Последний автобус на Вудсток [СИ]

Да и не собирался в данный момент это делать.

Ещё время не настало.

Посидел он в машине немного, подумал — да тут его прямо зазнобило всего и затрясло!

Трудно было самому себе поверить! Во какая штука!

Знал Морс ту самую библиотеку как свои пять пальцев, потому что имел привычку регулярно не возвращать взятые книги. Приходили штрафы — вот он и мотался туда денежки отстёгивать.

Библиотека работала не каждый день, а по особенному графику, начиная со среды. Если книгу брали в среду, то должны были вернуть точно через 14 дней — в среду через две недели.

Если книгу брали в четверг, то должны были вернуть после среды, получается, что через 20 дней.

Штамп с датой возврата менялся каждый четверг утром. Такая работа со среды до среды была удобной для библиотекаря, да и читателям тоже было удобно, особенно тем, которые за четырнадцать дней не могли осилить семьсот-восемьсот страниц.

Морсу придется, конечно, всё проверить, но ясно было, что только те, кто брал книги в среду, обязаны были вернуть их строго через четырнадцать дней.

А если кто-то брал книги не в среду, а в другой день — мог держать их дольше.

Если бы Дженифер Колебай взяла «Виллет» в прошлую среду, то и на штампе возврата бы значилось Среда, 13 октября. А там стояло совсем другое. Было там написано: Среда, 20 октября.

Всё! Морсу теперь было абсолютно ясно, что Дженифер наврала. Не сказала, что делала в день убийства. Но почему?

По кочану и дураку понятно!

Морс все ещё сидел в машине рядом с домом. Краем глаза детектив заметил легкое движенье занавески в гостиной, но человека не было видно.

Глоток свежего воздуха не помешает.

Он закрыл машину и пошёл пешочком, повернул налево на Бенбери Роуд и прибавил шагу — впереди показалась библиотека. Он засёк время. Девять с половиной минут.

Интересно.

Вот и дверь с надписью «ОТ СЕБЯ». Но дверь не «отсебякалась». Два часа назад библиотека закрылась.

Глава 8

Суббота, второе октября

Выходные жена Бернарда Кротера терпеть не могла.

И такая она была штучка, что и всем домашним в выходные жизнь поганила: и мужу, и доченьке двенадцати лет, и десятилетнему сыночку.

А что вы от училки хотите? Поработали бы в школе лет десять — и сами бы себя в зеркало не узнали. Ну, вот и она так.

И вечно ей в голову лезло, что все дома — лодыри: и муженёк… нет чтоб молоток, а всё норовит книжку ухватить.

А дети — так и вообще! Нарожала спиногрызов на свою голову. Конечно, им всем на выходные хочется оторваться на полную катушку, а о ней никто и не думает!

Сами отдыхают, а мамочка — парь-жарь!

Так ещё и стирай на эту прорву по субботам, и квартиру убирай — пока шарики за ролики не заедут!

Вот так она, горемычная и маялась чёрными мыслями, пока посуду мыла в субботу второго октября.

Яйца в мешочек уже слопали.

Вечно паразиты орут: «Опять яйца!!! Сколько можно!»

Теперь вот, мой за ними липкие тарелки!

А сами прилипли к телику и ничего вокруг не замечают.

А где там мой тупоумок?

А, занялся, наконец, полезным делом: кусты стрижёт.

Почаще бы — ему не помешало.

Знала она, что муженек терпеть не может ковыряться в саду. Только пусть на неё не рассчитывает.

Копуша!

Линейкой он их что ли вымеряет или штангенциркулем?

Сейчас приплетётся на кухню и будет ныть, что руки отваливаются.

Поглядывая в окно, она про себя отметила, что Бернард уже начал лысеть и не так привлекателен, как раньше.

Но ещё и не такой обрюзгший, чтобы женщины отворачивались.

Раньше она не жалела, что выскочила за него замуж. Пятнадцать лет назад.

А теперь жалеет.

Может, и детей зря нарожала?

Может.

Хороши детки, когда спят, особенно, если эти крошки ещё не умеют ходить и говорить.

Она изучила много книг о взращивании и воспитании детей и пришла к выводу, что приятного в этом процессе мало.

Может быть, её материнский инстинкт так и остался в зачаточном состоянии?

Помнится, когда учились ходить, было забавно на них смотреть. И не трудно было убедить себя, что души в них ни чает.

А сейчас это стали прямо оторвы какие-то! Эгоистичные хитрюги!

Есть ли в этом её вина? Или Бернарда?

Она снова выглянула в окно и всунула последнюю тарелку в сушилку.

Наступали сумерки солнечного и теплого дня. Как пчёлке ей хотелось, чтобы лето не кончалось.

Бернард совсем не спешил с работой. Интересно было бы узнать, что за мысли мешают ему работать энергичнее. Но спрашивать об этом она не решалась.

Маргарет сама прекрасно понимала, что они становятся чужими. Её ли это была вина или Бернарда, какая разница? Иногда хотелось бросить всё, уехать далеко-далеко и начать новую жизнь. Конечно, это были всего лишь мечты. Приходилось с собой бороться и выкидывать дурные мысли из головы. Разрыв мог произойти только при несчастных обстоятельствах. Так что же ей, дожидаться каких-то несчастных обстоятельств? Но случись несчастье — она уж точно его не бросит, не смотря ни на что.

Маргарет протерла краны над раковиной, зажгла сигарету и отправилась посидеть в столовой.

В гостиную не пошла, потому что там дети орали и ссорились.

Она взяла книгу, которую в этот день читал Бернард «Эрнест Даусон. Избранное» Кажется, они в школе это проходили. Полистала и нашла тот стих, что учили всем классом. Наизусть и сейчас помнила.

Громче музыка играй, и вина подайте крепче!
Но закончен праздник, жаль,
и уже погасли свечи.