, что это совершенно последовательная установка, которая абсолютно адекватно реализуется в лексическом составе речи».
Августовская война
Военный конфликт из-за Абхазии и Южной Осетии — самый серьезный после окончания холодной войны. Испытание Дмитрия Медведева в роли президента.
Президент Грузии Михаил Николаевич Саакашвили очень быстро оказался чуть ли не главным врагом Москвы.
Будущий глава государства родился в 1967 году в Тбилиси. В 1992 году окончил факультет международного права Киевского института международных отношений. Два года учился на юридическом факультете Колумбийского университета. Работал в Нью-Йорке. Когда вернулся на родину, был избран депутатом парламента. В августе 1998 года возглавил партию «Союз граждан», который поддерживал президента Эдуарда Шеварднадзе. После выборов 2 ноября 2003 года участвовал в демонстрациях против Шеварднадзе. 4 января 2004 года победил на президентских выборах. 5 января 2008 года добился переизбрания.
Михаил Саакашвили стал лидером оппозиции, а потом и президентом страны, потому что обещал восстановить территориальную целостность Грузии, то есть вернуть Абхазию и Южную Осетию. Но чуда не случилось, и грузины стали обвинять Саакашвили, что он не исполнил своих обязательств.
Обе республики пользовались покровительством Москвы, и Саакашвили оказался в контрах с российской властью. Это привело к военному конфликту, в котором Россия «преподала урок» и Соединенным Штатам, и Грузии, и остальным бывшим советским республикам, которые стараются сблизиться с Западом.
Американцы помогли Саакашвили восстановить вооруженные силы, и он решил, что владеет инструментом, достаточным для исполнения его желаний. Наверное, Михаил Николаевич наивно решил, что американцы сумеют спасти его от ответного удара России.
За пять месяцев до августовской войны 2008 года президент Саакашвили побывал в Вашингтоне. Уговаривал американцев не доставлять России удовольствие и не отказывать Грузии, стремящейся в НАТО.
Президент Джордж Буш в благодарность за отправку грузинского контингента в Ирак (две тысячи солдат и офицеров) обещал Грузии военную поддержку и членство в НАТО. Вице-президент Дик Чейни и его аппарат считали перемены в Тбилиси очевидным успехом кампании демократизации и настаивали на продаже Грузии как можно большего количества оружия. Саакашвили завоевал и поддержку сенатора Джона Маккейна, в ту пору кандидата от республиканской партии на президентских выборах.
Через три недели Буш прилетел в Сочи на переговоры с Путиным. Здесь он услышал, что принять Украину и Грузию в НАТО — значит пересечь красную линию. Путин считал, что американцы незаконно обосновались на его канонической территории, и исполнился намерения не позволить США пересечь эту линию.
На встрече лидеров стран НАТО в Бухаресте Буш старался убедить коллег открыть Грузии путь в Северо-Атлантический блок, но не убедил более осторожных европейцев. Не сумел и понять глубину чувств Путина и его команды. В Бухаресте Путин тоже выступал — на закрытом заседании. Его речь расценили как ультиматум, хотя Лавров потом объяснял:
— Никаких угроз с нашей стороны не было. Путин объяснил, почему расширение НАТО не добавит никому безопасности и создаст новые и сложные проблемы.
Американские политики и дипломаты не осознали тогда ни глубины гнева России, ни готовности президента Грузии идти напролом.
— Мы, — признает бывший посол США в России Джеймс Коллинз, — не сумели понять серьезность русских, когда они говорили: «У нас есть интересы, и мы их будем отстаивать».
В июле в Тбилиси побывала государственный секретарь Кондолиза Райс. В частных разговорах, по ее словам, она уговаривала Саакашвили не вступать с Россией в противоборство, в котором ему не выиграть. Но на публике она демонстрировала поддержку Грузии и готовность добиваться вступления Грузии в НАТО:
— Мы всегда сражаемся за наших друзей.
Надо понимать, грузинские политики поверили этим словам.
Соглашение о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта было подписано 24 июня 1992 года. Соглашение о прекращении огня и разъединении сил — 14 мая 1994 года. Но там постоянно шли перестрелки. Линия противостояния между южноосетинскими ополченцами и грузинской армией была фактически линией фронта, несмотря на наличие миротворческих сил. Грузинские войска считали, что вправе подавлять сепаратистов. Осетины не опасались эскалации конфликта, чувствуя себя уверенно благодаря российской поддержке. Не без оснований полагали, что чем острее конфликт, тем большей станет помощь Москвы.
Несколько дней накануне войны грузины жаловались на обстрелы со стороны Южной Осетии. Командующий совместными миротворческими силами генерал-майор российской армии Марат Кулахметов (выпускник Академии генерального штаба, недавний командир дивизии в составе Северо-Кавказского военного округа) свидетельствовал, что огонь ведут обе стороны.
