огромное количество боевой техники, но немалая часть оказалась бесполезной грудой металла из-за отсутствия запчастей.
Немалая часть военного бюджета пропадала впустую из-за неэффективности социалистического хозяйства. Страна тратила значительно больше, чем следовало. Неэффективность экономики била по трудящимся. Магазины опустели. Продукты продавались только в спецмагазинах Торгсина (Всесоюзного объединения по торговле с иностранцами), где принимали как валюту, так и золотые кольца, коронки, крестики, браслеты.
В августе 1930 года в Москве ввели закрытые распределители продовольствия для рабочих наиболее важных предприятий. Идея понравилась, и распределители продовольственных и промышленных товаров появились по всей стране. Отныне особо заманчивой стала работа не там, где интересно, и даже не там, где хорошо платят, а там, где есть хороший распределитель — для других закрытый.
Аварии и выпуск некачественной продукции становились поводом для возбуждения уголовных дел. Обвинения в саботаже и вредительстве приобретали политическую окраску, и даже плохого повара при желании могли обвинить в троцкизме. Вина за аварии и брак была переложена на плечи руководителей производства, как пишет американский ученый Питер Соломон в своей книге «Советская юстиция при Сталине», хотя реальной причиной была форсированная индустриализация и требование выполнить план любой ценой. Поиск виновных, на которых можно было бы все свалить, — характерная черта Сталина. Он тем самым снимал с себя ответственно сть.
В реальность обвинений верили почти все. За малым исключением. Известный ученый-металлург, член-корреспондент Академии наук Владимир Ефимович Грум-Гржимайло, брат еще более знаменитого географа, обратился в «Главметалл» с просьбой освободить его от должности председателя научно- технического совета:
«Большевики раздули шахтинское дело, сделали из него мнимую угрозу срыва всей промышленности, взяли под подозрение всю интеллигенцию.
Не признав своей вины, что цены товаров поднимаются, производительность труда не растет, нация не богатеет, даже хлеба не стало, большевики стали искать виноватого в своих поражениях… Совершенно очевидно, что честный и независимый человек служить в этих условиях не должен».
Письмо Грум-Гржимайло было опубликовано в эмигрантской печати:
«Все знают, что никакого саботажа не было. Весь шум имел целью свалить на чужую голову собственные ошибки и неудачи на промышленном фронте… Им нужен был козел отпущения».
ОГПУ получило указание выявить вредителей во всех отраслях народного хозяйства. В начале августа 1930 года Сталин писал Молотову, что надо «обязательно расстрелять всю группу вредителей по мясопродукту, опубликовав при этом в печати». В конце сентября было принято постановление политбюро: опубликовать показания обвиняемых «по делам о вредителях по мясу, рыбе, консервам и овощам». А 25 сентября появилось сообщение о том, что коллегия ОГПУ приговорила к расстрелу сорок восемь «вредителей рабочего снабжения» и приговор приведен в исполнение.
На процессах в Москве обвиняемые безоговорочно признавали свою вину. Они рисовали грандиозную картину разрушения «вредителями» экономики страны, создавая Сталину роскошное алиби, которого хватило на десятилетия…
Выстрел в Смольном
Нового хозяина Лубянки Сталин выбирал необычно долго. Только через два месяца после смерти Менжинского его кресло получил Генрих Григорьевич Ягода. Это была последняя смена руководства органов госбезопасности, которая прошла спокойно. Впоследствии каждый новый хозяин Лубянки уничтожал своего предшественника.
26 ноября 1935 года в соответствии с постановлением ЦИК и Совнаркома Ягоде присвоили звание генерального комиссара государственной безопасности, приравненное к маршальскому. На XVII съезде его избрали в ЦК. Имя Ягоды гремело по стране.
Он превратил систему исправительно-трудовых лагерей в мощную производительную силу. За колючую проволоку загнали огромное количество рабочих рук. Этим людям не надо было платить. Они не могли отказаться от самой тяжелой работы или ночных смен, протестовать против безмерного удлинения продолжительности рабочего дня или требовать соблюдения правил безопасности труда.
Постановление Совнаркома возложило на органы госбезопасности задачу развития хозяйственной жизни наименее доступных, но обладающих огромными естественными богатствами окраин Союза. Это постановление означало, что чем больше заключенных, тем выше будут производственные успехи наркомата внутренних дел.
В июне 1935 года в Москву приехал известный французский писатель Ромен Роллан. Его принял Сталин. С ним беседовал и нарком Ягода, стараясь произвести выгодное впечатление. Роллан записал в дневнике: «Загадочная личность. Человек по виду утонченный и изысканный… Но его полицейские функции внушают ужас. Он говорит с вами мягко, называя черное белым, а белое черным, и удивленно смотрит честными глазами, если вы начинаете сомневаться в его словах».
1 декабря 1934 году в Смольном был убит член политбюро, секретарь ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, первый секретарь Северо-Западного бюро ЦК Сергей Миронович Киров.
Бывший мелкий работник партийного аппарата Леонид Николаев, человек экзальтированный и болезненный, убил Кирова выстрелом в затылок в нескольких шагах от кабинета первого секретаря в Смольном. Это убийство до сих пор не расследовано до конца, хотя ученые и следователи много раз брались за него.
Убийство Кирова в 1934-м очень похоже на убийство американского президента Джона Кеннеди в 1963-м. В обоих случаях есть надежные доказательства вины только самих убийц: Леонида Николаева и Ли Харви Освальда. И в обоих случаях есть веские основания полагать, что действовал не убийца-одиночка, а существовал заговор.
Но сотрудников Ленинградского управления НКВД, которые могли знать, что и как было, уничтожили почти всех. Тайну убийства в Смольном они унесли с собой в могилу.
— Есть косвенные данные, — считает Олег Хлевнюк, — которые убеждают меня в том, что это был акт террориста-одиночки, террориста-неудачника, несчастного человека. Но это не оправдание Сталина. Это не значит, что Сталин не мог убить Кирова. Сталин уничтожил миллионы. Даже если он не причастен к смерти Кирова, это не изменит оценку его преступной деятельности. В любом случае убийство Кирова Сталин использовал на полную катушку…
— К моменту убийства Кирова, — отмечает профессор, доктор исторических наук Владимир Павлович Наумов, — уже была подготовлена законодательная база, которая позволила развернуть массовые репрессии. Весь комплекс уголовных наказаний был готов заранее. Нужен был только повод.
«Хорошо помню, как везли гроб с телом Кирова по Мясницкой улице, где мы жили, с Ленинградского вокзала в Колонный зал, — пишет Маргарита Ивановна Рудомино, директор Библиотеки иностранной литературы. — В тот день нам не разрешили выходить из квартир. Двор, подворотни, улицы — все было пусто, ворота закрыты, только “люди в штатском” и солдаты. В доме, выходившем фасадом на Мясницкую, в квартирах с окнами на улицу дежурили сотрудники “органов”. Было зловеще тихо и странно. Закрадывались плохие предчувствия».
4 декабря 1934 года газеты сообщили о постановлении президиума ЦИК: дела обвиняемых в терроризме вести в ускоренном и упрощенном порядке, прошения о помиловании не принимать, приговоренных к высшей мере наказания сразу же казнить. На следующий день в уголовные кодексы республик были внесены соответствующие изменения.
Постановлением ЦИК и СНК учредили особое совещание при народном комиссаре внутренних дел. Это значительно упростило жизнь аппарата госбезопасности. Судебный процесс даже в сталинские времена требовал соблюдения минимальных формальностей. А тут свое же начальство без лишних разговоров подписывало приговор.
