Я разгладил ребром ладони смятую сигаретную пачку и бережно положил ее в карман брюк, самое сухое место в моей одежде. Волей-неволей приходилось дорожить этим бумажным пакетиком, потому что он был единственной уликой против вора, которого нам еще предстояло поймать.
— Сейчас самое лучшее для нас — слинять как можно быстрее отсюда, — напомнил Очкарик. — Будем надеяться, что домашние пока не обнаружили наше отсутствие.
Мы брели по влажной траве мокрые, как мыши, унылые и подавленные случившимся. Ведь мы считали себя такими богатыми и радовались, что преподнесем Очкарику сюрприз… А что из этого вышло?
Шли молча. Нам было не до разговоров. Все размышляли, как побыстрее найти ключ к разгадке случившегося и напасть на верный след, который привел бы к поимке вора.
Лес кончился. Мы вышли на проселочную дорогу и остановились как вкопанные. На востоке небо горело ярко-красным пламенем. Низко нависшие облака отражали сполохи большого пожара. До нас донесся сильный запах гари.
— Горит большая ферма! — закричал я.
— Побежали туда! — предложил Эрик.
Мы постояли еще несколько секунд, раздумывая, что нам делать. Собственно, нужно было бежать домой: мы и так задержались сверх всякой меры.
— Да что там, быстренько рванем к ферме, поглазеем чуть-чуть и по домам. Ничего не случится, — соблазнял нас Эрик.
Если принять во внимание, что пожары в округе случаются крайне редко, то, понятно, мы не смогли преодолеть искушение побывать там. И ноги сами понесли нас по мокрому лугу. На бегу я все же раздумывал, как бы мне побыстрее высушить мокрую одежду, чтобы дядя и тетушка ничего не заметили и наши ночные похождения остались бы нераскрытыми.
— Загорание наверняка произошло от молнии! — задыхаясь, прокричал Очкарик.
Подбежав поближе, мы увидели, что горел сарай, стоявший на краю усадьбы. К счастью, ветер дул в другую сторону, поэтому дом и другие постройки не пострадали.
Сарай этот был нам хорошо знаком. В нем мы иногда играли, когда удавалось незаметно туда проскользнуть. Правда, разок нас все же накрыли, но тумаков мы не получили, а были просто выдворены с предупреждением, если поймают еще раз, то с нами разделаются как следует. А вообще хозяин был хорошим человеком, и нам было жаль, что молния угодила именно в его усадьбу.
На фоне пламени двигались черные силуэты. Это пожарные из Хиллерёде поливали водой крыши дома и других построек, чтобы уберечь их от летящих искр. Сам сарай они, похоже, решили не спасать, считая, что при таком огне это дело бесполезное.
Мы подошли почти вплотную к полыхавшему строению. Большое пламя в ночи казалось сказочно прекрасным и невольно притягивало к себе. Мы стояли, завороженно уставившись на буйно пляшущие рыже-красные языки.
Но вдруг вспомнили о времени. Все, больше нельзя задерживаться ни на секунду — быстрее быстрого домой. И мы бросились бежать изо всех сил по полю. Вот и проселочная дорога: на перекрестке расстались. Очкарик и Катя побежали по одной дороге, Эрик и я — по другой.
Порядком устав, мы с Эриком невольно сбавили шаг.
— Послушай, — пыхтя, произнес вдруг он, — поверить не могу в то, что произошло этой ночью.
— Точно, — отдуваясь, ответил я. — Вот если бы знать, как поймать ворюгу. Послушай-ка, не смог бы ты завтра до обеда вместе с Очкариком пойти в лес и поискать следы? А потом помочь ему снять отпечатки пальцев.
— Будет сделано! А ты что задумал?
— Я быстренько смотаюсь в Хиллерёде и постараюсь узнать номера банкнот, полученных мною. Мне это только что пришло в голову.
— Прекрасная мысль, — одобрил Эрик.
Мы бежали как раз мимо светло-розового с грязными подтеками дома, в котором жил некий Лаурсен. Летом он работал смотрителем на пляже. Мы его терпеть не могли. Физиономия этого типа напоминала морду крысы. К тому же он был всегда в дурном настроении и постоянно придирался к нам. Бросив взгляд на невзрачное строение, я заметил, что Лаурсен сидит у окна, прижав нос к стеклу и смотрит на улицу.
— Послушай, Ким, — сказал Эрик. — Мы обязательно должны вернуть нашу тысячу крон!
— Ясное дело. Только знать бы как.
— Может, до завтра нам что-нибудь придет в голову.
Оставшуюся часть дороги мы бежали без остановки, шлепая по лужам. Наши ботинки промокли насквозь.
— Видел Лаурсена? — спросил я на бегу. — Он сидел у окна и явно видел нас.
— Ну и что? Пошел он к черту!
Наконец, я добрался до дома, шепотом попрощался с Эриком и проскользнул в свою комнату. Повесил мокрую одежду на стул и юркнул в постель.
За окном начало светать. Прежде чем сон сморил меня, я продолжал думать о случившемся с нами. И что удивительно: несколько раз в моих мыслях возникала фигура Лаурсена. Настроение совсем испортилось.
«А-а, чепуха какая-то, — сказал я самому себе. — Все это не имеет ни малейшего отношения к происшедшему».
Но уже на следующий день убедился, что ошибался в этом.
2
— Ким! Завтрак на столе!
Я очнулся от сна и в первое мгновение не мог сообразить, где нахожусь. Мне показалось, что я будто бы лежу на своей кровати в копенгагенской квартире и мне надо идти в школу. Наконец, сообразил, что сейчас каникулы и что кровать, на которой я спал, стоит в комнате дяди. А внизу за столом сидит тетушка и зовет меня завтракать.
— Спасибо, тетя, я сейчас спущусь.
Но еще несколько секунд понежился в постели. Утро выдалось прекрасное. Солнце сияло. В комнате было довольно жарко: она находилась под самой крышей. И все же в воздухе чувствовалась свежесть после грозы.
Итак, я лежал и перебирал в памяти все, что пережил ночью. На какое-то мгновение мне показалось, что все это приснилось. Но вот мой взгляд упал на одежду, развешенную для сушки на спинке стула. Нет, это было не во сне, а наяву: тысячу крон украли на самом деле. Вспомнился мне и пожар, и возвращение домой, и рожа Лаурсена, наблюдающая за нами из окна. Как бы не наболтал этот негодяй чего моему дядюшке. Определенно совесть моя все же была нечиста, раз этот тип прочно завладел моими мыслями. Видимо, не надо было мне тайно исчезать из дома ночью, не испросив разрешения у дяди и тети. Они наверняка мне бы не отказали. Они всегда отпускали меня, если я говорил, куда и на сколько ухожу.
Я быстро оделся, умылся и сбежал вниз. Я был рад, что дядя и тетушка ничего не заметили, стало быть, претензий ко мне не будет. Я понял это, когда услышал голос тети, звавшей меня завтракать, голос был ровен и спокоен.
— Доброе утро, Ким, — сказал дядя, когда я вошел. — Ты слышал, что сегодня ночью на большой ферме случился пожар?
— В самом деле?
— Думаю, что от удара молнией. Говорят, ферма сгорела дотла. Бедный хозяин!
Я кивнул. Не мог же я сказать, что сгорел только сарай. А дядя углубился в чтение газеты, чему я был
