— Почему?
— Потому что это тайна не только коммерческая, но и личная. Впрочем, если вы предъявите не этот ваш… вездеход, а ордер — тогда милости прошу.
Аякс уже был готов уйти, но тут у него полезли на лоб глаза: в ряду готовых к выдаче надгробий он увидел плиту с собственным именем. Дата рождения совпадала с его собственной, дата смерти, слава богу, отсутствовала.
Он больше ни о чем не спросил Мариотта, который таращился на него через свои увеличительное стекла, как на таракана, но, выйдя на улицу, сел за столик открытого кафе напротив похоронного бюро, решив во что бы то ни стало дождаться заказчика своего надгробия.
Ждать ему пришлось совсем недолго. Он даже не успел пригубить кофе. В похоронное бюро, как будто это был супермаркет или трек, влетела на роликах девушка лет восемнадцати. Коротко, по-мальчишески стриженная, для свежего апрельского дня она оказалась одета чересчур легкомысленно — в шорты и футболку, которая едва прикрывала ей талию. Аякс поначалу решил, что она ошиблась адресом. Однако девушка взялась что-то живо обсуждать с похоронщиком, похлопывая ладонью по плите, которую тот предупредительно выкатил перед ней на тележке. Сквозь витрину Аяксу было прекрасно видно, что это надгробие с его именем.
Поговорив с Мариоттом, девушка покатила дальше по улице, Аякс — замешкавшись с деньгами, — отправился следом за ней на джипе.
Мощенная булыжником улочка — не самое лучшее место для пробежки на роликах, тем не менее, балансируя одной рукой, девица умудрялась не только ехать по тротуарному бордюру, но и набирать номер на мобильном телефоне. Через несколько кварталов и в двух шагах от пустующего служебного дома Аякса она во весь рост растянулась на мостовой. Аякс, выскочив из машины, помог ей подняться. У девушки была сбита в кровь ладонь и, судя по тому, что она держала на весу правую ногу, оказалась подвернута стопа.
Аякс предложил ей зайти в дом. Девушка, закусив от боли губу, лишь молча кивнула. В доме Аякс усадил ее на софу в гостиной и принес из столовой пакет первой помощи. Девушка забрала аптечку и принялась сама обрабатывать пораненную ладонь. И только теперь, когда у него появилась возможность более-менее разглядеть свою гостью, Аяксу стало ясно, что с тех пор, как он оказался в Столовой Горе, это лицо, пускай на расстоянии, мелькало перед ним всюду — будь то рудник, улица или кладбище. И так же неожиданно, будто только что увидел ее, он замер от впечатления ее ошеломительной, вызывающей красоты. Это впечатление — которое, кажется, только усугублялось из-за гримасы боли на испачканном пылью лице девушки — вызвало в нем смутную, дразнящую мысль, подобную тем, что посещали его в местной библиотеке и оружейном магазине с их чрезмерным ассортиментом: что подобной красоты захудалый городишко не достоин, она не вписывается в его игрушечные кварталы, избыточна для него так же, как небоскреб или метрополитен. Девушка тем временем сняла ботинок с подвернутой ноги и попросила принести льда для компресса. Аякс с трудом оторвал взгляд от ее лица.
— При условии, что ты расскажешь мне, что делала в похоронном бюро, — сказал он. — Как, кстати, тебя зовут?
Девушка, едва сдерживая от боли слезы, отмахнулась от вопроса. В столовой Аякс соорудил ледяной компресс и первым делом прижал его к собственному лбу. Потом, вернувшись в гостиную и неуверенно, будто к краю крыши, подступив к краю ковра у софы, он услышал, как кубики льда с дробным стуком сыпятся из полотенца в его руке: совершенно голая девица стояла перед ним на обеих ногах — при этом опираясь на пораненную — и с улыбкой прижимала ко рту указательный палец.
— Откуда ты знала, что я заявлюсь в похоронное бюро? — спросил Аякс.
Придвинувшись к краю софы, он нашарил левой рукой свою сваленную на полу одежду в поисках пачки сигарет. Его правую руку Эстер — так звали девушку — приспособила себе под голову вместо подушки.
— Рано или поздно ты должен был туда прийти.
— А мой день рождения?
— У нас маленький город.
Аякс закурил:
— И полиция вместо справочного бюро.
Эстер молча водила пальцем по его груди:
— У тебя родимое пятно в форме колоса.
— Значит, — продолжал Аякс, — ты заплатила этому… как его… похоронщику не только за надгробие, но и за звонок?
— Нет. — Эстер накрыла перевязанной ладонью родимое пятно, будто насекомое. — Звонок был бесплатный.
— А ты не знаешь, кто заплатил за надгробие Хассельблада?
— Кого?
— Моего предшественника.
— Спросил бы у Мариотта.
— У него, видишь ли, коммерческая тайна… — Аякс выпустил в потолок длинную струю дыма. — Слушай, а почему я?
Эстер убрала руку с его груди.
— То есть?
— Почему ты именно за мной решила приударить?
Она беззвучно засмеялась.
— Нет, почему? — повторил Аякс.
— Покажи в таком случае хоть одного достойного мужика в городе.
— Ты что же — так и ждала все это время погоды у моря? И почему тут, а не в столице — с твоей-то внешностью?
— А ты всем своим женщинам льстишь так грубо?
— Почти…
— Тогда больше не говори мне о моей внешности.
— Как скажешь.
Эстер нащупала руку Аякса и сплела его пальцы со своими.
— У нас говорят: ждать погоды у горы, а не у моря.
Аякс затушил сигарету в лужице талого льда на полу.
— Хорошо — зачем ждать погоды у горы, а не у моря в столице?
— Затем, — ответила девушка, — что я патриотка.
По ее тону Аякс не мог определить, говорила она в шутку или всерьез.
— А вот эта история с кенотафами… — хотел спросить он, но замолк на полуслове — Эстер приложила к его губам палец.
— Думаешь, я затащила тебя в постель, чтобы заняться твоим просвещением? Как-нибудь в другой раз.
— В какой раз?.. — Аякс почувствовал двусмысленность собственного вопроса лишь потому, что Эстер не сразу ответила на него.
— Когда ты съедешь из гостиницы.
— Тебе известно даже об этом?
Эстер поднялась и, стоя к софе спиной, стала одевается.
— Я планирую свои соблазнения.
Аякс с восхищением следил за ней.
— Будет пялиться, — сказала Эстер, не оборачиваясь.
— Да я, может, сплю вообще? — улыбнулся Аякс.
— Тогда дыши ровней.
В гостинице Аякса ждала повестка за подписью лейтенанта Бунзена: в полночь, то есть в
