запретом… Хотя, с другой стороны, служители богов, и все такое… Интересно, кстати, они просто маскируются, или же и в самом деле верят тому, что силу им дает их бог? Впрочем, какая разница.
Почему женщина нужна - понятно. Ее там, прежде чем на алтарь отправить, наверняка пользуют в меру сил и заслуг перед своим богом. А что, монахи - они тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. И, кстати, далеко не у всех из них противоестественная ориентация, хотя слухи о творящихся в подобных монастырях непотребствах до меня не раз доходили. Так что жертву вначале используют по прямому назначению, а потом уже прирежут. И что для жертвоприношения требуется исключительно девственница, тоже чушь. Как человек, по должности разбирающийся во всех видах магии, со всей откровенностью заявляю - ерунда. Полученный результат зависит именно от того, сколько жертва будет умирать, а мужчина это, женщина, девственница или, простите, гомосек со стажем, роли не играет. И, опять же, разницы нет, есть только ореол загадочности, который окружает некромантов, не более того.
Естественно, Махмуд тоже разницы не видел, если вообще об этом задумывался, и я его прекрасно понимал, так как мыслил похожими категориями. Для купца был важен результат, если конкретно, то здоровье его дочери. Ну а то, что ради этого кому-то придется, возможно, умирать несколько дней, мучительно и страшно… Да какая ему в том разница? Словом, приехал он сюда, купил на ближайшем невольничьем рынке, заплатив бешеные деньги, рабыню шестнадцати лет, которую, вообще-то, должны были продать в чей-нибудь гарем, и двинул в горы. Только вот, как это часто бывает, не учел, что здесь он не в авторитете, и уступать ему дорогу, равно как и пугаться охраны, будут далеко не все. Я вот, к примеру, не испугался.
Ну, вот и все. С моей точки зрения, ничего особенного. Если бы это происходило у нас, то Махмуду грозило бы два смертных приговора - во владениях Серого Лорда рабовладение и работорговля карались петлей, а некромантия - плахой. Вернее, не вся некромантия, а обряды с жертвоприношениями, что, в общем-то, является одним из самых мощных, но далеко не единственным направлением этой магии. Но то у меня, а здесь купец был в своем праве, местных законов он не нарушал, а значит, и осуждать его я не собирался.
Зато поведение спасенной нами девушки сразу же становилось простым и логически объяснимым. В душе она, наверное, уже сто раз умерла, пока ехала, а тут такое… Ничего удивительного, что имел место быть сильнейший шок, вдобавок, наложившийся на палкой вколоченное восприятие мира. А сейчас стресс сошел, вот и сидит теперь, на плече у Эллины рыдает. И что, спрашивается, с ней делать прикажете? Дать волшебного пендаля, и пусть дальше сама со своими проблемами разбирается? Так ведь жалко как-то. Это как щенка на улицу выкинуть - сволочью последней себя чувствовать будешь. Тем более, далеко ей все равно не уйти - в первом же поселке опять скрутят и продадут… А то и убьют - как я знал из рассказа девушки, часть отряда Махмуда осталась внизу, в поселке. Если честно, может, я бы на это и наплевал, но спиртное размягчает мозги, поэтому я выдал:
- Молчать. Не реветь. Поедешь с нами до ближайшего города, а там разберемся. Документы тебе выправим, или еще что. И никого не бойся - если кто полезет, я ему башку оторву, потому что есть крутые, есть самые крутые, а есть я. Эллина, будешь еще смеяться - дам по шее. Все, спим.
Мы и впрямь задремали, во всяком случае, я точно заснул, а когда проснулся, то обнаружил, что девушки тоже пригрелись и мирно посапывают. Даже жалко было нарушать такую идиллию, но надо было ехать, тем более что остальные уже проснулись - и спокойно проспавшая ночь в спальном мешке немая купеческая наследница, и покалеченный извозчик, который, как я предполагал, мог этой ночью и концы отдать. Не отдал - видать, проснулась, как у героя Джека Лондона, жажда жизни, а раз так, нам предстояло тащить его дальше. Правда, завтрака не предвиделось, все запасы съели еще вчера, но это было лишь дополнительным стимулом поскорее доползти до более цивилизованных мест. Правда, тащить носилки мне опять пришлось бессменно, а Эллина и Анель, так звали наше новое приобретение, периодически меняли друг друга, но тут уж ничего не поделать. Так и оставшаяся безымянной купеческая дочка неспешно трусила на моей лошади чуть позади, ловко управляя кобылой и не пытаясь ни обогнать нас, ни отстать.
Хорошо еще, идти сейчас, тем более при свете дня, было легко. Битого снега не имелось в принципе, а часа через два он и вовсе исчез. Словом, не успело еще солнце подняться в зенит, а мы уже подходили к поселку… Подгорный. Да-да, именно так, этот населенный пункт назывался точно так же, как и его собрат на другое стороне гор. Оставалось поаплодировать фантазии местных жителей, избавляющей путников от необходимости запоминать лишние названия, и спокойно направиться к видному издали постоялому двору.
По дороге, сгрузив раненого у порога его дома, я выдал ему аж три монеты, на чем, собственно, мои обязательства перед этим человеком закончились даже теоретически. Жаба, которая не так уж и часто меня беспокоила, проснулась и квакнула, что нехрен транжирить финансы на кого попало, но я решил не мелочиться. Тем более, три золотых - это, по меркам простых людей, охренительные деньги, пострадавшему их хватит, чтобы безбедно прожить несколько месяцев. Ну а жена этого мужика, женщина, на вид, решительная, вряд ли позволит ему спустить монеты на ерунду. Судя по тому, что она сразу же отправилась за целителем, в здравом смысле ей не откажешь.
Постоялый двор оказался самым обычным - я таким заведениям уже и счет потерял. Хозяин, подскочивший сразу же, без проблем расселил нас, благо свободных комнат было в избытке. Эллину и Анель я поселил в одной комнате, решив не оставлять последнюю без присмотра, а сам поинтересовался, где расположился караван погибшего в горах Махмуда.
Как оказалось, Махмуд был не чужд любви к комфорту. Во всяком случае, на постоялом дворе он останавливаться не пожелал, арендовав вместо этого большой дом на окраине поселка. Это было несложно - и дом тот, и постоялый двор принадлежали одному и тому же человеку. Просто второй дом использовался только в тот период, когда караваны через перевал шли один за другим, и три четверти года он стоял пустой и закрытый. Сейчас наличие такого здания было как раз на руку Махмуду, не желающему лишний раз афишировать цели своего приезда.
Когда мы подошел к дому, то, к моему удивлению, не обнаружил возле него охраны. И вообще, ни души вокруг не было. Более того, даже когда я пару раз стукнул кулаком в дверь, реакции не последовало, хотя грохот был такой, что мертвого разбудит - дверь гудела, посрамляя барабаны, а эффекта ноль. Лишь когда я воспользовался висящим у двери специально для этих целей металлическим кольцом, которое не сделало звук громче, но заставило его быть намного противнее, на мои действия, наконец, отреагировали. Во всяком случае, неспешные, шаркающие шаги я услышал четко.
- Хазаин нэ прынымаэт, - с непередаваемым гоблинским акцентом раздалось из-за двери, после чего шарканье возобновилось, на сей раз, от двери. Это меня, разумеется, взбесило, но я сдержался и только звезданул по двери ногой, так, что она загудела, как разъяренный шмель с корову весом.
Это возымело должный эффект, и две секунды спустя дверь распахнулась, явив мне среднего роста гоблина с помятой и наглой, как у большинства из них, физиономией. Причина помятости была видна невооруженным глазом - распространяемый им сивушный дух вызывал стойкое желание немедленно закусить. Видать, по молодости, а было тому гоблину лет двадцать, не больше, много пить и грамотно опохмеляться он еще не умел.
- Ти чэловэчэсцкый язык нэ понымаэщ, да?… - начал было гоблин, и тут же заткнулся, когда я без размаха ввинтил кулак ему в живот. Я тут же шагнул в сторону, и сделал это вовремя, поскольку все съеденное и выпитое им сегодня, а возможно, и вчера, тут же поперло наружу. К счастью, на меня не попало, а то не хватало еще, чтобы меня заблевала всякая тварь. Слегка добавив жертве кулаком в ухо, я втолкнул его в дом:
- Веди к старшему, скотина. И если хоть раз пискнешь, я тебя собственные яйца жрать заставлю.
Вот чем мне нравятся гоблины, так это своей исключительной понятливостью. Один раз в лоб получат, убедятся, что сейчас их бить начнут - и все, скисли. При виде своей крови и вовсе тявкать не рискнут, только ныть и способны. Этот конкретный индивидуум не был исключением, поскольку на полусогнутых, опасливо озираясь, довел нас до нужной двери и вежливо откланялся. Даже акцент куда-то исчез - поразительно, насколько велика обучаемость этого народа.
Пребывающий в комнате дородный мужчина, одетый в непонятного покроя халат-распашонку, сидел за столом, сфокусировав взгляд на стеклянной бутылке, и, очевидно, мучился перед дилеммой - выпить сейчас, или все же чуть погодя. Ну да, а еще говорят, что у разных миров разные традиции. По-моему,
